Гийом Мюссо - Ты будешь там?

– У меня рак, Энджи.

Она молчала, пытаясь понять, что он сказал, потом спросила сдавленным голосом:

– Ты… Ты поправишься?..

– Нет, дорогая. Метастазы уже распространились по всему телу.

– О нет…

В ужасе от того, что только что услышала, Энджи обхватила голову руками, а затем посмотрела на Элиота. По ее щекам текли слезы. Но Энджи не могла, не хотела поверить, что уже ничего невозможно сделать.

– Ты обращался к специалистам? Есть же новые способы лечения… Может…

– Слишком поздно, – мягко сказал он.

Энджи вытерла глаза рукавом, но это не помогло, слезы сами лились у нее из глаз.

– Давно ты об этом узнал?

– Два месяца назад.

– Но… почему ты мне ничего не сказал?

– Чтобы не причинять тебе боль, не волновать тебя…

Энджи взорвалась:

– Значит, ты уже два месяца слушаешь, как я жалуюсь по телефону на всякую ерунду, и не даже не подумал сказать мне, что у тебя рак!

– Энджи, ведь это первый год твоей больничной практики… Тяжелое время для любого студента!

– Я тебя ненавижу! – крикнула она, вскакивая из-за стола.

Он попытался ее удержать, но она оттолкнула его и выбежала из ресторана.

Быстро расплатившись, Элиот выбежал из ресторана вдогонку за Энджи. Небо было затянуто черными тучами, гремел гром. Он пожалел, что не захватил ни зонтика, ни плаща: его пиджак тут же насквозь промок. Он быстро понял, что найти Энджи будет непросто. Люди прятались, пытались укрыться на остановках, такси и автобусы были переполнены.

Элиот хотел отправиться на конечную станцию фуникулера, на пересечении Пауэл- и Маркет-стрит, но тут же передумал: несмотря на дождь, там были толпы туристов. Он решил, что только потеряет время в очереди, и поднялся к площади Юнион-сквер, надеясь попасть на промежуточную станцию. Два первых вагончика фуникулера были забиты до отказа, но ему удалось втиснуться в третий, когда фуникулер проходил самую покатую часть пути.

Элиот проехал до последней остановки «Рыбацкий причал» в бывшем рыболовном порту, где теперь было полно ресторанчиков и сувенирных лавок. Дрожа от холода, он прошел крытый рынок, где продавали свежие морепродукты. Когда он подошел к площади Джирардели, дождь усилился.

Промокнув до костей, Элиот бодро шел вперед. Ветер свистел в ушах, дождь хлестал по лицу, но он упорно продвигался туда, где надеялся найти дочь. Он знал, где она может прятаться, когда переживает отчаяние. Боль в легких и внизу спины возобновилась, но не остановила его.

Наконец он вышел на пляж – где-то между парком «Марина Грин» и бывшей военной зоной Крисси-Филд. Дождь шел стеной. Море разбушевалось – огромные волны разбивались о берег, брызги взлетали на несколько метров. Элиот прищурился: мост «Голден Гейт» было почти не видно из-за тумана и туч. На пляже никого не было. Элиот шел вперед, крича:

– Энджи! Энджи!

Ему отвечал только ветер. Глаза его наполнились слезами, и он почувствовал себя слабым, слабым и несчастным.

И вдруг Элиот почувствовал, что Энджи рядом, хотя все еще не видел ее.

– Папа!

Энджи бежала к нему сквозь пелену дождя.

– Не умирай! – умоляла она. – Пожалуйста, не умирай!

Он крепко прижал ее к себе, и они долго стояли обнявшись – мокрые, несчастные, убитые горем.

Утешая дочь, Элиот поклялся: он сделает все возможное, чтобы хоть ненадолго отсрочить смерть. Все, что будет в его силах.

А потом, когда придет время, он уйдет, спокойный и уверенный, что часть его останется здесь, на земле. И это – Энджи, его дочь.

1976 год

Элиоту 30 лет

Ночное дежурство закончилось, Элиот вышел из больницы. Стояло раннее утро, было свежо. Погруженный в тяжелые размышления, Элиот не сразу заметил, что на стоянке собралась толпа медсестер. Среди машин скорой помощи и пожарной охраны Мэт разыгрывал перед ними настоящее шоу. Элиот сердито посмотрел на друга, который, как Траволта, в бархатном костюме и полурасстегнутой рубашке, дергался под музыку диско, доносившуюся из машины. Было еще темно, и Мэт танцевал в свете фар.

– You Should Be Dancing [22] «Вы должны танцевать» – песня английской группы «The Bee Gees». , – пропел он фальцетом, подражая одному из солистов «Би-Джиз».

На лице Мэта сияла ослепительная улыбка. Элиот против воли восхитился хулиганской, но совершенно неотразимой манерой Мэта привлекать к себе внимание.

– Что ты тут устроил? – спросил он.

– You Should Be Dancing! – пропел Мэт, пытаясь растормошить друга, но Элиот был не в настроении.

– Ты что, пьян? – спросил Элиот, принюхиваясь. От Мэта пахло спиртным.

– Позволь мне попрощаться с публикой, и я все тебе объясню!

Элиот нахмурился и сел в машину.

– Дамы, спасибо за внимание! – восклицал Мэт, раскланиваясь.

Медсестры дружно поаплодировали и разошлись. Опьяненный успехом, Мэт лихо запрыгнул в машину.

– Пристегивайся, и погнали, – обратился он к Элиоту.

– Что ты затеял?

Не отвечая, Мэт включил заднюю передачу и развернул машину.

– Я заехал к тебе домой и собрал вещи, – сказал он, указывая на чемодан, втиснутый между сиденьями. – Кстати, виски у тебя уже кончился…

– Что это значит?

– Как это что? Самолет вылетает в девять утра!

– Какой еще самолет?

Колеса пронзительно взвизгнули, и машина вылетела со стоянки. Через несколько минут они выехали на трассу, и стрелка спидометра быстро перевалила за сто километров в час.

– Э-э-э… ты что-нибудь слышал про ограничение скорости? – спросил Элиот, судорожно цепляясь за сиденье.

– Очень жаль, что приходится нарушать правила, но мы опаздываем…

– Может, ты объяснишь, куда мы торопимся?

– Я-то никуда, – спокойно ответил Мэт. – А вот ты собираешься лететь к Илене во Флориду.

– Что?

– Ты просишь прощения. Вы женитесь и рожаете парочку малышей.

– Ты что, с ума сошел?

– Мне кажется, это у тебя с головой не все в порядке. Ты что, забыл историю с гостем из будущего?

– Нет. Но это вовсе не больная фантазия! Это правда, понимаешь?

Мэт не стал с ним спорить.

– Поговори с Иленой, сделай ее счастливой, стань счастлив сам, и увидишь – все опять будет хорошо.

– Но я не могу просто так уехать, на этой неделе у меня несколько операций…

– Ты врач, а не господь бог, – перебил его Мэт. – Не волнуйся, тебе найдут замену.

Элиот вдруг понял, как ему хочется увидеть Илену. Он чувствовал, что это необходимо, но не мог позволить, чтобы чувства к женщине победили чувство долга. Тем более на работе были не самые нелегкие времена: его начальник, доктор Амендоза, который на всех наводил ужас, не слишком одобрял методы Элиота и постоянно делал ему замечания.