Геннадий Руденко - Чабанка

Не сложно было догадаться, что у Владика должна была быть библиотека дома хорошая. Так оно и оказалось. Вызвал меня как-то Корнюш и говорит:

— Гена, у Владика сестра замуж выходит. Мать просит отпустить его на свадьбу, а боец он ненадёжный, тревожный какой-то. Я тебя прошу, сгоняй с ним на сутки в Николаев, присмотри за ним. Туда-назад.

— Без проблем, товарищ прапорщик.

— Кстати, вы же по любому домой к нему заедите, ты там присмотри, чего хорошего в его библиотеке, а то он сам совсем не рубит в этом деле.

— Есть, — эта часть задания мне понравилась значительно меньше.

Была свадьба, много пили, танцевали, пели, выходили покурить, меня хотели бить, не побили, пили на брудершафт, хотели побить других уже вместе со мной. Программа свадьбы была стандартной.

В части первым делом алчущий старшина спросил меня совершенно конкретно:

— Ну?

— Нормально всё, товарищ прапорщик, боец был под полным контролем.

— Я не об этом. Есть у них интересное что-нибудь на книжных полках?

— Так… а я дома то у них так и не был.

Старшина осунулся лицом, недоверчивые глаза сверлили меня до предстательной железы. Не поверил.

— Знаешь, что я тебе скажу?

Я вопросительно моргнул своими лысыми веками.

— Куда солдата не целуй, у него кругом жопа! Свободны, товарищ младший сержант.

С этого дня наши отношения заметно ухудшились. А библиотека у Владика была таки охренительная!

И так было нескучно, а тут судьба нам подбросила целого майора Белоконя. Или майора Белоконь? Как правильно? Утром на разводе командир части представил нам нового командира роты. Маленький такой дедушка-гномик с выцветшими лукавыми светло-серыми глазами и длинными косматыми седыми бровями, которые резко контрастировали с черной шерстью торчащей из огромных лопатых ушей. Вечером он бодро провёл проверку, выступил с речью о воинской дисциплине и приказал сержанту Аронову к утру повеситься. На этом мажорном аккорде рота была распущена спать. Дневальным поступил приказ занести койку в канцелярию роты, а каптёрщику выдать бельё. Так у нас поселился бес по имени Белоконь.

Вскорости стала известна его история. Ещё недавно служил он целым командиром батальона в Запорожской области, пил, по пьяному делу повесил солдата. Не до смерти. К крюку в потолке он привязал сначала кусок резинки от трусов, а уже к ней верёвку, смастерил петлю. Позвал в чем-то провинившегося солдатика, поставил того на табурет, надел на шею петлю, зачитал приговор и выбил из под ног опору. Резинке даже не пришлось растянуться, как рассчитывал изобретательный командир, она просто оборвалась, но боец рухнул на пол уже без сознания. Пошутил майор. Весёлый он был человек, но крышу ему с тех пор повело конкретно. Понизили его в должности и направили к нам в часть начальником штаба. На этой должности он долго не продержался, понизили его до командира роты и бросили на третью роту подальше от части. Но на свободе майора несло по полной и его перекинули к нам, под неусыпное око командования. Пил он непрерывно, но пьяным я его не помню. Он не пьянел, у него только менялось всё время настроение, неожиданно и противоположно.

Если раньше нами занимался в основном старшина, остальные командиры только так — отбывали повинность от сих до сих, то теперь новый командир роты переплюнул даже старшину. Белоконь жил в роте. Семьи у него не было. Его домом стала наша казарма, в частности канцелярия роты. После кровати, следующим обустройством нехитрого майорского быта стала сигнальная кнопка, установленная ему в стол нашим радистом и соединённая с сигналом боевой тревоги. В большем он не нуждался, в его понимании необходимая степень уюта была создана. А при помощи кнопки он управлял ротой.

Утро. Одновременно с криком дежурного громкий звонок над тумбочкой дневального. Звенит долго, Белоконь кнопку нажал и не отпускает. Это плохой знак. Дневальный несмело приближается к двери канцелярии и очень осторожно открывает её. Оттуда крик:

— Дневальный, нах, дежурного по роте ко мне. Бе-егом, басурман!!!

Дневальный находит Гулямова.

— Гулям, тебя, типа, Белоконь к себе зовёт.

— Ну его нахуй! Сам иди.

— Не, он не отцепится, тебя зовёт.

Снова звенит звонок. Делать нечего, к двери приближается Гулямов, осторожно приоткрывает её и еле успевает пригнуться — сквозь то место, где только что была его голова, пролетает на безумной скорости какой-то предмет. Не снижаясь предмет врезается в кафель на противоположной от двери стене, что над фонтанчиком для водопоя. Хорошо, что там никто не утолял свою жажду в этот момент. Предмет со звоном разлетается на множество осколков. По осколкам определяется, что это была псевдохрустальная пепельница. Проснулся!

Из канцелярии раздаются крики, через мгновение оттуда вылетает Гулямов.

— Дневальный, на стакан, набери воды, отнеси командиру, пусть подавится, сука, алконавт ебучий.

Дневальный относит воду. Тишина. Через минут пять короткий звонок. Дневальный открывает дверь канцелярии, оттуда голос Белоконя, как ни в чём не бывало:

— А кто у нас сегодня дежурным по роте?

— Рядовой Гулямов, товарищ майор.

— Пригласи его ко мне, сынок.

Значит уже опохмелился. Сейчас выйдет в мир, благодушный, улыбчивый, с лукавым своим взором из под лохматых бровей. Будет шутить, будет мудрым и добрым. Но с завтрака он уже вернётся другим и тогда судьба окружающих будет зависеть от того, сколько водки он себе оставил вчера в заначке.

Грех сказать, что настроение командира роты зависело исключительно от выпитого. Бывало орёт, с ума сходит и вдруг отеческая улыбка, всепрощение. Пути блужданий его сознания были неисповедимыми для нас только первое время. Путём проб и ошибок подбирали к нему ключики и в деле том в итоге изрядно преуспели. Судите сами.

Опоздала наша бригада к вечерней проверке. Честно опоздала, без дураков, не приехал дядя Яша и нас не предупредил заранее. Ждали мы его, а потом своим ходом двинули, а на Молодой Гвардии зависли на остановке. Не хотели водители бесплатной публикой места в автобусе занимать, не хотели везти нас к месту исполнения нашего гражданского долга. В роте нас встретил дневальный и передал приказ майора зайти в канцелярию. Зашли.

— Товарищ майор, бригада УПТК по вашему…

— К стенке, распиздяи! Смирно!!!

— Товарищ майор, нас не забрали с Кулиндорово…

— Молчать! Меня не интересуют ваши сказки, нах…

Мы выстроились в шеренгу под стеной в канцелярии. Майор встал перед нами, грозно всматриваясь снизу вверх в наши переносицы своими безумными глазами.

— Час назад на нас напали американцы. Вы знаете, что это война!? А вы теперь дезертиры!!! Смирно! Слушай мой приказ, — он понизил голос и медленно, как бы с сожалением, чеканя каждое слово, Левитаном объявил: