Леонид Милош - Братья по крови

— Простите, — неуверенно начал Сергей. — Вы — Ильин Сергей Александрович?　

— Да, я.　

Сергей немного смутился. Все верно. На табличке в приемной именно это имя он прочитал и уже несколько раз повторил про себя.　

— Ну, так и будете молчать, молодой человек? — строго спросил начальник РУВД.　

— Нет-нет, простите, я к вам по делу.　

— Слушаю, говорите, у меня времени мало, а в приемной еще куча людей.　

— Понимаете, Сергей Александрович, у меня беда стряслась. Вчера ваши сотрудники задержали моего лучшего друга, за драку в баре.　

— Это тот, который с работниками милиции стал драться, сопротивление оказывал. Одного сотрудника, как мне сегодня утром доложили, даже покалечил? — голос начальника звучал грозно и зло.　

— Да, — с упавшим сердцем подтвердил Сергей. — Но вы выслушайте меня…　

— Нет, это вы выслушайте меня, молодой человек! — резко перебил его майор. — Завтра на вашего дружка материалы в прокуратуру передадут и, скорее всего, он в тюрьму до суда загремит. Он еще и без прописки проживает, а это еще одна статья. Так что вам нужно к адвокату, а не ко мне обращаться.　

Сергей зло посмотрел на майора, милицейский начальник почувствовал этот взгляд и спокойно добавил:　

— Ничего, как миленького его посадят. Я порядок у себя в районе наведу! И не надо на меня так смотреть! Все, вы свободны.　

— Нет, — твердо ответил Сергей. — Я не уйду, пока вы меня не выслушаете, лучше меня сажайте…　

— Если так же, как ваш дружок, будете себя вести, то обязательно посадим, можете не беспокоиться. Все, нам с вами не о чем больше говорить.　

— Нет, есть о чем.　

— Что?!　

— Прошу вас, выслушайте меня. В том, что он без прописки, не он виноват, а виноват ваш паспортный стол и военкомат. Прошу вас, не перебивайте, дайте мне досказать.　

Начальник хотел было возразить, но потом, видимо, решил дослушать до конца этого горячего юношу.　

— Понимаете, он был в армии и не где-нибудь, а в Афганистане. По ошибке на него пришла похоронка, мать не выдержала этого и умерла, а спустя три месяца оказалось, что он жив. А он с матерью один жил, и его квартиру отдали другим людям. Ведь он же погибшим считался. И к тому же его не прописывают — раз некуда, то и не прописывают. Представляете, сколько парень натерпелся! А он, между прочим, интернациональный долг выполнял, его даже боевым орденом и двумя медалями наградили! Ну а в баре, конечно же, он погорячился. Понимаете, он сам не свой после всего этого…　

— Подожди ты со своим баром, — раздраженно, но уже более примирительно, произнес начальник, — когда он из Афганистана вернулся?　

— Да буквально недавно. Месяц он под Ташкентом был, и два месяца здесь, на гражданке. Значит, месяца три-четыре, а что?　

— Нет, ничего… А как фамилия твоего друга?　

— Марголин… Марголин Владимир Анатольевич.　

— Подожди, — майор о чем-то напряженно думал, и Сергей никак не мог понять эту резкую перемену в его настроении.　

— Черт… не вспомнить, — выругался Сергей Александрович. — А где он раньше жил, до армии?　

— Да там же, — смутился Сергей, — улица Будапештская, дом тридцать шесть, это на территории четвертого отделения милиции.

Майор наконец-таки вспомнил:　

— Марголин, говоришь?　

Глаза начальника РУВД светились каким-то странным блеском.　

— Да, — еще более растерянно подтвердил Сергей. — А что?　

— Ладно, молодой человек, вы можете быть свободны.　

— Но… Простите, я просто так не уйду. Поверьте, он не виноват, он не хотел…　

— Ладно, мне тут общественные защитники не нужны! — голос майора снова стал строгим. — Я сам полгода назад из Афгана вышел, до сих пор ноги после ранения болят. Своим, афганцам, мы всегда помогаем. Так что посмотрим…　

Майор поднялся и неожиданно протянул на прощание Сергею свою широкую крепкую ладонь.　

Сергей пожал ее.　

— Спасибо вам, Сергей Александрович, — наконец у самой двери, спохватившись, торопливо произнес Сергей и вышел из кабинета.　

Вовка второй день сидел в камере, дознаватель с него взял объяснения, и больше его никто не беспокоил. Неожиданно дверь камеры с грохотом отворилась, молоденький сержант громко выкрикнул:　

— Марголин, на выход!　

Ему одели наручники, вывели на улицу и подтолкнули к открытой дверце милицейского газика:　

— Давай, полезай!　

Вовка не видел, куда его везут. «Наверное, в тюрьму», — решил он. Ведь дознаватель вчера ему ясно сказал, что дело его плохо, срок на сто процентов светит. Еще он назвал ему какие-то две строгие статьи Уголовного Кодекса. Одна, что-то насчет хулиганства с отягчающими последствиями, а другая — нарушение паспортных правил. Да, глупо все получается, очень глупо. Надо было все-таки сдержаться и не ввязываться в эту драку. Всем этим пижонам ведь морду не набьешь! А вот в колонию из-за них попадать глупо.　

Вовка ехал, и предчувствие было самое дурное, к тому же наручники больно впивались в кожу.　

Его привезли к какому-то высокому серому зданию. На тюрьму никак не похоже. Пока вели, Вовка быстро прочитал вывеску у входа — «Районное Управление внутренних дел». Сюда-то зачем, подумал он. Может, его за какого-нибудь рецидивиста приняли?　

Поднялись на второй этаж, вошли в приемную начальника РУВД. Вовка повернулся к одному из сопровождающих его милиционеров:　

— Слушай, а зачем меня сюда?　

— Помалкивай.　

Вовка насупился, отвернулся. Тоже мне, за человека уже не считают. Ну ладно, посмотрим, что судьба ему уготовила.　

Дверь в кабинет отворилась, и Вовку провели внутрь.　

Грузный майор с ежикообразной стрижкой на голове долго с прищуром смотрел на Вовку. Выражения его лица было не понять.　

— Снимите с него наручники, — приказал майор.　

— Но…　

— Снимите, я говорю.　

Один из милиционеров молча подчинился. Вовка потер затекшие запястья, вопросительно посмотрел на сидящего напротив него начальника милиции.　

— Можете быть свободны, — сказал майор своим подчиненным.　

— Мы здесь, за дверью, товарищ майор, если что…　

— Вы меня не поняли, возвращайтесь к себе в отделение.　

— …?　

— Ну, чего ждете?　

— А этого кто обратно доставит? — удивленно спросил один из конвоиров.　

— Никто, сам ножками домой потопает, не дорос еще, чтобы на машине его возили!　

Милиционеры, ничего не понимая, глупо уставились на начальника. Вовка тоже ничего не понимал.　

— Вы что, не слышали?! — повысил голос Ильин.　

Оба милиционера торопливо вышли из кабинета. Майор внимательно посмотрел на Вовку, усмехнулся:　

— Ну что, здравствуй, Марголин.　

— Здравствуйте…　

— Не узнаешь?　

— Нет.　

— Семьдесят шестой год… Четвертое отделение милиции, со старшим опером на улицу силами мериться вышел?