Тадеуш Ружевич - Избранное

жалюзи на окнах
полосы света дрожат
как зебра у водопоя
две кровати в зеркале он смотрит
на свое отраженье в зеркале закрывает
глаза открывает под потолком лампа
в зеркалах лампы и лица
на никелированных кроватях
цветные полотенца зеркало над
раковиной на столе газеты
после проживавшего который уехал
час тому назад шпилька
это была женщина

поток
воды прохладной воды
все более холодной воды течет
с шумом в его ладони
он поворачивает ключ

в шкафу покачиваются вешалки
в шкафу где пахнет чужим человеком
позвякивают вешалки
на которых висели платья
деревянные металлические плечики
он прилег на кровать закрыл глаза
лежит прикрывшись белой простыней
мысли осыпаются
рвется нить которая связывает
рвется нить которая соединяет
образы и слова
не знаешь что со мной делать
подожди я распакую вещи
закрой глаза мне надо переодеться
не можешь закрыть глаза
что за глупые шутки
я привезла тебе письмо от Франка
что такое ананас это ты ананас
говорил что возьмешь с собой
а уехал так неожиданно
я сижу тут в дыре заколоченной досками
и сама не знаю жива ли еще

кого я вижу какими судьбами
давно ли надолго ли
что слышно в Варшаве
ах стипендия
что-то мне показалось
будто вы от нас прятались
среди этих мраморных статуй
чудесные картины
мы оба в Венеции
прямо не верится
поцелуемся
мы ведь оба поляки
выпьем
я один на свете

он просыпается в страхе

эта комната в каком же доме
этот дом в каком же городе
это отраженье в каком же зеркале
этот город
неужели он там по-прежнему
за стеной
он разговаривает сам с собою
где Неаполь
вот Неаполь
вот он какой Неаполь
вот тебе твой Неаполь
увидеть Неаполь и умереть {12} 12 …увидеть Неаполь и умереть… — Ср. Гете: «Vedi Napoli e poi muori!» — говорят здесь. Взгляни на Неаполь и умри». («Итальянское путешествие», перевод Н. А. Холодковского).
как тут жарко
ноги прямо горят
сваришься тут живьем
лежа под простыней
видишь Неаполь
за окном виднеются крыши
и стены и окна в стенах
и плоские крыши в небе
небо цвета консервной жести
белое с голубоватым оттенком
грохот моторов
что они там
землю сверлят насквозь
под этим домом
а что если этого города нет за стеной
если его там нет
если там только зной в пустоте
визг торговок тухлая рыба
автомобили отбойные молотки
ломающие бетонную скорлупу
крики музыка слов преизбыток слов
барокко пышные соборы слов
пыль шуршанье бумаг
а если его там нет
только вихрь клубящийся
в этом грохоте добела раскалившись
шар то вспыхивающий то гаснущий
стеклянный волшебный шар
а внутри тот кретин с большой головой
у закрытых дверей собора
с головой из которой сочится слюна
гулкий колокол на паутинке
этот город падает

он проснулся испуганный
глянул в зеркало ночь

запер дверь и вышел на улицу

над улицей черное небо
в небе звезды
неоновое свеченье
памятник ночью был темный
все машины
неслись на него
носились по кругу
вокруг неизвестного героя
бурильные молотки свёрла
ломали бетонную скорлупу
плоская площадь
извергала блестящую пыль
пепел лаву

неоновый свет стекал струясь
по вертикальным стенам неба
в потоке света лежали женщины
черные лоснящиеся тюлени
плыли с круглыми животами
мягко в своих шелках
солдата за руку тащит карлица
с личиком как райское яблочко
и переругивается с подружками
черные шелковые чуть покачиваясь
они стоят от света до света
воздушные шары на привязи
падают звезды
звезды с губами чуть приоткрытыми
играющий ящик окружен молодежью
играющий ящик плачет дрожит
играющий ящик поет смеется
играющий ящик наполнен
музыкой голосом
души переселяются
из молодых тел выходят
в играющие ящики входят
это невинные души
не ведающие греха
не ведающие покаянья
автоматы невинны
автоматы не ведают греха
автоматы не будут осуждены
автоматы могут испортиться
души скитаются под дождем
выходят из молодых тел
входят в тела
звезд на больших афишах
все это декорации рая
декорации ада

церковь еще открыта
алтарь освещен
в алтаре лежит за стеклом блаженный
скелет в одеянье прелата
в рукавичках и туфлях кости
в фиолетовых чулках кости
лицо покрыто позолотой
между скамьями копилки
перед алтарем копилки
при входе и при выходе копилки
на пищу святого Антония
на беатификацию раба божьего
на свечи для Младенца
на освещение для Сердца Иисуса
огромный старинный замок
на стене цвета печени надпись
SS Messe per le Anime del Purgatorio [6] Мессы за души чистилища (ит.) .

тела спасутся
тела относятся к миру животных
тела невинны
дух нашел убежище
в Banco di Santo Spirito [7] Банк Святого Духа (ит.) .
тела осиротели
и слоняются по большому городу
под бельмом неба
под черным небом
под лимоном солнца
тела невинны
а ду́ши все меньше и меньше
уже такие малюсенькие
что две души
поместятся на кончике языка
этой портовой девки
пусть никто в нее не бросит камня
это Ева изгнанная из рая
изгнанная из гобелена XVI века
La Creazione di Eva [8] Сотворение Евы (ит.) .
и были оба наги
и не стыдились
и поставил у сада Едемского
херувима и пламенный меч
чтобы охранять путь
к дереву жизни

«кончается определенная эпоха
музыкант исчезает так же как исчез поэт» {13} 13 «Кончается определенная эпоха…» — Высказывание композитора Артура Онеггера (1892—1955), автора книги «Я — композитор» (1951; сокращенный русск. перевод — 1963) и многих статей о музыке.
поэт который исчез восклицает
женщина цветок
отставь ты это красивое
старое сравнение
в сторону
цветок который смеется
цветок который пугается
цветок с цветком в волосах
цветок который продается
цветок который приходит и уходит
женщина это женщина
цветок это цветок
слово стало телом
тело заполнило ночь
от берега до берега
у ночи нет берегов
женщина цветок
отставь ты это красивое
старое сравнение
в сторону

в электрическом свете
темно-ореховые головы орехов
кокосовых
как волосатые головы слепых обезьян
бананы с которых содрана кожа
лимонного цвета лимоны с черными листьями
искорки света бегают по стеклу по никелю
по разноцветным сокам
глыбы льда на льду раскрытые устрицы
искорка света в ломтике лимона
свет пропадает во льду
падает и пропадает
люди платят протягивают руки
кладут в свои сетки в газеты
рыбу похожую на раскрытый ножик
синего тунца слоистого как древесина
голову уснувшей медузы ноги осьминога
лежат потроха на льду
лежат на зеленых листьях
как павшие ягнята
кроваво-красные печенки
сердца и языки и рядом
удивительнейшие рыбы
с головами как красные молотки
как голубые ежи
плоские как тарелки
из золотистой шкуры
черная икра искрится
в электрическом свете
птички сколько тут птичек
сколько птичек на проволоке
которая проткнула умолкшие горлышки
которая проходит сквозь открытые клювики