Тадеуш Ружевич - Избранное

21 мая в 12.00
я осматривал термы Каракаллы
солнце
расплавило меня и высосало
солнце над головой
надо мной в небе
громоздятся кирпичные мамонты
у подножья стен цветущие маки
стены поют
гнезда ласточек
рыжий кот торчит будто кость
глядит бирюзовым глазом
среди зарослей красные маки
гладкие камни в тени
прохладны если ступить босиком
стулья рядами как в театре
колонны пилястры капители
из гипса и картона
по ночам здесь дают представленья
огромный самолет пролетел
рыжий кот побежал себе дальше
опять прошли эти женщины
я видел их в катакомбах
Catacombe di S. Callisto [13] Катакомбы св. Каликста {126} (ит.) .
в катакомбах было довольно весело
ресторан святого Каликста
находится напротив
цены высокие место бойкое
эта женщина в черном платье
как змея
из американской или английской кожи
молния вдоль спины
змея на застежке
посмотреть бы как меняет кожу
кельнеры белые мотыльки
порхают около столика
раскрывают крылья
с черными крапинками
после обеда можно еще раз спуститься
в катакомбы
но стоит ли
настроение безмятежное
ну мученики
что же я должен вырвать себе око
соблазняющее меня вот уже целый час
виноват ведь этот сосуд порока
эта прелестная гадина людской породы
рисую на столике рыбу
но она как видно басурманка
я разумеется не о рыбе
проходит мимо
букет пяти ощущений
у меня в этот миг не пять а сто ощущений
раздражители раздразнили меня
как быка
кельнеры с красными салфетками
скачут вокруг
колют меня своими цифрами
я кровоточу вином
надо мной в ослепительном солнце
их языки
истекающие слюной

22 июня 1960 года
я сошел на перрон
в Венеции:
«In Venedig kennt mich vielleicht
nur ein Mensch, und der wird
mir nicht gleich begegnen» [14] В Венеции меня знает, быть может, только один человек, и тот не сразу встретится со мною {127} (нем.).
здесь моим местопребываньем
была звезда
звезда над черным каналом
я отворил окно сплошная ночь
золотая звезда
так назывался мой третьеразрядный отель
шел дождь

Notturno sul Canal Grande [15] Ноктюрн над Большим каналом (ит.) .

я плыву в бумажном пакете
по каналу менее великолепному
в окошко вместо света и конфетти
сыплется мусор
падает плывет погружается
тут никто не поет
поменьше света и похуже пахнет
вчера я плакал
было так прекрасно
а может быть я смеялся
мои призраки спали
в Торчелло я видел {21} 21 …в Торчелло я видел… — Торчелло — остров и городок на нем в лагуне к северу от Венеции, здесь сохранился средневековый собор с мозаиками XII—XIII вв. прекрасную преисподнюю
мозаика во всю стену
за сходную цену
купил морского конька
он пахнет солью и водорослями
приносит счастье
стало быть я счастлив

Базилика святого Марка
девушка прикрывает плечи
и лицо свое черными кружевами
другая в брюках
стоит осужденная стражей
у врат святого храма
стоит сосуд греха
дьявольское прельщение
в этих красных штанах в обтяжку
вводящих во искушение

Венеция пылает
дождь Тинторетто золото
дождь изумрудная зелень
Тинторетто полночь {22} 22 …дождь Тинторетто золото дождь изумрудная зелень Тинторетто полночь… — Имя Тинторетто в этом фрагменте поэмы многоассоциативно: здесь и просто «эффект присутствия» картин и фресок Тинторетто, встречающих туриста в Венеции «на каждом шагу» во дворцах, церквах и музеях, и вообще насыщенность города изобразительным искусством, сквозь призму которого приезжий начинает видеть все окружающее; но слово «Тинторетто» здесь также своего рода «метафора», означающая «свет», «живописный свет»: ведь именно к Тинторетто восходит «люминаризм» европейской живописи, продолженный Эль Греко, Караваджо, Рембрандтом (см.: Б. Р. Виппер. Тинторетто. М., 1948).
спят голуби и белые оркестры
пылает Лидо {23} 23 …пылает Лидо… — Лидо — северная часть острова Маламокко в лагуне, иногда и весь остров называют Лидо. Комплекс модных пляжей, ресторанов, ночных клубов и казино. и до меня доходит
треск неоновых веток
в остывшем песке остались
формы тел
ушедших отсюда
огромные пугала {24} 24 …огромные пугала… — Ружевич включил в текст поэмы первые семь строк своего стихотворения «Маска» (1946), открывавшего книгу стихов «Беспокойство» (1947); полный русский перевод стихотворения см. в томе «Польские поэты» (М., 1978). с чудовищными головами
беззвучно хохочут рот растянув до ушей
и красавица слишком великолепная
для меня обитателя маленького городка на севере
едет верхом на ихтиозавре
в моей стране у ископаемых маленькие черные
головы залитый гипсом рот страшная гримаса

Albergo Fiore
Меня разбудил хозяин
доброе утро
моя фамилия Ковальчик
после войны остался здесь в Наполи
генерал говорит мне
(это было до войны в Лодзи)
выпейте с нами сержант
а я говорю я на службе господин генерал
а я вас угощаю говорит генерал

сегодня у нас парад
пойдете ли вы посмотреть
да я посмотрю сегодня парад
а завтра Помпею и Везувий
спасибо пан Ковальчик

Едут машины
в машинах сидят солдаты
на солдатах стальные шлемы
солдаты сидят рядами
оружьем на солнце сверкая
машина за машиной
и все совершенно одинаковые
в совершенно одинаковых машинах
совершенно одинаковые солдаты
лиц не видно
машина за машиной
белые шины гул моторов
кто-то неведомый завел
и все это двигается безотказно

башня танка открыта
флаг развевается по ветру
танки тяжелые мощные
дула пушек темные немые
блестят металлические антенны
танк за танком грохочет
бронеавтомобили
колючие от пулеметов
и спаренных орудий
в небе вертолет сверкает
бронеавтомобили и танки
дугу описывают плавно
а за ними красные машины
одна за другой одна за другой
все заводные и кто-то завел
а за ними орудия тягачи понтоны
радуются девушки и дети
и даже люди седые
уже бывавшие в пекле

а потом красивые солдаты
легко бегут красивые солдаты
развеваются в воздухе перья
черные белые красные
перья несутся летят солдаты
кто-то завел людей и машины
разворачивается парад
под солнцем юга над голубым заливом
проносится разноцветное веселое войско
развеваются черные перья
оркестры играют солдаты танцуют
ведь никто тут не будет убивать
этот солдатик в танковой башне
прекрасен как ангел
он никогда не сгорит
город с холма возносится в небо
в небе пылает помпейский пурпур
как открытые легкие
над прозрачным заливом

«Der Neapolitaner
glaubt im Besitz des Paradieses zu sein
und hat von den nördlichen Ländern
einen sehr traurigen Begriff:
Sempre neve, case di legno,
gran ignoranza…
Immer Schnee, hölzerne Häuser,
große Unwissenheit…» [16] Неаполитанец считает себя обладателем рая и имеет о северных странах самое мрачное представление: вечно снег, деревянные дома, большое невежество {128} (нем., ит.) .