Геннадий Руденко - Чабанка

— Нет.

— Почему?

— Я его не нашёл.

— Какие действия вами были предприняты для его поиска?

— Ему передали повестку в суд.

— Лично?

— Нет, просто оставили по месту его прописки.

— Он был дома в это время?

— Насколько я знаю, нет.

— Вы пытались его найти?

— Да. Безуспешно.

— Вы врете… — прервал адвокат.

Инспектор заулыбался персонально ему.

— …вы хотите сказать, что не виделись вчера с Белозерцевым старшим?

— Да.

— Что да? Будьте точнее в ваших ответах суду под присягой.

— Нет, не встречал.

— Но я вас видел вместе с ним под зданием районного отделения милиции в восемь часов вечера.

— Ах, да, кажется, мы встречались, запамятовал, простите, — ещё больше разулыбался мент.

— Так и где же он?

— А он отказался прийти, что я его арестовывать буду? У меня на то санкции прокурора не было.

— Ещё вопросы есть к свидетелю? — прервал допрос председатель, — нет. Вы свободны.

Цирк. Только что был уличен во лжи под присягой свидетель и ему суд это, походя, прощает. Чего можно было ждать ещё в продолжение?

Потом выступали другие свидетели, среди них Светка, которая целиком и полностью подтвердила версию Камышана. Перед самым перерывом допросили первого подсудимого, немого. Он по сути ничего нового не добавил. Наученный мною, Камышан попросил его подтвердить, что его, Камышана с ними не было. Немой опустил голову, не отвечает. Пауза в пользу Камышана. Потом немой голову поднял, повернулся и встретился взглядом с Белозерцевым. Всё, этого было достаточно, чтобы он подтвердил — Камышан был с ними. В перерыве я настроил Камышана нарушить ход процесса и в любой момент задать тот же вопрос второму малолетке, благо тот сидел буквально в двух метрах от него.

После перерыва все обратили внимание, что Белозерцева вернули в зал в наручниках. Председатель:

— Начальник конвоя, почему подсудимый в наручниках?

— Нарушение режима конвоирования.

В чем это выражалось, читалось по покрасневшей щеке немого. Белозерцев улыбался.

При допросе третьего настал момент нашего психологического трюка. Воспользовавшись минутной тишиной в зале, Камышан громко попросил его:

— Владик, ну скажи правду!

— Подсудимый Камышан, прекратите немедленно!

— Влад, ты же меня в зону ни за что ни про что гонишь!!! Пожалей, скажи правду!

Видно было, еще мгновение и тот колонётся, голову уже вскинул. Мига не хватило. Всё тело Владика только дернулось и он снова голову втянул в плечи, молчит. Увесистый удар ногой по ноге он получил от сидящего рядом Белозерцева. Бросился конвой, но уже поздно. Подтвердил Владик — был с ними Камышан.

После обеда начались прения сторон. Первым выступил государственный обвинитель. В конце своей изобличающей речи он потребовал двенадцать лет Камышану, семь Белозерцеву и по три года малолеткам. Настал мой черед. Я, как в холодную воду с головой, стараясь не задумываться о последствиях, выдал на гора свое выступление. Я упомянул обо всех неточностях в деле, о несостыковках, высказал свои сомнения в виновности Камышана и завершил тем, что в дурацком, киношном, оптимистическом ключе выразил уверенность в том, что, дескать, Советский суд во всём разберётся и вынесет справедливый приговор. Я сел, в зале царила тишина, она была прервана объявлением очередного перерыва. Я с опаской посмотрел на прокурора. Он без намека даже на ухмылку, не мигая, пристально смотрел мне в глаза. Очевидно, что даже моя оптимистическая концовка его не удовлетворила.

— Вы хорошо подумали, товарищ сержант? — от его взгляда, наверное, и змеи бы цепенели, ранее симпатичные глаза, приобрели лезвиеобразное выражение.

— Я вас не понимаю, товарищ прокурор.

— Сергей Иванович, можно вас на минуту, — прокурор подозвал к нашему столику инспектора.

— Я вас слушаю.

— Вы где остановились в Симферополе? — неожиданный вопрос прокурора был адресован мне.

— А какое это имеет значение?

— Имеет. Отвечайте на поставленный вопрос?

— У Камышана дома.

— Ага, я так и думал, — многозначительно удовлетворился прокурор, — А вы знаете, что все военнослужащие, находящиеся не по адресу расквартирования своего воинского подразделения, обязаны останавливаться только в гостинице «Красная звезда»?

— Впервые об этом слышу.

— А стали ли вы вместе с подсудимым на воинский учет в городской комендатуре в день вашего прибытия в наш город?

— Нет.

— Сергей Иванович, вам надо объяснять, что происходит?

— Нет, не надо. Военные находятся в самовольной отлучке, — лицо инспектора растянулось в улыбке, которой бы позавидовал и Седой.

Фигура инспектора нависла надо мной, в его глазах я уже видел своё избитое тело, валяющееся в его ногах на допросе. Какой, однако, улыбчивый и доброжелательный город.

— Так принимайте меры к пресечению преступления.

— С удовольствием.

Инспектор выпрямился, улыбка стерлась с его лица, лицо приобрело государственно-озабоченное выражение, и он покинул зал заседаний. Я тоже встал и захромал вон из зала. На улице закурил, руки у меня тряслись. Ко мне подошли Камышан, Светка и несколько незнакомых мне пацанов.

— Слышь, сержант, чего тебе эта сука прокурорская со сыскарём впаривали?

— За мое выступление ущемить меня пытаются. Оказывается, Камышан, мы с тобой в самоволке находимся.

— С каких это дел?

— Да я и забыл, что мы должны были отметиться в комендатуре. Просто никто и никогда, по моему, этого не делает. И жить мы не имеем права у тебя на квартире. По всему выходит, мы в самоволке.

— А значит вне закона, — процедил один из парней и сплюнул.

— Плохо дело, сматываться тебе, сержант, надо срочно, — второй.

— Как же я смотаюсь, суд ещё не закончен.

— Ты чё деревянный? Какая тебе в жопу разница? Делу ты уже не поможешь. Тебе бы выжить, в натуре. Мы то нашего сыскного знаем, он стольким пацанам кости поломал. Уже вечером на очняке ты подпишешься, что малолетку уболтал на майдане и терпила тебя опознает.

— Да, на тебя они конкретно наедут. Сильно ты им насолил. Плохо это.

— Так, что же делать? — растерялся я.

— Срочно на вокзал и дуй в свою Одессу. Мы тебя проводим, прикроем на вокзале. У тебя в Одессе подписка [99] Подписка — защита (жарг.) надёжная есть?

— Наверное. Полковник Зелёный, председатель Одесского трибунала.

— Ого! Нищак отмазка! Подходяще. Как приедешь, сразу к нему, расскажи обо всём на всякий случай.

— Как же ехать? У меня «дипломат» с вещами остался у Камышана дома, — поплыл я по течению.

— Так, Колено, ты на квартиру, Сеструха дай ему ключи. А мы на вокзал, Тюня вперед нас поедет, билет пробьет и ждать нас на перроне будет, чтобы ты там не рисовался своим портретом раньше времени. Если ты не вернёшься в зал суда, менты могут вокзал перекрыть. Надо успеть проскочить.