Франц Холер - Платформа №4

С этой минуты я начал планировать побег.

Время от времени я получал от тети Эльзы посылку со съестным. Но едой приходилось делиться с остальными. Однажды она приехала меня навестить, и мне разрешили целый час просидеть с ней вдвоем под деревьями на площадке у дома. Тогда-то я и рассказал ей всю историю гибели моего приемного отца, как это по-настоящему произошло. Тетя Эльза, погладив меня по голове, только и сказала: «Бедный мальчик».

Не раз бывало, что в субботу после обеда, когда остальным дозволялось играть в футбол, меня в наказание отправляли работать в прачечную. Там в большом шкафу хранились наши личные вещи. Мне удалось стащить рубашку, брюки, куртку моего размера и спрятать под матрац.

Попытки побега совершались там неоднократно. Но всегда безуспешно. Все другие пытались сбежать во время полевых работ, и даже если их догоняли не сразу, то все равно скоро задерживали где-нибудь в округе.

Я учился на слесаря, интернат предлагал всего две возможности обучения. Другая — плотник, что мне нравилось больше, но там все учебные места оказались уже заняты. Зато я с самого начала принялся исследовать замки, и вот так мне удалось в ночь на Троицу не вернуться из похода в туалет и выбраться из здания через запертую дверь служебного входа. Не составило мне труда и увести из сарая пристегнутый на замок велосипед. Я спокойно сменил интернатскую одежду на чужие краденые вещи. Старую одежду я прикрепил к багажнику и, проехав немного в противоположном от У стера направлении до узкой речушки, выкинул ее в воду. Затем развернулся и двинулся в У стер. Я светил карманным фонариком, который забрал из шкафа с инструментами в слесарной мастерской, и проник в здание городской администрации, используя приобретенные навыки. Я не забыл, где находится отдел попечительства. Аккуратно вскрыл запертые шкафы с личными делами. Под буквой «В» нашел папку «Висброд, Марсель». Завернул папку в полотенце, висевшее у рукомойника возле туалета, вышел с нею в руках, прикрепил к багажнику и поехал в сторону Рапперсвиля.

Очень кстати обнаружил я коробку с деньгами в ящике письменного стола. Я прихватил около двух сотен франков, не тронув лежавшие там крупные купюры.

Целью моей была Франция. Во время тех немногих занятий, что нам полагались, я усердно изучал второй государственный язык, поскольку впервые встретил учителя, который хоть чуточку в меня поверил. Итак, я покатил в Цюрих и оказался там около пяти часов утра. На цюрихском вокзале я бросил свой велик и приобрел билет в Женеву. Прихватив заодно рюкзак, стоявший без надзора возле зала билетных касс, я сел на утренний поезд в Берн. Укладывая собственные документы в рюкзак, я обнаружил внутри помимо провианта еще и кепочку. Тут же ее нацепив, я превратился в обычного пассажира, который на Троицу собрался прогуляться. В Берне я пересел на поезд в сторону Женевы, поспал немного, а когда проснулся, увидел Женевское озеро, показавшееся мне невероятно огромным.

В Женеве на вокзале я сориентировался по большой карте окрестностей и поменял почти все свои деньги на французские франки. Затем сел на автобус в сторону Верье и по туристской тропе, ведущей к горе Салев, беспрепятственно перешел швейцарскую границу.

Вечером я поужинал в сельской гостинице, где снял самый дешевый номер.

После еды я уселся за столик в своей комнатенке и вытащил документы из рюкзака. Кроме свидетельства о рождении, я не обнаружил ни одной бумаги, подтверждавшей мое существование. Мать — Анна-Мария Висброд, отец неизвестен. Из отчета попечительского комитета я узнал, что мать родила меня в восемнадцать лет и что «невзирая на решительное сопротивление матери» меня отняли у нее еще младенцем во избежание «опасности нездорового образа жизни». Прочитав это, я упал головой на стол и горько зарыдал. У меня могла быть мама, я вовсе не сирота. Почему они решили, что она не сумела бы поставить меня на ноги? Где она? Мне семнадцать лет, значит, ей всего тридцать пять, если она еще живет на свете. А почему бы ей не жить? Не означает ли «нездоровый образ жизни» лишь то, что она родила на свет внебрачного ребенка, но в остальном совершенно здорова? Может, мне стоит повернуть назад и разыскать ее? Уж она точно знает, кто мой отец.

Протокол заседания в суде по делам несовершеннолетних я решил даже не смотреть. Зато отчет исправительного заведения, где говорилось о моей хорошей учебе и прилежании, приятно удивлял меня до тех пор, пока я не прочитал, что я упрям и непокладист, а перспективы мои неблагоприятны. Возмущенный и растерянный, я в конце концов все-таки уснул.

И на другое утро я быстро принял решение не возвращаться в Швейцарию, в эту презренную, подлую страну, где у меня нет никаких шансов. Прежде чем я найду своих родителей, там найдут меня самого, да и упекут в крепость Арбург или еще куда-нибудь, откуда не сбежишь. А вдруг моя мать вышла замуж, у нее своя семья, и она вовсе не обрадуется моему появлению? И в конце концов отправит меня обратно в интернат. Отныне — так я себе сказал — существую только я сам. Я, Марсель Висброд, и собственную жизнь мне придется взять в собственные руки.

В жизни я до тех пор хлебнул столько горя, что теперь жаждал заполучить счастье: оно мне просто полагается.

Эта мысль как будто принесла мне избавление. После обильного завтрака, накрытого для меня любезной хозяйкой, я радостно отправился в дорогу, в Марсель. Внизу в гостинице висела карта Франции, и я наметил для себя следующие остановки: Аннеси, Шамбери, Гренобль, — хозяйка даже записала мне эти названия, благо в рюкзаке нашлись карандаш и блокнотик.

Денег моих надолго не хватило. Припасы из рюкзака — крестьянская колбаса, кусок сыра, полбуханки хлеба, два яйца, половина шоколадки и два яблока — при всей моей бережливости скоро закончились. Тогда я попробовал передвигаться автостопом. Время от времени меня подхватывал на дороге какой-нибудь грузовик. Я спрашивал у крестьян, не надо ли помочь на сенокосе. Получал еду и кров, иногда оставался на два-три дня, зарабатывал даже немного денег.

Очень пригодились мне две фразы из учебника французского, над которыми мы вечно смеялись: «Je fais un voyage. Je veux voir la France» [38] Я путешествую. Я хочу увидеть Францию (франц.). . От нас, интернатских, это так было далеко, как если б мы сказали, что летим на Луну.

Еще одна хорошая фраза: «J’ai commencé un apprentissage» [39] Я приступил к учебе (франц.). . Я чуточку ее изменил: «J’ai fini un apprentissage » [40] Я закончил учебу (франц.). . Неправда, конечно, но так две первые фразы звучали правдоподобнее. Бывало ведь такое, что по окончании учебы и перед поступлением на работу молодые люди отправлялись в небольшое путешествие.