Франц Холер - Платформа №4

Изабелла зашептала:

— Это Маурер-Швеглер. Сестра Матильды Майер. Тетя братьев Майер и тетя Марселя… э-э… Мартена.

Начала повторять то же самое по-французски, как вдруг старушка в кресле проговорила во весь голос:

— Марселю я не тетя, но он меня так называл.

— О-о, — спохватилась Изабелла, — я думала, вы спите.

— Вы же знаете, сестра Изабелла, старые женщины — они как кошки, никогда по-настоящему не спят. — Старуха Маурер посмотрела на новых посетительниц. — Я уже забыла, кто вы. Кто из вас королевское дитя?

— Моя дочь Зара, — рассмеялась Изабелла.

— И кто же был тот король?

На вопрос ответила Зара:

— Африканский знахарь.

Маурер схватила Изабеллу за руку:

— Как удачно у вас получилось! В Устере я искала такого понапрасну. А кто эта дама?

— Госпожа Маурер, это уже другой и более серьезный разговор. Они поженились в Канаде, Вероника — жена Марселя, теперь, увы, его вдова.

— Марсель умер?

— Да, госпожа Маурер, и я вам об этом уже говорила.

Та сняла очки и провела по глазам тыльной стороной ладони:

— Вот, а он еще успел меня навестить. Привез мне канадское печенье с кленовым сиропом. Я все съела.

— Расскажите по порядку, госпожа Маурер. Старуха на миг закрыла глаза, снова нацепила очки и поведала следующее:

— Днем, по-моему, это было воскресенье, да, воскресенье неделю назад. Он собирался к Матильде на похороны. Из-за этого я ему звонила, номер у меня там, в ящике. Мы всегда созванивались раз в году, я ведь его любила, этого мальчика. Он прямо из аэропорта ко мне приехал, мы хорошо так посидели, поболтали, он мне рассказал про Канаду, как удачно у него все там сложилось, фотографию свою оставил и номер телефона в Швейцарии, вон там положил, рядом с фотографией, и хотел зайти еще раз после похорон, но уже не зашел, а телефона его я не нашла, может, Конрад его забрал, тот пришел на следующее утро и спросил, пойду ли я на похороны, но я не захотела, знаете ли, в коляске — для меня это утомительно. — Тут она, взглянув на Изабеллу, продолжила: — Спрашивал, как мне тут живется, а я ответила, что если бы отделением руководила не сестра Изабелла, то мне жилось бы точно хуже, а с нею у нас все хорошо, и шуточки она тоже понимает.

Вероника спросила, давно ли госпожа Маурер знает Мартена, Изабелла перевела вопрос.

— Мама наша, то есть мама Матильды и моя, умерла очень рано, вскоре после этого сестра вышла замуж за Кристиана, владельца крестьянского двора повыше Устера, а я, как несовершеннолетняя просто пошла в приданое вместе с ней, помогала по хозяйству, вот туда и взяли Марселя — приемышем, потому что у него не было ни отца, ни матери, и с ним все обращались плохо, особенно Кристиан, но и моя сестра, она ведь не решалась слова сказать против мужа, да и двое братьев тоже. Иногда хоть я суну ему что-нибудь, если никто не видит, и еще я его раз навестила, когда он попал в интернат.

Зара подалась вперед:

— А почему он попал в интернат?

Старуха Маурер глубоко вздохнула и провела рукой по лбу:

— До чего же голова болит… — Она помолчала, затем продолжила рассказ: — Хуже не придумаешь, чем это несчастье с Кристианом. Воскресная прогулка на Большой Митен. Матильда не хотела идти к вершине, осталась в ресторане внизу, и я вместе с ней. А через два часа вниз прибежал Альфонс, сказал, что отец поскользнулся и упал с обрыва, нужно вызывать спасательную команду.

— Ладно, но интернат при чем? — Зара переместилась на самый краешек кровати.

Старуха Маурер покачала головой:

— Конрад сказал полицейским, что Марсель схватил приемного отца за ногу и нарочно столкнул вниз, чтобы отомстить. Из-за этого дело пошло в суд. Был только один свидетель, он видел, как Марсель держал Кристиана за ногу, свидетель показал, что тот скорее хотел его удержать. Поэтому его не приговорили, но и доверять ему не могли, приемыши вообще пользовались дурной славой, да к тому же они сами не знали, куда его девать, вот опекун и отправил его в интернат.

— И он имел на это право? — Зара даже встала.

Старуха Маурер кивнула:

— Да. Они на все имели право.

Изабелла объяснила Веронике, о чем шла речь, и та залилась слезами, стала повторять то, что уже говорила Заре, а именно: она уверена, что Марсель хотел спасти приемного отца.

Изабелла перевела эти слова для Маурер, а та ответила, что она, мол, и сама в этом уверена, более того, она это знает.

— И что же ты знаешь?

Никто и не заметил, как открылась дверь и на пороге показался в своей коричневой куртке и коричневой фетровой шляпе, с папочкой в руках, Конрад Майер.

Закрыв за собой дверь, он обвел взглядом присутствующих:

— Вот где вы все. — Затем обратился к Веронике: — А вы — жена Марселя?

Перевод не понадобился, Вероника кивнула.

— Марсель мертвый? Dead man?

— Поверьте же в это наконец. — С этими словами Изабелла поднялась и встала ближе к Веронике.

— Да уж придется. Это он, нет? — Майер показал на фотографию рядом с тумбочкой.

— Да, это он, — ответила Изабелла.

— Здесь найдется для меня стул?

Он хотел было сесть рядом с тетей, но та, вспылив, одернула его:

— Нет! Ты будешь стоять!

— Ого, разве так обращаются с гостями, которые пришли узнать, как дела?

— А ты не гость, Конрад. Ты — обвиняемый.

— Закрой рот!

— Я слишком долго держала его закрытым.

— Ну, тогда я уж лучше пойду.

Майер повернулся, но дверь загородила Зара:

— Мы хотим знать, что скажет госпожа Маурер.

Майер положил свою папочку, поискал глазами, куда бы ему все-таки сесть, подошел к окну и прислонился к подоконнику.

— Твой отец был несдержанным человеком, Конрад, и мы все это знали. В то воскресенье он шел первым, останавливался, ждал вас и ругался, что вы лентяи и надо идти быстрее. И тогда ты ударил его кулаком в лицо, а он упал и оказался за краем тропинки, Марсель попытался удержать его, схватил за ногу, но вынужден был отпустить. Ты грозил ему, что убьешь, если он хоть кому-то проболтается, вот он и молчал, даже в полиции. К тому же он знал, что приемышу никто не поверит.

— А тебе откуда все это известно?

— Марсель сам рассказал мне, когда я приехала навестить его в интернат, и я верю, что он не солгал. Но Матильде я об этом не говорила — не хотела, чтобы она знала: ее сын — убийца собственного отца.

— Но у тебя нет свидетелей!

— Да, нет ни одного, кроме тебя.

— И что теперь? Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы жена Марселя знала правду. Больше ничего.

— Разве я обидел тебя чем-то?

— Да! — вскричала Зара. — Вот именно! Вы хотели убрать с дороги того человека, который знает правду. — Она схватила папочку Майера, открыла и продемонстрировала всем остальным куклу с иголками в голове и в сердце. — Я уже видела ее у вас дома. Госпожа Маурер, разве вы не жаловались на головную боль? Мы немедленно с этим покончим! — И с этими словами Зара вытащила одну иголку из головы куклы, другую из сердца.