Марина Назаренко - Где ты, бабье лето?

В кабинете своем она уже не могла сидеть за столом, в нетерпении похаживала, заговорщицки поглядывала на Филатова и двух москвичей, почему-то еще сомневавшихся, нужно ли задержаться ради поездки, — третий вчера, не выдержав нудной погоды, ретировался в Москву, остались сердитый главный инженер проекта и молоденький агроном. Ольга Дмитриевна ударила по раме окна, высунулась наружу и будто погрузилась в свежую душистую ванну.

— Вот и природа одобряет, благословляет нас, — легким голосом говорила она, — и такое великое дело необходимо отметить по-человечески. Поедем — отдохнем на краю нашего света.

— Не стоит, пожалуй, — хмурился главный проектировщик, — сейчас не жалуют даже юбилейных банкетов.

— Но у нее там такие розы! — уговаривал Филатов.

— Миленький, да они еще не цветут, нашел чем хвастаться. Вот Руза там хороша — лучшее место! И какие могут быть разговоры?

— Нет, они сразу все поймут: в наших северных широтах такие розы! — стоял на своем Филатов. — Сразу видно воспитанницу Тимирязевки!

— Ну-у? Неужели? Как же я не догадался? — повеселел главный инженер.

Оказалось, он кончил ту же академию, а когда поступал, слышал легенды про комсомольского вожака Олю Зимину.

— Да уж, вы надолго поразили воображение профессорско-преподавательского состава, — говорил он. — Нам, комсомолии, без конца приводили в пример: Зимина бы так, Зимина бы этак, Зимина спросила бы, сняла стружку, укоротила бы, повела бы! Но как же я все-таки сразу не понял?

Он открыто вглядывался в ее смугло-загорелое лицо с черными сметливыми, смеющимися глазами под темными кудряшками, сидевшими как-то естественно, шапочкой, будто хотел проникнуть в тайну, позволявшую сочетать крестьянскую милоту и породистость русской женщины.

— Как же я все-таки сразу не понял?

— Трудно представить двадцатилетнюю девочку, когда перед вами… — она поискала слово, — кругом шестнадцать и морда лица уже того, — неопределенно шевельнула пальцами, поигрывая в грубоватую простоту.

— Но-но! — погрозил он, посмеиваясь.

В дверь заглянула Филатова.

— Входи, входи, Людмила Матвеевна, — позвала Зимина.

— Я сводочку хотела оставить, — значительно поглядела на нее Людмила, принаряженная явно не по-рабочему.

— Садись. Вот уговариваю наших дорогих тружеников задержаться, отдохнуть часок-другой на травке.

— А как же? Кончили дело, можно и расслабиться. Иногда просто необходимо ногой дрыгнуть, — засмеялась Людмила, присев на краешек стула и оглядывая всех.

Главный инженер нахмурился, будто ему предлагали участвовать в какой-то нечестной игре или будто эта поездка в Сытово, вокруг которого уже ездил, ходил, мерил землю, могла что-то изменить в его отношении к проекту… «А может, он битый или просто закомплексованный? И зачем она такое ляпнула?» — думала Зимина, продолжая мягко, лучисто улыбаться.

— Неведомский приехал, — сказала она Людмиле. — Отправились на дачные участки на моем вездеходе — для их кабриолета дорогу в дачный рай еще не проложили. Вот подождем их и поедем.

— И мадам здесь? — поинтересовалась Людмила.

Складочка легла меж прямых бровей Зиминой. Она тронула ее пальцем, словно отгоняя что-то.

— Да, он с женой, — сказала сдержанно.

— А кто это — Неведомский? — насторожился проектировщик.

— Очень ответственный товарищ из одного министерства — наши шефы. Да вот они вернулись!

Министерство это давно шефствовало над совхозом, присылало студентов, рабочих для весенних и осенних полевых работ, помогало возводить хозяйственные постройки, подбрасывало средства — словом, пускало в ход все возможности, а благодарное хозяйство согласилось выделить некоторое пространство под садовые участки, дабы министерские служащие могли поддержать свою личную экономику личными усилиями по выращиванию овощей и плодов, то есть не зариться на государственное обеспечение — сто шестьдесят дач должны были разместиться в укромье сапуновского лесного массива, неожиданно расступавшегося кустарником на болотцах и широкими полянами вдоль дороги, издавна связывающей Сапуново и Холсты с прежним районным центром Осташовым (все лесом да лесом — восемь километров!).

По дороге той над излучиной Рузы, над местом, которое в Холстах называли Быстрым, высился когда-то кирпичный дом господ Цветаевых. И сады, и аллеи давно позатянуло сорным лесным хламом, зарослями иван-чая, осинничком, а кое-где поднялось и щетинистое молодое сосновое воинство.

На поляны между могучей березовой рощей и стеной кондового хвойного леса пока гоняли скот — садовый кооператив только распределял участки.

Как-то само собою вышло, что Зимина не посвятила инженеров и агрономов из земельного института в предстоящее заселение лесного неудобья. Много было положено совместно с министерством сил, чтобы получить на него разрешение, и к проекту нового землепользования оно не имело отношения…

Очень ответственный товарищ из министерства ввалился гора горой, обтирая пунцовое лицо белоснежным платком, — кабинетик сразу уменьшился вполовину. Чернявенькая жена его, большеглазая, большеротая и худенькая, как девочка, в длинном кожаном пальто и кожаной широкополой шляпе была сильно возбуждена поездкой, громко и счастливо рассказывала, что среди берез на опушках созрели ягоды. «Они вернули меня в сказку!» Она демонстрировала букетик земляники, и маленькое и наивное «я» так и летало вокруг ее губ. Главный землеустроитель набычился и потеснил в уголок младшего, раскрывшего рот.

Когда все вышли из административного здания и уже поднялись на шоссе, подкатил со стороны города начальственный лимузин. Из него вылез высокий, немолодой, еще красивый человек в плаще с широким поясом, стянул берет и, косясь на собравшуюся компанию, слегка запинаясь, объяснил Зиминой, что приехал выяснить кое-какие вопросы по обслуживанию ферм механиками Сельхозтехники.

— Это мы с вами обсудим в понедельник, Константин Иванович, — быстро проговорила Зимина и отвела взгляд: — Я везу московских гостей отдохнуть.

— В Сытово?.. А как же я? — И он как-то стеснительно прыснул и выжидательно, неловко глядел на нее.

— Едемте! Ваша машина кстати будет, — вздохнула она и представила его остальным: — Товарищ из Сельхозтехники. Присматривает, как мы эту самую технику используем.

И тут инженер из земельного института спохватился, что срочно должен быть в Москве.

— Напрасно, напрасно, ничего непозволительного мы вам не предлагаем, — глядя на расстроенного младшего его товарища, усмехнулась Зимина, но уговаривать не стала.

Вызвала водителя, распорядилась отвезти проектировщиков к поезду и, коротко простившись, пошла и села в черный лимузин, действительно оказавшийся кстати! Все стояли на обочине обескураженные. Подоспевшая с провизией Галина Максимовна топталась возле вместительной коробки, поставленной наземь.