Леонид Милош - Братья по крови

Кабина вертолета была слишком хорошей мишенью. Все стекла уже давно побиты, приборы и обшивка посечены пулями, а пулемет ни на секунду не замолкает, строчит как ошалелый. Когда кончилась лента, Вовка, словно робот, быстро вставил другую и снова нажал на гашетку. К вертолету уже бежали его товарищи. Четверо уцелевших тащили шестерых раненых. Забросили тела товарищей в брюхо вертолета, запрыгнули сами, отчаянно отстреливаясь на ходу.　

— Все! Марголин! Уходим! — послышался донельзя охрипший голос майора Шилова.　

Вовка повернул ключ и включил мотор. Винт надсадно и тяжело, словно нехотя, сделал первый круг, с шумом разрезая воздух. Вертолет, заваливаясь на правый бок, с трудом поднялся в воздух. Но улетать Вовка не спешил. Он видел, как внизу душманы рванули к лежащим на земле двум «стингерам». Сейчас зарядят ракеты «made in USA» и — мама, не горюй!　

— Суки! — выругался Вовка и сделал резкий крюк.　

Теперь душманы были прямо под ним и чуть впереди, как на ладони. Он снова нажал на гашетку пулемета, пролетая прямо над разбегающимися в разные стороны, словно испуганное стадо баранов, душманами.　

— Мужики! Подсобите мне! — истошно завопил со своего места Вовка.　

Уцелевшие бойцы — там, сзади него, в салоне вертолета, — прекрасно все поняли. Выставили наружу автоматы и застрочили. Душман, который успел схватить «стингер» и заправить его ракетой, замертво рухнул.　

Вертолет делал второй круг, снова грозно надвигаясь на оставшихся в живых душманов. И снова четыре ствола пулемета, вращаясь, стали поливать землю смертоносным свинцом.　

— Ну что, суки, получили! — себе под нос победоносно прокричал Вовка. — То-то, будете уважать наших!　

Теперь можно было и уходить. Остальные душманы не скоро очухаются и не сразу доберутся до заряженного «стингера».　

В наушниках, не переставая, трещал чей-то возмущенный голос, рация чудом осталась невредимая.　

— Да, кто это? — нацепив на голову наушники, спросил в микрофон Вовка.　

— Это, мать твою, полковник Крапивин! Какого черта! Приказываю срочно уходить из полосы обстрела! Под трибунал отдам за неподчинение!　

Вовка частенько слышал эту грозную фамилию — командир их дивизии полковник Крапивин. Полковник, видимо, не знал, что они уже ввязались в бой и сейчас преспокойно, на малой высоте уходили прочь.　

— Все нормально, полковник, не шуми, — ответил Вовка.　

— Что?.. Кто!?.. — надсадно захрипели наушники. — Кто говорит?　

— Старшина Марголин.　

— Да я тебя…　

— Пошел ты на хер, полковник! — неожиданно сам для себя выругался Вовка и запел, перекрывая матерную брань в наушниках: — Шел трамвай десятый номер, на подножке кто-то помер, тянут-тянут мертвеца, ат-ца дрит-ца ат-ца-ца!　

Вертолет хоть и медленно, но уверенно шел вперед, мотор чихал, надсадно урчал, но работал. «Дотянем, мы обязательно дотянем, полковник», — неотрывно стучало в мозгу Вовки, а сам продолжал напевать по рации уже другую песню:　

— Гоп-стоп, Зоя, зачем давала стоя, в чулочках, что тебе я подарил…　

За эту операцию майора Шилова и старшину Марголина наградили орденами Боевого Красного Знамени. Полковник Крапивин, когда узнал о случившемся и выслушал лежащего на носилках подполковника Трофимова, неожиданно заулыбался, повеселел.　

— Если бы не этот черт Марголин, — говорил подполковник, — нам бы всем давно того… звиздец на холодец, товарищ полковник.　

— Я понял, понял…　

— Ну а то, что он нес такое в открытом эфире, так в шоке был. Так что извините, това…　

— Ладно, не вставай, лежи! — перебил его комдив.　

Орден Вовке вручал лично Крапивин. Крепко пожал руку, потом не удержался и порывисто обнял.　

— Спасибо тебе, сынок…　

— Да что вы, товарищ полковник, я, это самое…　

— Молодец! Своих товарищей вместе с командиром спас, а это святое. Поздравляю!　

Вовка гордо выпятил грудь с только что прикрепленным орденом и по уставу громко отчеканил:　

— Служу Советскому Союзу!　

Трагедия случилась почти в самом конце Вовкиной службы. До дембеля оставалось каких-то три месяца. На этот раз базировались они рядом с Кандагаром. Приказ поступил　рано утром. Срочно выйти в квадрат «А» и тремя группами, атакуя с двух сторон, уничтожить одну из мощных группировок противника. По данным разведки, человек двести. На вооружении у них бронетехника, артиллерийские орудия, крупнокалиберные минометы. Заварушка намечалась серьезная.　

Четырнадцатый воздушно-десантный полк в полном составе двинулся на перехват противника. К концу дня, когда основная часть пути была позади, разъединились. Два батальона взяли резко вправо, а третий батальон двинулся левее. Связь между собой держали постоянно.　

Душманы напали ночью. Неожиданно и стремительно. Смело и очень профессионально врезались в самую гущу наших бойцов. Началась суматошная перестрелка. Бой шел до самого утра, и только тогда стало ясно, что командованию подкинули явную дезинформацию. Общая группировка душманов была никак не меньше тысячи. Духи отрезали третий батальон от основных сил, разделили его на две части, заперли в горном ущелье и начали массированный обстрел. Сначала артиллерией и минометами, а потом пулеметным огнем вперемешку со снайперской стрельбой. Самое плохое было то, что командование полком тоже оказалось запертым в горном ущелье вместе с остатками бойцов третьего батальона.　

Вовка тоже оказался среди них. В живых осталось человек тридцать, боекомплект на исходе. Несколько часов боя — и все, кранты! А духи с каждой минутой напирали.　

— Всем стрелять одиночными! — приказал Трофимов. — Беречь патроны. Радист, родимый, давай, не спи!　

Радист не спал. Он отчаянно уже несколько часов подряд передавал в эфир одно и то же. Пришлите помощь! Срочно! Но ответа не было, и помощи тоже. Все прекрасно понимали, что прорваться к ним было невозможно, неприступные горы надежно перекрыли все подходы и пути. Ловушка.　

Красное от бронзового загара и жаркого боя лицо командира полка покраснело еще больше, когда он сам пытался через рацию достучаться до своих товарищей, которые были в каких-то десяти-пятнадцати километрах от них.　

— Мы здесь и часа не продержимся! — кричал он в динамик. — Духи напирают как ненормальные, мать их… Родненький, ну давай, постарайся… Я понимаю, все понимаю, но у меня люди гибнут, сейчас нас всех передавят. Вызови «вертушки», пусть подсобят. У, черт!..　

Пуля задела плечо по касательной. Кровавая полоска выступила на рукаве гимнастерки.　

Подполковник схватил лежащий рядом пулемет, вскинул к груди и открыл огонь. Подобравшиеся почти вплотную двое душманов неестественно вздрогнули и в следующую секунду безжизненно посыпались-покатились вместе с камнями вниз.