Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

— Так или не так, а послушаться придется, — говорит Мейпс и повернулся к старику, которого подвел к нему Гриффин. — А тебя-то, Гейбл, что заставило вылезти из-за твоих ветел? — спрашивает Мейпс.

Гейбл этот был поджарый темнокожий старик со скуластым лицом и седыми волосами. Одет с иголочки — в коричневый спортивного покроя пиджак, клетчатую рубаху, галстук шнурочком, коричневые брюки и начищенные до блеска ботинки. Шляпу он снял, но руку с шляпой не прижал к груди, как дядя Билли, а опустил. И в отличие от дяди Билли, который не смел поднять глаза выше Мейпсовой груди, Гейбл глядел Мейпсу прямо в лицо.

— Я его убил, — говорит.

— Не хотелось бы, Гейбл, мне бить тебя, — говорит Мейпс. — Ты и без того хватил горя в жизни. Так вот, второй раз тебя спрашиваю: как ей удалось тебя вытащить из-за твоих ветел?

— Я его застрелил, — говорит Гейбл.

Мейпс стиснул зубы так, что на его мясистых брылах заходили желваки. Медленно занес правую руку — и хлоп! Гейбл отдернул голову, но тут же снова повернулся к Мейпсу. На глазах у него выступили слезы, но он все равно смотрел на Мейпса в упор.

У женщин на крыльце снова вырвался стон. Девчушка и мальчик поменьше закрыли глаза руками. Старики — те невозмутимо смотрели на шерифа.

— Бейте хоть весь день! — говорит Гейбл.

Тогда Мейпс во второй раз влепил ему пощечину. Гейбл отдернулся, но лишь самую малость. Поморгал и опять уставился Мейпсу в лицо.

А у Мейпса на мясистых брылах желваки так и ходят. Для него и самого небольшая радость бить стариков, но как достичь своего иначе — он не знает.

— Отведи этого в сторону и давай следующего, — говорит Гриффину.

— Зачем же нас учили подставлять другую щеку? — спрашивает Гейбл. — Зачем, если вы оба раза по одной по той же щеке бьете?

Мясистое лицо Мейпса от злости налилось кровью. Брылы так и дергаются. Но Гейблу он ничего не ответил.

Гриффин взял Гейбла за руку и отвел в сторонку к дяде Билли. Вижу, дядя Билли смотрит на Мейпса, и на губах у него ухмылочка. Спроси меня Мейпс, я бы ему сразу сказал, что побоями ему от них ничего не добиться.

— А почему бы вам не бить их палкой или шлангом? — говорит Кэнди Мейпсу. — Не ровен час, еще руку зашибете о стариков, которые и сдачи-то не могут дать.

— У них у всех дробовики, — говорит Мейпс.

— Вы же знаете, они не станут стрелять.

— Что верно, то верно, — говорит Мейпс. — Я знаю, что они не станут стрелять, и мы знаем, что они и не стреляли, верно я говорю?

— Я же вам сказала, что я его убила, — говорит Кэнди.

— Как же, как же, — говорит Мейпс. — А я Дед Мороз.

Гриффин шнырял в толпе. Он вдруг очень расхрабрился. Он больше не хватал первого попавшегося, а действовал с разбором. Норовил взять того, кого наметил. Однако, сколько он ни шнырял в толпе, люди на него не глядели. И не потому, что боялись, просто не удостаивали его вниманием. Но когда он подошел к крыльцу, перед ним вдруг вырос Кукиш, внучонок тети Гло. "А ну садись, пока я тебе не врезал", — говорит Гриффин. Старым и малым Гриффин спуску не давал. Но мальчишка его не послушал, соскочил с крыльца и двинулся к Мейпсу. Кэнди — она стояла неподалеку — загородила мальчишку от Мейпса, велела ему идти на свое место. Остановиться он остановился, но на свое место не вернулся, пока его не позвала бабка. А тогда уж пошел назад, сел на крылечко рядом с бабкой, она приобняла его за плечи, и оба уставились на Мейпса: мол, бей хоть обоих, хоть одного — на выбор. Кэнди повернулась к Мейпсу, но ничего ему не сказала, только взглядом ожгла. Промолчал и я. Но я знал, что побоями Мейпсу ничего от них не добиться.

А Гриффин уже подводил к Мейпсу здешнего священника Джеймсона. Более жалкого старика Гриффин выбрать не мог. Рубашка у Джеймсона насквозь промокла. Казалось, его вот-вот хватит инфаркт — до того он трепетал перед Мейпсом. Мейпс и сам был недоволен тем, что Гриффин привел священника. Ему нужен был один из стариков с дробовиками. Но у него не было выхода — не останавливаться же на полпути.

— Ваше преподобие, что вы здесь делаете? — спрашивает Мейпс. — Сидели бы себе дома, читали бы Библию.

Джеймсон понурился, уткнулся глазами в Мейпсовы ноги. Он и вообще-то робел поднять глаза выше Мейпсовой груди.

— Мне, шериф, нечего сказать, — говорит Джеймсон, а глаз так и не поднял.

— Вам бы лучше придумать какой-нибудь ответ, — говорит Мейпс. — Что вы здесь делаете?

Джеймсон покачал головой, но глаз так и не поднял.

— Еще раз, ваше преподобие, спрашиваю, — говорит Мейпс. — Что вы здесь делаете?

Старик промолчал. На его лысой голове выступили капли пота. Мейпс как развернется — и хлоп его по щеке. Капли пота с лысой головы Джеймсона разлетелись во все стороны. Если двое других стариков, когда Мейпс их бил, только отворачивались, то Джеймсон зашатался и рухнул навзничь. Люди глядели на него, но никто и слова не проронил. Чуть погодя Джеймсон поднял голову и посмотрел на Кэнди — так побитый щенок смотрит на хозяйку. Но Кэнди не сжалилась над ним. Да и остальные тоже. Джеймсон с трудом поднялся на ноги и снова встал перед Мейпсом.

— Ну что? — говорит Мейпс.

Джеймсон покачал головой, а сам так понурившись и стоит.

— Мне нечего сказать, шериф.

И снова был сбит с ног.

Как и раньше, с трудом приподнялся и уставился в землю. Попытался встать на ноги, и тут все и на дворе, и на галерее — и кто сидел, и кто пристроился на корточках, и кто стоял — потянулись к Мейпсу, встали в очередь. И первой в очереди стояла Кэнди.

— Я за ним, Мейпс, — говорит.

Мейпсовы жесткие тускло-серые глаза буравили ее, побагровевшие брылы затряслись еще сильней. А ведь он сейчас ее ударит, думаю, и двинулся было, чтобы встать между ними, но тут Мейпс, мотнув головой, пошел прочь, и я понял: он дал мне понять, чтобы я вышел за ним на дорогу. Мейпс прислонился к машине, ноги скрестил, руки сложил на груди. Здоровенный мужик — как минимум килограмм сто двадцать потянет — и, видно, очень устал. Прислонился к машине и я, и мы оба стали глядеть во двор. А народ там снова зашевелился. Кэнди обихаживала дядю Билли, вытирала ему рот платком. И тут я впервые заметил, что Мату — единственный из всех — не встал в очередь. Курил и глядел на нас.

— Вы же знаете, что это он убил Бо? — говорит Мейпс. Он поуспокоился.

— Кто? — спрашиваю.

— Вы знаете, кого я имею в виду.

Конечно, я знал, как не знать. Мы оба глядели на него, а он сидел на корточках у стены.

— Тогда почему вы его не арестуете? — спрашиваю.

— И какое я ему предъявлю обвинение?

— В убийстве Бо, какое же еще?

— А чем я это докажу? — говорит Мейпс. — Тем, что Бо убили в его дворе? Тоже мне улика. На суде Клинтон камня на камне от такой улики не оставит. И ей это тоже хорошо известно.