Бруно Апиц - Повести и рассказы писателей ГДР. Том I

— Так точно, — отчеканил солдат. Он был смущен и в то же время обрадован похвалой. Когда санитар взял женщину под руку, она сказала солдату:

— Большое спасибо за все, до свидания!

Он протянул ей на ходу руку и пробормотал:

— Да что там, привет родине.

Под клетчатым шарфом лейтенанта он заметил что-то блестящее. Оно так приковало его взгляд, что он даже не посмотрел вслед женщине, которая понапрасну оборачивалась и махала ему рукой.

Лейтенант сидел на пороге постовой будки, где только что сидела женщина. Вытянув ноги, он ощупывал один за другим свои карманы. Наконец крикнул в сторону танка:

— Эй, ребята, а ну тащи сюда курево!

Из люка послышался голос:

— Слушаюсь, кептен.

— Сегодня тихо, — продолжал лейтенант. — Понять не могу почему, но это неспроста. А вы что думаете?

Солдат посмотрел на пестрый шарф и блестевшую под ним вещицу и ответил:

— Так точно, господин лейтенант!

— Какого черта! Мы не в казарме. Что собираетесь делать, если иван внезапно начнет атаку?

— Начну палить.

Лейтенант недовольно отмахнулся. Он смотрел мимо солдата на черноволосого парня, который вприпрыжку бежал по дороге. Из башенного люка появились голова и руки, державшие бинокль.

— Эй, кептен, иван пускает сигнальные ракеты!

— А, дьявол! — воскликнул лейтенант. — А ну, ребята, готовь фаустпатроны. Связь с полком, живо, живо.

Он бросился на ту сторону улицы, рядом с ним бежал солдат, держа под мышками по фаустпатрону.

— Обращаться умеете? — спросил лейтенант.

— Так точно! — ответил солдат. Он подумал о женщине: «Не знаю даже, как ее зовут. Мебельный фургон чертовски неповоротлив. Самое большее тридцать километров в час. Лучше бы она пешком дотащилась».

Забравшись в танк, лейтенант разразился бранью. Но вот мотор был пущен, гусеницы дернулись, и вся железная махина затряслась.

— Эй, вы, по местам!

Громыхая, танк пронесся под виселицей, через казарменные ворота, мимо здания штаба, тягачей, фургонов, врачей в белых халатах и санитаров с носилками. Орудийный ствол скользнул вдоль кирпичной стены, мотор еще раз взревел, и танк остановился.

Солдат увидел развевающийся белый халат и красное лицо врача, который уже издали кричал:

— Что это значит, вы что, рехнулись? Убирайтесь отсюда!

Но вот рядом с доктором в белом халате появился лейтенант.

— Не горячись, милый доктор, — сказал он, — я ведь тоже всего-навсего мелкая сошка. А приказ есть приказ.

Он схватил за рукав упиравшегося врача и потащил его за собой. Усиленно жестикулируя, они добежали до лазарета. Солдат не мог понять, что происходит. Ему показалось, что санитары с носилками забегали быстрее. Он слышал стоны раненых, крики: «Взяли!» и «Берегись!» Время от времени кто-то ругался. Захлопнулись тяжелые двери, заскрипел засов.

«Теперь она в фургоне, — подумал солдат, — лишь бы все обошлось». Он услышал, как кто-то крикнул: «Эй, вы!» То был голос лейтенанта. Широко расставив ноги, он стоял над какой-то ямой и махал рукой. «Шахта теплоцентрали, — подумал солдат, — неплохая мысль». Он перебежал площадь, держа под мышками фаустпатроны.

— Прекрасный сектор обстрела, — сказал лейтенант. — Если встанете на нижнюю скобу, видна будет только голова. На худой конец каналы можно будет использовать для отхода. Но не раньше, чем вывезут раненых. Надеюсь, мы поняли друг друга.

— Ясно, — ответил солдат. Он опустил на землю фаустпатроны и прыгнул в шахту.

— Если начнется бой, будете прикрывать танк с фланга, — приказал лейтенант. — В крайнем случае все взорвем. Будем вместе пробиваться к заливу. Понятно?

— Так точно, — ответил солдат.

— Это еще не все, — сказал лейтенант. — То, о чем мы сейчас говорим, должно остаться между нами. Можно на вас положиться?

Лицо солдата просветлело. Он хотел что-то ответить, но не нашел нужных слов.

— Ладно, ладно, — проговорил лейтенант, — два старых фронтовых волка не оставят друг друга в беде. — И, понизив голос, продолжал: — Я имею в виду водителей тягачей, не доверяю я этой братии. Мы еще ни разу не входили в соприкосновение с противником. Нынче ни на кого нельзя положиться. Возможно, от вас потребуется помощь. Как вы поступите, мне плевать. Главное — вывезти раненых. Как только эти ящики выедут на шоссе, считай наше дело в шляпе. Господа русские уважают Красный Крест. Настоящая работа начнется потом: мы должны будем сдержать первый натиск. Продержаться бы хоть десять минут, они могут решить судьбу наших на заливе. Ну, а теперь, друг, вижу, что ты не прочь закурить.

— Холодно, — сказал солдат, — чертовски холодно, господин лейтенант.

— Зови меня «кептен», как все ребята, — сказал лейтенант, — на, угощайся.

— Спасибо, кептен.

Они молча курили, наблюдая за санитарами с носилками, что тянулись нескончаемым потоком. Откуда-то послышался срывающийся детский голосок: «Мама!»

Санитары уж не ругались, раненые притихли, врачи приглушенными голосами выкрикивали имена.

— Тошно смотреть, — проговорил лейтенант, — ехали бы уж скорей. — Он бросил сигарету и пробурчал: — Видишь, парень: четыре ящика беспомощных калек, и ты за них в ответе.

— Можете на меня положиться, кептен, — ответил солдат.

Лейтенант направился к своему «тигру», волоча ноги, точно старик.

«Первым делом надо подготовить фаустпатрон, — подумал солдат, — если они подойдут…» Ему не хотелось додумывать мысль до конца. Несколько приемов — и все было готово. Он установил прицел на здание штаба, затем перевел его на мебельный фургон и, наконец, на «тигра». Лейтенант спускался в башенный люк.

«Пока они не задраили люк, — думал солдат, — не так уж все страшно. Трудно поверить, что такая вот железяка может разнести танк. — Он взял на прицел лобовую, а затем заднюю часть танка. — Будь на его месте «Т — тридцать четыре», я бы уже выстрелил», — думал он. И тут же смекнул, что его фаустпатрон не безопасен и для «тигра». Он закрепил предохранитель и повернул фаустпатрон влево, направив его в свободное пространство между зданием штаба и кухней.

— Теперь перекур. Пока не успокоюсь, не дотронусь до этой штуки, сдохну, а не дотронусь.

Ветер задул спичку. Солдат опустился на две скобы ниже: «Смотри-ка, тут тепло и вполне сносно. — До него донеслись чьи-то шаги. — Лейтенант, — подумал он, — скорей наверх!»

Но то был не лейтенант, а водитель тягача. Он увидел фаустпатроны, шахту, голову солдата.

— Ты что там делаешь? — спросил он.

— Греюсь, не видишь? — ответил солдат.

— Не пори чепухи, — сказал водитель, — думаешь, не видим, что дело пахнет керосином? До фаустпатронов еще не доходило, с тех пор как я участвую в этой экскурсии.

— Не твоя печаль, — сказал солдат, — думай больше о своих тягачах, обо всем остальном позаботимся мы.