Дмитрий Пригов - Места

— А ты читал? — с выражением произношу я. Мне неприятны его упреки, но внутренне я чувствую их справедливость. Чтобы не выдать того, изображаю на лице некий вид иронической усмешки.

— Нет, не читал. Но это и неважно, — он уже и не смотрит на меня, склонившись опять к своей пишущей машинке.

— Конечно, конечно, — начинаю я с неким как бы вялым безразличием. — Если понимать только на поверхностном, сюжетном уровне, то… — уже продолжаю оправдывающимся голосом. Потом неожиданно перехожу на иной, почти агрессивный тон. — А у тебя-то самого-то? У тебя самого! —

— Что у меня? — неожиданно резко прерывает он меня. — Мы о тебе говорим! —

— Понятно, как критиковать других, так он горазд. А его самого и тронуть не моги! — ехидничаю я.

— Нельзя! Нельзя! — кричит он и размахивает длиннющими руками. Он не на шутку взбешен. Он удивительно искренен в своем возмущении. Мне это даже нравится, во всяком случае симпатично. Чтобы как-то снять напряжение, делаю нехитрый ход, сам понимая его слишком уж явную откровенность:

— Посмотрите, — обращаюсь я к обеим женщинам, — как он прекрасен во гневе. Действительно, очень красив! — а он и, вправду, красив.

Я смотрю на него и сам поражаюсь его неожиданной красоте. Он представляет собой нечто среднее между Мальборо-меном

и юношей, рекламирующим что-то там в распахнутой на груди белой шелковой рубашке. И все это опять-таки как бы с картины Веласкеса.

Он взмахивает руками: Красив! Красив! — но несмотря на откровенность моего жеста, весьма доволен этим замечанием и быстро взглядывает на женщин. Я, в очередной раз, указывая на него, делаю резкий жест и проливаю на простыни красное вино из бокала, оказавшегося в моей руке. Ставлю бокал обратно и судорожно начинаю стряхивать с простыней вино, оказавшееся сухим мелким порошком. Я мечусь по простыням смахивая многочисленные мелкие крупинки. В это время женщина за моей спиной, наскучившись всем происходящим, встает и выходит в ближнюю к ней дверь. Я оборачиваюсь и вижу, что дверь необычайно высока, профилирована сложнейшим образом и сделана из каких-то дорогих пород дерева.

— У нас в доме таких нет, — замечаю я про себя.

По сумрачному гулкому бетонному тоннелю, типа подземного перехода (но чувствуется, что он находится на невероятной, чудовищной глубине) мы с приятелем проходим в какое-то пустынное помещение, но уже кубического объема типа бункера. Оно оборудовано под нехитрый вполне современный затененный бар. Его устройство просто, но приятно — длинные струганые деревянные столы с такими же скамейками. Пустынно. Видимо, для работающих в ночную смену сотрудников метро — соображаю я. Мы занимаем ближайший стол к входной двери. Вдали за стойкой возвышается колоритный бармен, как из американских вестернов. Крупный, в каком-то почти пиратско-экзотическом одеянии и, по-моему, даже с черной повязкой на одном глазу. Но в этом я не уверен. Разглядывать лень.

Приятель завел меня сюда, чтобы скоротать время до отлета. Это ближайшее к аэропорту место, а рейс скоро. Здесь хоть не слышно рева самолетов, с удовлетворением отмечаю я. И вправду — удивительная тишина.

На столе перед нами уже две кружки пива. Я сижу спиной к входной двери и замечаю на лице приятеля некую гримасу. Сразу же из-за мой спины в поле зрения выплывают два весьма криминальных типа. Они молча и уверенно направляются к бармену и наклонившись над деревянной стойкой начинают перешептываться с ним о чем-то явно криминальном же. Они редко оборачиваются на нас. И, как я понимаю, это не сулит нам ничего хорошего. Я быстро соображаю, что мы расположены совсем рядом к входной двери и, в случае чего, можно спастись бегством. Успокаиваюсь и продолжаю потягивать пиво. Взоры криминальных элементов снова обращены в нашу сторону. Я опять начинаю чувствовать себя неуютно, пока вдруг не осознаю, что их взгляды обращены куда-то вдаль за мою спину.

Я оборачиваюсь и в узком проеме открытой двери вижу за своей спиной нечто странное, неопределенное, медленно продвигающееся в нашу сторону. Приглядываюсь, как бы навожу фокус, и различаю огромное, почти в размер всего бетонного прохода, существо с многочисленными шевелящимися конечностями, наподобие гигантского насекомого.

Присматриваюсь еще внимательно и понимаю, что это некое металлическое сооружение вроде американского лунного вездехода, но гораздо более изощренное, с некими чертами даже и антропоморфности. Моментально догадываюсь, что оно начинено чудовищным зарядом взрывчатки и как только доползет до нашего помещения, все разлетится на мелкие кусочки. Немногие посетители бара понимают это не хуже меня. Они в панике бросаются к дальней маленькой дверке прямо возле стойки. Я вскакиваю, бегу вослед за ними. Мы выбегаем в какой-то большой прохладный зал, приятно матово поблескивающий в неярком освещении и выложенный светлым мрамором.

Тут я вспоминаю, что оставил в баре сумку. Но не возвращаться же! Жизнь дороже сумки! — успокаиваю я себя на бегу. Мы вбегаем на эскалатор и когда достигаем почти уже его середины, мой приятель вдруг разворачивается и бросается вниз. Я добираюсь до верха эскалатора и оказываюсь на ярко освещённой площади, заполненной людьми и свежим морским воздухом. В это время появляется мой приятель с сумкой на плече. Тут я вспоминаю, что в моей оставленной сумке все документы, деньги и авиационный билет.

— Взрыв-то не случился, — осознаю я и бегу обратно вниз. Снова оказываюсь в прохладном мраморном подземном помещении, заполненном спешащими людьми. Закрывается какой-то супермаркет, расположенный прямо здесь, и люди выносят огромное количество мягких проминающихся вещей — плюшевые мишки, подушки, одеяла и матрацы. Я, лавируя между ними, приближаюсь к той маленькой двери, из которой мы совсем недавно выскочили. Но она оказывается толстой металлической, матово поблескивающей, с огромным поворотным колесом посередине, какие бывают на банковских дверях. Я трогаю ее, но это бессмысленно — она монолитна и неподвижна. Оборачиваюсь на пустой зал и замечаю двух подозрительных личностей. Они перешептываются, бросая быстрые взгляды в мою сторону.

— Этот оттуда, из тех, — слышу я явственный шёпот одного из них, высокого, почти баскетбольного роста. Другой, маленький с усиками — классический персонаж из советского фильма про криминальную Одессу — согласно кивает и бочком-бочком скользит к выходу. Я понимаю, что кому-то непременно надо уничтожить всех, бывших в определенное время в этом баре. Именно для этого они специально и соорудили такую сложнейшую адскую машину.