Александр Проханов - Экстремист. Роман-фантасмагория (Пятая Империя)

Сарафанов задыхался от удушья, словно вдыхал паралитический газ. Силы покидали его, энергия улетучивалась. Стоящие рядом собеседники, напротив, наливались силой и бодростью, словно пили его прану, вкушали его кровяные тельца, выпивали сочные участки его мозга. Борясь с обморочностью, Сарафанов комплиментарно поклонился Лумпянскому:

— Восхищаюсь, слушая ваши выступления по телевидению. Вы — наша звезда!

— Сколько концов у звезды? — смущенно потупился депутат.

— Взгляните на московские елки и пересчитайте драгоценные лучи нашей славы. — Сарафанов поднес к губам стакан виски, уловив рубиновый лучик в глазах Лумпянского. То ли промерцало змеиное око, то ли скользнул лазерный прицел.

Всё общество было рассыпано на отдельные группы, которые то укрупнялись, то мельчали. В каждой группе происходило вращение. Крутилось веретено, наматывающее невидимую пряжу. Вся земля находилась в плену у этой сети — континенты и отдельные страны, отрасли промышленности и науки, культурные направления и религиозные течения. Эта сеть контролировала людей, а также бабочек, рыб, оленей, микромир, воздушные и морские течения, прошлое с курганами князей и пирамидами фараонов и будущее с нерожденными младенцами, неизобретенными машинами и ненаписанными книгами. Сарафанов, находился в плену у этой сети. Бился в невидимой паутине, чувствуя, как вонзились в него колючие трубочки, пьют живую энергию, высасывают горячую кровь. Где-то здесь, среди респектабельных банкиров и промышленников, религиозных и культурных деятелей, находились те, кто организовал убийство его жены и сына, пытался угадать в Сарафанове ускользнувшую жертву. Сарафанов элегантно раскланивался, пожимал руки, чокался бокалом, чувствуя себя канатоходцем, что идет по зыбкой струне над бездной.

Он кружил по залу, присоединяясь к беседующим, подслушивая их разговоры. Снимал «взяток», словно терпеливая осторожная пчела, перелетая с одного черного цветка на другой. Общий смысл разговоров таился в надчеловеческом, организующем и творящем сознании, для которого каждая малая группа, каждый отдельный «кружок» являл собой подчиненную часть, думающую клеточку, мыслящий нейрон. Сам же мозг был неопределим и невидим. Был подобен ноосфере, где копилась вековечная ветхозаветная мудрость, опыт великих финансистов и политических стратегов, конспирологов и «покорителей времени», хозяев прошлого и властелинов будущего.

«Кружок», к которому примкнул Сарафанов, сложился вокруг двух собеседников. Один из них, по фамилии Саидов, являлся банкиром, капиталы которого были связаны с атомной энергетикой и военно-промышленным комплексом. Его лицо было раскосым, коричнево-смуглым, напоминавшим литой азиатский таган, прикатившийся из далекой степи. Другой собеседник, Яков Ведми, гражданин Израиля, в недавнем прошлом — глава секретной службы «Натив», управлявшей еврейской иммиграцией из России. Невысокий, плотный, выбритый до синевы, с твердым лицом воина, Ведми был вскормлен от сосцов библейской праматери, неустанно, тысячи лет плодоносящей неоскудевающим лоном. Из этого лона изливался в мир неукротимый, богоизбранный, жестоковыйный народ, несущий в своем огненном сердце, в неуемном рассудке мессианскую идею господства.

— Я считаю самым разумным вкладывать капитал в культуру и менеджмент, — говорил Саидов. — Галлюциногенная культура, которая играет свои наркотические игры с подсознанием, взрывает «эмоциональные бомбы», отказывается от традиционной этики, уповая на эстетические технологии и на воспроизведение снов и бредов, — эта культура наиболее свойственна вашему еврейскому гению. В атмосфере этой культуры представители иных народов преображаются. У них усиливается креативная функция. Они учатся у великих еврейских мастеров, которые хранят ключ к постижению действительности. Менеджеры, управленцы высокого класса, которых мы выращиваем из самых одаренных детей — еврейских, русских, узбекских, — уже через несколько лет займут ведущие позиции в корпорациях, в аппарате правительства, на главенствующих направлениях экономики и политики. Таким образом, лидируя в культуре и в управлении, мы обеспечим контроль над этим рыхлым, деградирующим пространством, возвращая ему идею развития.

Саидов отставил ногу в ярко начищенной туфле, на мыске которой сиял ослепительный шар света, который миллионер был готов поддеть и метнуть в бесконечность. Окружающие слушатели согласно кивали.

— Мы должны с прискорбием отметить, что ресурс еврейской иммиграции в Израиль полностью исчерпан, — произнес многоопытный разведчик Ведми. — Более того, начался ощутимый отток евреев из Израиля, большая часть которых стремится в Россию. Панические настроения, связанные с арабским терроризмом, заставляют задуматься о судьбе еврейского государства, о новом исходе. Если Израиль не выдержит исламского натиска и падет, то местом нового обитания евреев становится Россия. Мы должны предвидеть этот сценарий и готовиться к массовому переселению еврейского населения в Россию. В этом смысле все ваши усилия чрезвычайно актуальны. Было бы важно поддержать тлеющий конфликт мусульманского населения России и самих русских. Такой конфликт облегчит создание крупной еврейской общины в России. Позволит евреям играть роль арбитров в этом конфликте. Управлять этой межрелигиозной схваткой. — Яков Ведми пульсировал волевыми желваками. Его крепкая бронзовая шея переливалась мощными сухожилиями атлета и мастера рукопашного боя.

— Я думаю, в связи с потеплением климата и таянием ледников Антарктиды, огромные пространства современной Европы будут затоплены. Это породит массовое переселение европейцев в Россию. Недаром Аркаим, это священное место на Южном Урале, уже признано центром европейской цивилизации. Европа считает территории нынешней России своей прародиной и вполне может претендовать на них, если не юридически, то морально, — произнес Саидов.

Сарафанов чувствовал, что задыхается. Среда обитания была невыносимой. В горчичном тумане носились духи, выискивая плоть, в которую стремились вонзиться. Одни из духов казались крылатыми ящерами и перепончатыми змеями. Другие — летающими жуками, гигантскими муравьями и ужасающими стрекозами. Третьи имели вид червеобразных знаков и букв. Четвертые являли собой стремительные треугольники, которые носились под потолком, накладывались один на другой, образуя на мгновение шестиконечные звезды, а потом разлетались, превращались в египетские иероглифы и арабскую вязь. Он испытывал удушье, помрачение, приближение обморока. Желая спастись, стараясь защититься от чудовищных демонов, вызывал в воображении волшебный бриллиант «Пятой Империи». Светящийся лучистый кристалл, от которого исходило целительное излучение, мистическое избавление. Мысленно касался кристалла перстами, целовал его прохладные грани, вдыхал животворный озон.