Леонид Милош - Братья по крови

— Номер части? — повернулся горец к Генке и грозно посмотрел на него.　

Генка молчал.　

— Если не скажете, прямо сейчас расстреляем.　

— Мы, вообще-то, не торопимся, — вмешался Вовка. — Можем и повременить.　

Ну откуда из него прут эти дурацкие шутки? Сейчас с этим бородатым дошутится. Горец действительно ловким движением откуда-то из халата выхватил пистолет — большой, серебристый.　

— Ну?! — дуло пистолета глянуло прямо Генке в лицо.　

Да, это не шутки. Если ответ не понравится, явно пристрелит.　

— Четырнадцатый полк, воздушно-десантный, сержант Шпалов, — понуро промямлил Генка.　

— А тебя как? — дуло пистолета повернулось в сторону Вовки.　

— Марголин. Тот же полк. Старшина.　

— Хорошо. Хотите у нас быть или нет?　

Вовка вопроса не понял, но почувствовал, что надо согласиться.　

— Конечно, хотим…　

Афганец удовлетворенно кивнул и убрал пистолет.　

Через час их снова куда-то повели. Солнце палило нещадно, сильно хотелось пить, все тело ломило.　

Их привели в какой-то совсем маленький кишлак, не больше десятка домов. Кругом горы, место затерянное, безлюдное.　

С ними снова говорил высокий бородатый душман в истертом халате.　

— Вы будете служить у нас, вы вместе с нами будете убивать неверных. Вы должны быть послушны Аллаху и воевать за нашу веру. От вашего Бога вы должны отречься и принять нашу веру. Мы вам дадим жен, и вы будете жить здесь, у нас.　

— Я, вообще-то, неверующий, — отозвался Генка, — мне что Бог, что Аллах — один хер собачий.　

— Что такое хер… собачий? — встрепенулся горец.　

— Ну, это такое, — неопределенно пожал плечами Генка, — ну, такая штука между ног у собаки, писька, одним словом.　

Горец резко встрепенулся, замахнулся на Генку:　

— Ах ты, шакал, как ты посмел Аллаха оскорблять! Генка, прикрывшись, защищался от кулаков душмана.　

— Ты — грязный неверный, за такие слова ты умрешь страшной смертью!　

— Вы меня не поняли! Я не это имел в виду!　

— Замолчи, своим грязным языком… шайтан!　

Двое душманов уже схватили Генку, привязали к столбу. Тот испуганно следил за высоким бородачом. У Вовки тоже все похолодело внутри, что-то сейчас будет нехорошее. Афганец разозлился не на шутку и сейчас что-то громко выкрикивал на своем языке. Явно какие-то ругательства. Потом в его руке блеснуло на солнце лезвие ножа. Широкое, длинное, как кинжал, и наверняка поострее бритвы.　

— Не надо! — дико завопил Генка, но было уже поздно.　

Бородач схватил его за ухо и одним коротким ударом отсек его. Бросил в пыль, сплюнул. Взялся за второе ухо, тоже отрезал.　

— Ты грязная, неверная собака! — стараясь подобрать ругательства похлеще, бушевал бородатый.　

Генка громко стонал. Вовка от ужаса замер, сзади его руки крепко обхватила веревка. Толстая, не вырваться. А душман продолжал пытку неверного. Медленно, со знанием дела отрезал ему нос, полоснул острием ножа по щеке. Все Генкино лицо было уже в крови. Его крик звенел и больно отдавался в ушах. Вовке казалось, что он вот-вот оглохнет. А злобный афганец продолжал пытку — полоснул свою жертву по горлу, у самого подбородка, потом своими грязными пальцами вытащил из горла наружу язык, отрезал. Крик в ту же секунду оборвался, были слышны только стонущие, хрипящие звуки. Кровь явно возбуждала душмана, приводила его в экстаз. Он улыбался какой-то дьявольской улыбкой.　

Вовка непроизвольно вздрогнул, когда острие длинного ножа взметнулось в воздух и глубоко ткнуло Генке в глаз, затем снова взмах… Вовка почувствовал неприятный озноб и слабость во всем теле. Нет, такого зрелища он выдержать не сможет. Он закрыл глаза и представил, что сейчас то же самое сделают с ним. Нет, он не хочет! Нет! Вовка открыл глаза и тут же сморщился, с трудом сдерживая подступивший к горлу тошнотворный ком. Афганец расстегнул обезумевшему от боли и дергающемуся всем телом парню брюки, и снова короткий взмах клинком… Генка затих, обмякнув всем телом и повиснув на держащих его сзади веревках…　

Вовка отвернулся. Тошнотворный ком накатил с новой силой и вывернул его наизнанку рвотой. В ушах все еще стоял отчаянный крик Генки, звенел и эхом растекался по горам.　

Бородатый что-то гортанно прохрипел и показал на Вовку. Двое мужиков схватили ослабевшее и беспомощное тело солдата и потащили ко второму столбу. Бородатый, нетерпеливо водя лезвием, смотрел на Вовку. Все, это конец. Звиздец на холодец. Проклятье, перед смертью и то шуточки в голову лезут. До чего же по-дурацки устроена человеческая голова!..　

Додумать он не успел, мысль смешалась с автоматной очередью. Что это, или ему показалось? Вовка все еще не мог понять, что происходит, когда совсем рядом кто-то отчаянно и зло прокричал ему:　

— Ложись, идиот!　

Вовка мигом припал к земле, силы снова стали возвращаться к нему, прояснилась и голова. Привязать его к столбу духи так и не успели, двое из них безжизненно валялись рядом. Чуть впереди лежал высокий душман, мертвый, с застывшим оскалом на губах. Неподалеку виднелись и другие убитые душманы.　

Трое в пятнистых темных комбинезонах действовали молниеносно. Подавив сопротивление душманов во дворе, метнулись к домам. Снова стрекот автоматных очередей, затем оглушительный взрыв. Стена одного из домов осела и рухнула, поднимая за собой большое облако пыли. Несколько душманов пытались спастись бегством, но им это не удалось. Забили автоматным огнем. Все стихло.　

— Подымайся, приятель, — произнес один из пятнистых комбинезонов, подходя к Вовке и ножом разрезая веревки сзади.　

— Небось за свои яйца страшно стало?　

— Ага…　

— Ну, это ничего, в первый раз всегда так.　

Незнакомец улыбался. На вид около тридцати, обычное русское лицо, только еле заметный косой шрам на подбородке.　

— А вы кто? — все еще не веря в свое спасение, пробормотал Вовка.　

— Мы-то? Даже не знаю, как тебе сказать, солдатик. Но одно точно, что тоже оттуда, из Союза.　

Мужчина неопределенно кивнул куда-то в сторону гор. К ним подошли остальные двое в комбинезонах.　

— Все чисто, Степаныч, можно уходить.　

Выглядели эти двое тоже как-то странно. Кто они, откуда, что за род войск? Только сейчас Вовка наконец увидел то, что не заметил сразу. Их оружие. У одного американская автоматическая М-16, последняя, модернизированная, у второго в руке израильский УЗИ, а через плечо висит короткоствольный «калашников». Да и комбинезоны на них какие-то странные, явно не наши, никаких знаков отличия.　

— Да, друга твоего жалко, — сочувственно поджал нижнюю губу старший, которого назвали Степанычем. — Сколько раз вижу и все привыкнуть не могу.　

— Похоже, он живой еще? — предположил один из бойцов Степаныча.