Рут Хоган - Мудрость Салли

Элис назвала его Мэттью, потому что это значит «подарок Бога». Когда он родился, целый и невредимый, она почувствовала истинное благословение. Сперва было непросто заботиться о нем в одиночку в новом месте, но он всегда был таким хорошим мальчиком, всегда таким счастливым. И здоровым. Сильным. Других детей она не забыла, но скорбь постепенно меркла, скрываясь за первыми словами Мэтти, его первыми шагами и красивым личиком. Каждый день, просыпаясь, она слушала, как он лопочет у себя в комнате. Он нажимал кнопки на музыкальном мобиле, приделанном к кроватке, и подпевал мелодии.

Но однажды утром музыка кончилась.

Сначала она подумала, что он просто заспался. Ему был всего год и пять месяцев. Она не могла его отпустить. Он выглядел слишком идеально, и Бог бы так с ней не поступил. Он не настолько жесток. Она всегда вспоминала своего первенца и думала о том, что с ним случилось. А вдруг он был жив? Проснулся где-то совсем один и испугался? Они забрали его так быстро, слишком быстро, толком не убедившись, что он мертв.

Этого больше не повторится.

Она искупала Мэтти и переодела, не переставая с ним разговаривать. Поцеловала в мраморную щеку и погладила пальцами мягкие кудряшки. Весь день она держала его на руках и пела. И на следующий, и на следующий, и на следующий. На этот раз она будет с ним, пока он не проснется. На улице теплело, и Мэтти становился неправильным на вид и на ощупь, но она все равно его не отпускала. В доме ему было слишком тепло, поэтому она обернула его прохладной хлопковой простыней и отнесла в сарай в дальней части сада, затененный прилегающим лесом. Она осторожно положила его внутрь, чтобы он мог спать в тишине и прохладе, пока не захочет проснуться, и заперла дверь, чтобы он был в безопасности.

В тот день она пошла на реку, погулять и подумать. Она не помнила, как туда добиралась, но стоял яркий весенний день, и река сверкала в солнечном свете. Флотилия утят двигалась за мамой и папой, и Элис пожалела, что не захватила хлеб. Она так устала, что утратила ясность разума. Она молилась, так усердно молилась, прося Господа вернуть ей его дар. Вода казалась прохладной и успокаивающей. Она представляла, как приятно было бы скользнуть в нее и уплыть.

« Смерть мне мнится почти легчайшим счастьем на земле …»

Она вспомнила строчку из стихотворения, которое учила в школе. Принесет ли смерть облегчение? Элис почти поддалась искушению попробовать. А потом вдруг увидела его. Маленького мальчика, плачущего в одиночестве. Он потерял сандалик и сжимал в одной руке мокрый комочек хлеба, а в другой – маленькое белое перышко. Это был Мэтти. Должен был быть. Он выглядел немного иначе, но ведь он проспал так долго, да и кто еще это мог быть? Вокруг никого. Ее молитвы наконец услышаны. Она обняла мальчика, вытерла ему слезы и забрала его домой.

После этого много недель Мэтти почти не выходил из дома. Элис следила за ним днем и ночью, чтобы убедиться, что больше он не впадет в такой долгий сон. Сначала он вел себя странно и беспокойно, словно не узнавал собственную жизнь, но постепенно снова стал собой. (Они начали с того же места, где остановились, и стали жиль дальше.)

Но маленький мальчик, которого она привела домой, был не Мэтти.

Его звали Габриэль. И все эти годы, та женщина, мать Габриэля, считала его погибшим, а сарай в глубине сада Элис оставался закрытым.

Записав все это на бумаге, Элис наконец осознала страшную правду. Невероятно, как ей удалось скрывать ее столько лет – видимо, благодаря тому, что она заставила поверить в нее саму себя. И разумеется, ей повезло: у них с Габриэлем одинаковые цвет волос и глаз, одна группа крови. Удача вступила с ней в сговор, чтобы создать собственную правду, и обстоятельства сложились так, что в ней никто не усомнился. Она не ходила за покупками в поселок, предпочитая ближайший супермаркет, а больница находилась в городе, где они редко попадали на одного и того же врача. Ее ближайший сосед, пожилой мужчина, интересовался только футболом и скачками и проводил большую часть дня перед телевизором. Когда ей пришлось присоединиться к общественной жизни, отдав Габриэля в начальную школу, он уже давно считал себя Мэтти, а значит, и у окружающих поводов для сомнения не возникало. Голова болела так же сильно, как рука. Физически и морально признание оказалось изнурительным и ужасным, но она почти закончила.

Я не могу выразить, насколько мне жаль, что я причинила Вам столько боли, и не смею просить о прощении, лишь умоляю попытаться меня понять. Я ничего не сказала Габриэлю. Я не знаю, что ему сказать, и должна предоставить решение о дальнейших действиях Вам, его матери. Могу лишь сказать, что он счастлив и здоров и что я любила его, как собственного сына, потому что, как бы Вам ни тяжело было это принять, большую часть его жизни я искренне верила, что он мой сын.

Завтра годовщина того дня, когда Элис нашла Габриэля. Нужно отправить письмо сегодня.

Мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах.

Май выдался очень жаркий, и я забралась на вершину холма на кладбище, надеясь на свежий бриз. Оно того стоит. Здесь ветер дует достаточно сильно, чтобы запустить воздушного змея или поднять крылья ангела. Хайзум сидит рядом со мной, нюхая воздух, ловя дрожащими ноздрями каждый проплывающий мимо аромат. Ветер колышет его длинную жесткую шерсть, словно кукурузное поле, и слегка покачивает уши. Добрые темные глаза смотрят вдаль. Узнать бы, о чем его мысли. Уверена, там присутствует еда.

Мы с Эдвардом теперь редко встречаемся на кладбище. С каждой встречей он выглядит моложе. Любовь подарила ему исцеление, но причина его счастья не только в этом. Он увидел, как воскресла я, и наконец обрел свободу. Я никогда не перестану танцевать для Габриэля, но нашему малышу – в самых главных аспектах он принадлежал нам обоим – нужно позволить упокоиться с миром. А у меня есть Хайзум, Гидеон и новый шанс полюбить и прожить жизнь по-настоящему.

По дороге я зашла к Руби Айви, Нелли Норе и Элси Бетти. В последнее время работы у кукол беспокойства значительно поубавилось, и я их почти не тревожу. Вместо этого я рассказываю им сплетни, пусть и не всегда увлекательные – не хочу, чтобы они почувствовали себя ненужными. Мраморные надгробия и гранитная крошка сверкают на полуденном солнце, и деревья покрылись свежими листочками. Чуть ниже, на склоне холма, ворона тащит большую ветку. Гнезда строятся на высоких соснах по всему кладбищу, и очень скоро на пруду в парке появятся утята. С деревянной скамейки мне почти видно Лили Филлис, Фебу и Чарльза, к которым я зайду по дороге домой.