Леонид Милош - Братья по крови

Он нахмурился, слышать такое было не очень-то приятно. Вот почему она напрыгнула на него кошкой, а совсем не от мужских его достоинств. Правда всегда жестока.　

— Помимо негативов, — продолжала она уже более мягким тоном, — ты получишь двадцать тысяч и, если пожелаешь, еще одну ночь со мной. Уж я-то тебя лично отблагодарю, постараюсь на совесть, обещаю.　

— Мне это не надо.　

Она посмотрела на него с явным удивлением:　

— Разве тебе со мной не понравилось?　

— Хватит, накувыркались!　

— Дело хозяйское, не хочешь, насиловать не буду.　

Она встала с дивана, подошла к секретеру, достала оттуда несколько пачек денег.　

— Вот, здесь десять тысяч, остальные, когда я получу документы и ты освободишь его зама.　

Он секунду молчал, тяжело сглотнул и произнес:　

— Хорошо. Завтра документы будут у тебя.　

Он лихорадочно сгреб деньги, быстро распихал их по карманам.　

— Ладно, я пошел.

— Счастливо тебе, Вова. Я была уверена, что у нас с тобой все получится.　

Он не ответил и, не глядя на нее, вышел.　

Она с улыбкой смотрела в окно и видела, как нервно, с толчками отъезжает его машина. Потом подошла к тому же секретеру, где лежали деньги, выдвинула другой ящик и посмотрела на медленно вращающуюся магнитофонную пленку. Ее палец не спеша нажал клавишу «стоп». Запись их разговора тоже может пригодиться. Так, на всякий случай. Вдруг Вова заупрямится! Впрочем, не должен, он же умный мальчик, генералом к тому же еще хочет стать. И станет, если, конечно, глупостей не наделает.　

На следующий день он позвонил ей, как и обещал. Привез документы. Это были те самые бумаги, которых так боялся Слава, — первые экземпляры. Копий, как заверил Владимир Петрович, не существовало.　

Вячеслав Иванович, когда она принесла ему в больницу эти бумаги, даже не поверил своим глазам. Он со слезами обнял ее, расцеловал и от волнения ничего не смог произнести. Он все понял.　

Через неделю освободили зама, а еще через неделю прокурор подписал постановление о прекращении уголовного дела против руководства Главплодовощторга. Владимир Петрович приехал с этой бумажкой к Наташе. Впервые за все это время улыбнулся:　

— Вот, читай. Я свое слово держу.　

Она прочитала официальную бумагу.　

— Я тоже. На, получай.　

Она положила перед ним фотопленку и деньги.　

— Здесь ровно десять, можешь не пересчитывать.　

— Я тебе верю, — распихивая по карманам деньги, сказал он. Потом бегло просмотрел пленку, тоже убрал в карман. Секундное замешательство, и он жадно скользнул по ее халату взглядом.　

— Иди в душ.　

— Зачем?　

— Хочу получить все сполна. Ты ведь обещала.　

— Ах, ты об этом? Но ты же отказался, тебе же не понравилось!　

— Иди в душ или я изнасилую тебя прямо здесь, на диване!　

Он уже схватил полы ее халата, резким движением распахнул их. Она не сопротивлялась. Его взгляд горел, он　требовал мести. И сейчас в постели он собирался ей отомстить сполна. Она поняла это. Глупый, разве так мстят женщине, в постели?　

— Хорошо, дорогой, сейчас пойду сполоснусь.　

Он нетерпеливо отпустил ее. Она скинула халат, с улыбкой посмотрела на него. Какое великолепное тело! Как, черт побери, хочется ее! Ну же, чего она медлит? Чего она там копается в своем секретере? Еще один сюрприз?　

— Вова, я не отказываюсь от своих обещаний. Если хочешь, ты, конечно, можешь трахнуть меня. Но, вот здесь, еще пять тысяч. Можешь взять деньгами, выбирай.　

Стоя перед ним полностью обнаженной, она с улыбкой наблюдала за его лицом, за тем, какая борьба происходит сейчас у него внутри. Казалось, сто чертей раздирали его на части. Он колебался, явно горя желанием все-таки отомстить ей в постели. Она накинула халат, завязала пояс. Чтоб не смущать мужика.　

— Вова, пять тысяч за постель. Неплохо, а? Неужели есть такая баба, которая стоит таких денег?!　

Он с каким-то тихим рычанием лихорадочно и зло сгреб деньги и, не говоря ни слова, устремился в прихожую. На губах женщины играла победная улыбка. Постельная месть не удалась, и это ее забавляло.　

Через месяц Вячеслав Иванович выписался домой. Они ужинали вместе в ее квартире, счастливые, довольные. К концу ужина он серьезно посмотрел на нее и сказал:　

— Завтра я хочу съездить вместе с тобой в одно место.　

— Куда, Слава?　

— Есть тут одна деревушка, часа два на машине от города.　

— А зачем?　

— Завтра узнаешь. Кстати, я давно у тебя хотел спросить, еще там, в больнице, — он замялся. Она внимательно смотрела на него.　

— Что, Слава?　

— Как тебе удалось… ну, с этими документами?　

— Я их попросила у Быстрова, и он их мне отдал.　

— Ты с ним спала?　

— Нет.　

— Не обманывай меня, помнишь, мы же в свое время договаривались.　

— Да, Слава, помню. Но я не хочу тебе делать больно.

— Я понимаю, и все-таки.　

— …Да, спала.　

Он молча кивнул головой, нахмурился. По его лицу было видно, что ему очень больно. Конечно, он догадывался, но он хотел услышать это от нее.　

— У меня не было другого выхода, Слава. Помнишь, однажды ты купил мое тело, и теперь я продала лишь его, чтобы спасти тебя. Душой я тебя не предавала.　

— Да, я все понимаю… Я люблю тебя… Ты не поверишь, но я бы сейчас отдал все, что есть у меня, чтобы этого не было. Чтобы ты была только моей. Я тебя так ревную, ты просто не представляешь! Я никогда не говорил тебе этого. Я люблю тебя! Если ты меня бросишь, я погибну, без тебя мне жизни нет.　

Он говорил все это срывающимся голосом, со слезами на глазах. И ей стало сейчас так жалко его. Да, болезнь его подкосила, он так резко сдал.　

— Славочка, ну что ты, милый, ну о чем ты, — она обняла его голову и привычным движением стала гладить его волосы. — Все будет хорошо, вот увидишь.　

— Ты все равно рано или поздно выйдешь замуж. Вон ты какая, а я?　

— Мне никто не нужен, кроме тебя. И все эти годы я была тебе верна. А этому полковнику я отдала только тело, душа была с тобой.　

— Я понимаю… я верю тебе. Спасибо. Ты спасла меня. Если бы не ты, я сейчас уже сидел бы на нарах. А там бы я долго не протянул.　

На следующее утро они поехали в какую-то деревню.　

— Там живет моя дальняя родственница, моей старшей двоюродной сестры племянница. Чуть помладше меня. Я купил ей дом, а теперь я хочу этот дом переоформить на тебя.　

— Зачем, Слава?　

— Сейчас приедем, и ты все поймешь.　

— Слава, мне не нужен этот дом, оформи его лучше на твою родственницу.　

Он ничего не ответил, продолжая невозмутимо вести машину дальше.　

Деревенька была небольшой, запущенной. Многие хаты пустовали, и сразу было видно — давно. Молодежь поразъехалась в город, остались одни старики. Слава познакомил Наташу со своей родственницей — женщиной лет пятидесяти с невыразительным, но мягким лицом, сказал, что приехал навестить свой чулан, забрать кое-какое барахлишко.