Леонид Милош - Братья по крови

— Но когда они ее получали, вас-то не было. Мать умерла. А на тебя еще раньше похоронка пришла. Понимаешь? Тебе, конечно, ее вернут, куда они денутся. Но сперва надо оформить соответствующие документы. Понимаешь?　

Вовка долгим взглядом смотрел на Сергея. Наконец-то он начал понимать. Да, хорош сюрприз! Квартиру и ту отняли. А он за это государство воевал. Интернациональный долг выполнял. На кой хрен ему эти ордена с медалями нужны?! Он яростно сжал кулаки. Какая несправедливость!　

— Вов, да ты успокойся, отец уже ходил к юристу, и тот сказал, что нужно сделать. Действительно, тут никто не виноват. Просто у нас такие законы, раз квартира освободилась…　

— В заднице я видел такие законы! — резко перебил его Вовка.

Вспышка злости была такой сильной, что Маша с Сергеем даже перепугались. Вовка действительно изменился. В нем чувствовался какой-то затаенный протест, агрессия.　

Из вещей у него с собой был только маленький дорожный чемоданчик. С ним он и пришел жить к Сергею.　

Ночью Вовка спал неспокойно. Он ворочался с боку на бок, а иногда начинал громко кричать и ругаться отборным матом. Во сне он все еще был в Афгане, все еще шел в атаку, стрелял и с беспощадностью уничтожал своих врагов. В первую ночь Сергей вместе с родителями с испугом проснулись от этих диких криков, но отец успокоил жену с сыном:　

— Ладно, ложитесь спать, это он во сне… Да, видать, пришлось хлебнуть парню.　

Об этих тревожных снах они ничего Вовке не говорили, а он сам и не догадывался.　

Когда Вовка приехал с вокзала к Сереге, он думал, что переночует у него пару ночей, а потом вернется к себе. Но с квартирой оказалось все не так просто. Длиннющие очереди в исполкоме, в паспортном столе, военкомате. Вовка говорил с чиновниками, а его словно не слышали. Да, они все понимают, они сочувствуют ему, но сначала нужно собрать следующие справки. Дальше шел очень длинный перечень документов. Нужно получить паспорт и прописаться. Но в паспортном столе его не могут никуда прописать, ведь здесь в городе у него нет никаких родственников. А прописывают только к родственникам. Надо идти обратно в военкомат, пусть там решают вопрос…　

Вовка уже целый месяц ходил по инстанциям. Он изрядно устал, да и нервы были на пределе. Хорошо еще, что почти всегда рядом с ним были или Сергей, или Маша, они не давали ему сорваться. Но когда он в пятый раз пришел к военкому и тот в очередной раз послал его обратно в исполком, Вовка не выдержал:　

— Да ты чего, полкан, мне мозги компостируешь!　

Вмиг перемахнув через широкий стол, разделяющий их, Вовка схватил перепуганного полковника за шиворот и затряс, как грушу. На крики в кабинет прибежали работники военкомата, подоспел вовремя и Сергей.　

— В милицию его надо сдать!　

— Хулиган, а не афганец!　

Вовку действительно хотели сдать в милицию, но Серега отбил его у разгоряченной толпы. Военком тоже бушевал вовсю:　

— Я этому Марголину еще помогаю! Гад! Мерзавец! Чтобы я еще из-за него пальцем пошевелил — да ни в жизнь!　

— Пошел ты!.. — грубо бросил ему в лицо Вовка и развернулся к выходу.　

— Ладно, успокойся, — пытался утихомирить друга Сергей, — пойдем послезавтра к председателю райисполкома, объясним ему, что тебе никак не прописаться…　

— Никуда я больше не пойду, — злобно буркнул Вовка, — не хочу!　

— Да брось ты, ну зачем так?! Решим вопрос с пропиской, вот увидишь.　

— Нет! — твердо ответил Вовка и неожиданно остановился, пронзительно посмотрел в глаза друга. — Спасибо тебе, Серега, но больше я никуда не пойду. Просить у этого, государства я ничего не буду. И оно у меня тоже пусть ничего не просит.　

Серега, опешив, стоял и смотрел на взбешенного Вовку, говорить что-либо сейчас было бесполезно.　

В тот вечер Вовка не пришел домой ночевать. Появился только через два дня, и от него сильно разило перегаром.　

— Чего уставился? — весело бросил он Сергею. Дружбана встретил, поураганили вместе.　

— Да нет, я понимаю… Вовка, я тут вчера с Машей разговаривал. Если вы поженитесь, она же тебя к себе может прописать, и тогда все дело быстро сдвинется с мертвой точки.　

— Не пойдет.　

— Почему?　

— Мне чужая прописка не нужна, и квартира тоже!!　

— Да, но…　

— Все, закрыли тему! — Вовка снова стал злым, раздражительным. — И отсюда я скоро съеду, так что можешь сказать своим, пусть не беспокоятся.　

— Да ты чего, Вовка!　

— Ладно, извини… вырвалось. Извини, брат.　

Серега примирительно махнул рукой. Вовка впервые назвал его братом. А ведь они действительно стали как братья, даже живут теперь вместе.　

Вовка устроился работать грузчиком. Без прописки его никуда не брали. Хлопотать дальше насчет документов и квартиры он действительно не собирался. Маша сильно переживала за него, сколько раз пыталась поговорить с ним, но он отнекивался:　

— Ладно, Маш, все будет хорошо. Сейчас немного разберусь, что к чему, потом решу с квартирой вопрос. Так что с женитьбой немного подождем.　

Он не хотел жениться из-за прописки. Чтобы Машины родители ни о чем таком не думали. Когда будет у него своя квартира, тогда они и поженятся. А в чужой, да к тому же с ее предками, он жить не собирается.　

Машины родители еще и раньше, до армии, не очень хорошо воспринимали Вовку, слишком он какой-то дерзкий, неуживчивый. Да и учиться не хочет. Что это за специальность — грузчик? Стыдно кому сказать. Сами они оба врачи, да и дочь поступила в медицинский.　

Вовка все это прекрасно видел и чувствовал. По этому поводу он даже зло подшучивал над Машей:　

— Ну что, пойдешь сегодня с грузчиком в кино или твои не отпустят?　

— Вова, ну зачем ты так, прекрати! — обижалась каждый раз Маша. — Мама действительно права, тебе учиться надо.　

— Ну, путягу я все-таки закончил.　

— Это же не специальность.　

— Твоей маме обязательно институт нужен!　

— Не ей, а тебе.　

— Пусть сначала квартиру вернут, а потом…　

— А она, между прочим, ее у тебя не отнимала! — в запальчивости обижалась Маша, и Вовка понимал, что он действительно перегнул палку.　

Причем здесь Маша? Ведь в том, что с ним такое случилось, она не виновата. И она к нему очень хорошо относится, жалеет его, поддерживает, а главное — любит.　

— Машенька, извини, я не хотел, — он порывисто обнимал ее, она сразу же его прощала и покорно прижималась к его широкой сильной груди.　

— Я люблю тебя, — шептал он, целуя ее волосы, — я сам не понимаю, что со мной творится. После Афгана каким-то злым стал, нервным. Первое время по улицам ходил, так от каждого резкого шума вздрагивал. Без автомата себя чувствовал как-то неуютно, все не мог привыкнуть, что здесь никакой войны нет.　

— Ладно, Вовочка, не надо об этом. Пошли в кино, только я на минутку домой забегу, переоденусь, хорошо?