Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

— Ну и как там, в Огайо? — спросил охотник.

Нед лег на прежнее место и тут же заснул. Я сидела рядом и не спускала глаз с охотника. Глаза у меня слипались, но я изо всех сил старалась не уснуть: ковыряла пяткой землю, напевала, ворошила палкой угли в костре. Но с природой не поспоришь. Когда я проснулась, солнце уже взошло. Рядом со мной лежала поджаренная на костре птица — не то ворона, не то ястреб, не то сова, я не разобрала. Лежала рядом, поджаренная и уже холодная, а охотник ушел.

Мы поели и снова пошли, все время лицом к северу. Я заметила, что земля становится все более черной и сырой. Значит, впереди была протока. Но когда мы добрались до нее, солнце стояло уже высоко. Теперь мне пришлось нести не только узел, а еще и Неда: узел на голове, а Неда на бедре. Вода доходила мне до колен, а потом стало даже по пояс. Как я добрела до того берега, одному богу известно. Но я добрела и нашла удобное место, чтобы передохнуть. Пока мы сидели там, мое платье высохло, и мы опять пошли. В этом лесу тоже был бой. Пушечные ядра содрали с деревьев кору, обломали сучья. Мы наткнулись на земляную насыпь высотой в половину веранды — тут схоронили вместе много солдат. У одного конца могилы стоял крест с солдатской фуражкой наверху. Она до того выцвела и запачкалась, что уже нельзя было разобрать, носил ли ее янки или конфедерат. Мы сели там отдохнуть, и я сказала Неду, чтоб он не боялся. Он вроде и не боялся, так что, наверно, это я себя подбадривала. Потом мы пошли дальше. Болото кончилось, и впереди тянулись заросли сарсапарели. Стоять и раздумывать, в какую сторону идти, было некогда — слишком уж жгло солнце, и я сказала Неду, что мы повернем налево. Нигде ни единого дерева. Чтобы посидеть в тени, надо было вернуться в болото либо заползти в заросли. Одно хуже другого, и мы пошли вперед.

Выбрались мы из сарсапарели, наверно, через час и повернули вправо. Тут за полем я увидела серый домишко. Поле было заброшенное — только бурьян да высохшие стебли кукурузы, может еще до войны посеянной. Мы пошли к дому. Мы вовсе не передумали, вовсе нет, но я понимала, что одной осторожностью не обойдешься. Нам нужно было напиться и узнать, правильно ли мы идем. Я еще издали увидала, что из трубы поднимается дым. Мы вошли во двор. На веранде стоял седой старик с собакой. Старик был маленький, толстый, с белыми как снег волосами по бокам головы и на затылке. Лицо у него было красное-красное, не доброе и не злое.

— Как пройти в Огайо? — спросила я.

— Вон туда, — сказал он и махнул рукой на восток.

— Мы идем не туда, а вон туда, — сказала я и показала на север.

— Огайо на востоке, — сказал он.

— Мы идем на север, и никаких востоков нам не нужно, — говорю.

— Так вы никогда в Огайо не попадете. Может, в Айову, но не в Огайо. Огайо от Луизианы к востоку.

— Мы что же, всё в Луизиане? — говорю.

— Ага, в Луизиане, — говорит он. — И долго еще в ней будете. А ты и твой мальчик есть хотите?

— Да, сэр, — говорю.

— Тогда заходите, — говорит старик. — У меня для вас кое-что найдется.

Мы вошли в дом, и он усадил нас на скамью у очага. Это даже не дом был, а так, хижина в одну комнату. У него был стол, скамья, которую он сам сделал, и еще стул. Его он тоже сам сделал. Кровать у него у окна стояла. А на стене много чего было — кастрюли, кувшины, сковородки и всякое такое. А в изголовье кровати карта висит. Он дал нам овощей с кукурузными лепешками и велел есть. Ложек он нам не дал, так что мы руками ели.

— Огайо на востоке, — сказал он еще раз.

— Значит, мы все время неправильно шли? — спрашиваю.

— Не то чтобы неправильно, но и не совсем правильно. Он взял очки с полки над очагом и подошел к карте. Мне было видно, как он водит по ней пальцем и шевелит губами.

— Верно-верно, — сказал он. — Огайо. Лежит между тридцать восьмым и сорок первым градусом северной широты и между восьмидесятым и восемьдесят четвертым градусом западной долготы. Айова… Айова… где же ты, Айова? Ага, вот и ты, негодница. Прячешься от меня, хоть я тебе ничего плохого не сделал. Айова лежит между сороковым и сорок четвертым градусом северной широты и между девяностым и девяносто шестым градусом западной долготы. Вот она, Айова, все правильно. Ну, раз уж я встал, так заодно навещу и Иллинойс. Где же ты, дружище? Ага, как я и думал, между тридцать шестым и сорок третьим градусом северной широты и восемьдесят восьмым и девяносто вторым градусом западной долготы. Да-да-да, совершенно верно. А куда же вы шли? А вы шли прямо к сорок второй широте. — Он повернулся и посмотрел на меня поверх очков. — Ведь ты не хочешь идти к сорок второй широте, а?

Нед уже кончал есть, а я даже не начала толком. Я вдруг уразумела, какая была глупая, что никого не хотела слушать. Все, начиная от дядюшки Айсома до охотника, говорили мне, что я глупость делаю. А я никого слушать не хотела.

Я чуть не разревелась. Но спросила себя: а что будет с Недом? Он держится, пока я держусь. Если я раскисну, за кого ему держаться? Нет, я плакать не буду, я буду сильной. Я посмотрела на старика у карты. Откуда мне знать, правду он говорит или нет? Может, он конфедерат и хочет меня совсем запутать? Какую такую широту он поминает? И еще какую-то долготу. Как Огайо может быть на востоке, раз янки пришли с севера?

Я начала есть, а сама не спускала глаз со старика. Я поем, и мы с Недом тут же уйдем и пойдем прямо на север, как с самого начала.

— Иди-ка сюда, — сказал старик, и я подошла к карте вместе с миской. — Смотри, — он ткнул пальцем в карту, — сейчас вы вот здесь находитесь.

Я ничего не увидела. Только разноцветные пятна, всякие черточки и еще буквы.

— Вот Луизиана, — сказал он. — А вот тут, где эта линия, течет река Миссисипи. Конечно, по бумаге она не течет, но так уж принято говорить. А течет она с севера и на юг.

— Я на юг не пойду, — говорю.

Рот у меня был набит кукурузной лепешкой, крошка вылетела и прилипла к карте. Старик замолчал и уставился на крошку, точно это был клоп, который мог уползти, если отвести глаза. Только крошка никуда не ползла, и он смахнул ее на пол.

— Здесь вот Ред-Ривер, — сказал он. — А все это реки и дороги. Здесь Ар… Ар… — ох, эти буквы — Арканзас. А вот Миссури. Пишется почти как Миссисипи, но не совсем. Тут — Айова. Между сороковой и сорок четвертой широтой, девяностой и девяносто шестой долготой. Вот туда ты и попадешь, если будешь идти все время на север. А теперь вернемся сюда. Река Миссисипи, река Ред-Ривер и все другие реки и дороги. Добавь еще пару-другую протоков, которые побольше. Ну хорошо. Сейчас ты вот здесь и идешь на восток в Огайо. Значит, сначала тебе придется пройти через Миссисипи.

Я быстро прожевала лепешку.

— Ни через какую Миссисипи проходить я не буду.