Хелен Джонс - Если ты мне веришь

С точностью я мог сказать, что видела там Кристен. Это не раз было мною услышано. Однако я все еще не мог понять, как девушка могла нарушить свое обещание дважды. В первый она поплатилась за это, прийдя сюда. А вот второй…

Я встряхнул головой, чтобы неприятные мысли ушли от меня. Я делал это довольно — таки часто. И это, как ни странно, всегда срабатывало.

Мне пришлось оставить Кристен спать. Мое присутсвие совершенно было ни к чему. Тем более, тот стул был настолько неудобен, что я не смог просидеть на нем и двух минут. Мисс Раян все также продолжала лежать в своей постели, похожая на ангела. Мне уже от чего — то не было тоскливо. Наверное, потому что я видел Кристен перед собой. И пусть она не могла проговорить ни слова. Даже ее насмешливого взгляда я снова не смог увидеть, все же я был спокоен, что теперь она рядом.

— Мистер Норвингтон, — подбежал ко мне Грэм, как только я покинул Кристен. Он уже не был так взволнован, как прежде. Видимо, что — то его успокоило и он, как и в прошлые дни держался передо мной с удивительной стойкостью.

Грэм протянул руку, в которой был изкомкан старый лист.

— Что это? — спросил я, беря то, что подал мне Грэм. Он коряво улыбнулся, что меня еще больше испугало.

— Бери те же, сэр, — произнес он, показывая зубы, — это было в руке Кристен, когда ее привезли сюда.

Услышав объснение, я тут же с жадностью забрал листок с рук Грэма. Он продолжал искаженно изображать улыбку, стоя возле меня и смотря на измятый клочок, который я прижимал к себе все ближе, опасаясь, что Грэм мог забрать его обратно.

— Грэм, сообщи мне, когда мисс Раян очнется, — произнес я и поспешил убраться в свой кабинет. Хоть там я чувствовал себя в безопасности. Никаких презрительных взглядов, ни слез, ни упреков, ни надоедливых вопросов.

Мне было до крайности интересно, что же на самом деле проиошло с Кристен. И минуты, проведенные в ожидании, предстали предо мной тяжелой пыткой.

Казалось, будто то время никогда не кончится, и я проторчу в этом уже раздражавшем меня кабине всю свою жизнь.

Вопросы постепенно забивали мою голову, и как бы я ни старался ею встряхивать, прогоняя их, они снова и снова карабкались по мне и с болью пронзались в мой мозг.

Сначала я пытался отвлечь себя от подобных мыслей и начинал разбирать давно залежавшиеся документы. Но эти мысли о мисс Раян были сильнее и упрямее.

Только я вникал в то, что, собственно, нужно делать, мысли тут же захватывали мою голову.

И, наконец, я сдался. Я разрешил овладеть моим мозгом, господствовать там. И мысли с оглушающим криком восторжествовали. А я и мое обмякшее без сил тело лежали на диване, разглядывая помятый рисунок крылатого коня.

— Мистер Норвингтон, Кристен пришла в себя, —раскрыл дверь Грэм. Правда, из — за двери я мог разглядеть лишь его горбатый нос, но принесенная мысль меня тут же подняла с ног, и я мигом оказался у палаты мисс Раян.

Девушка лежала с полуоткрытыми глазами, рассматривала свое новое местонахождение. И, кажется, она была счастлива, что снова оказалась в больнице. На ее бледном лице показалась усталая улыбка, когда я привлек взгляд Кристен.

— Мистер Норвингтон? — шепотом спросила она и чуть привстала, чтобы как можно лучше разглядеть того, кто к ней пришел. Но она явно была не готова к такому напряжению, и боль заставила ее лечь на место.

Я улыбнулся ее попытке посмотреть на меня, и более того, она держалась весьма терпеливо. При поступившей боли, девушка только чуть скорчила лицо, но тут же ее спокойное лицо, измучившее слезами и болью, снова пришло в норму.

— Как вы себя чувствуете, Кристен? — первым делом спросил я и сел рядом. Девушка беззаботно смогла теперь уже разглядеть меня, но по ее взгляду я понял, что она чуть разочарована. Хотя чем именно, я не знал.

Мисс Раян лаского произнесла, будто я был ее спасителем от разбойников, только что нападавших на нее:

— Спасибо, доктор, вы так добры, — Кристен снова попыталась привстать, чтобы не выглядеть столь угнетенно, хотя это ей не помогло, — но, это все же была плохая идея. Вы были правы.

Девушка закашлялась, и мне пришлось подождать, пока снова в палате воцариться тишина. Тогда Кристен действительно выглядела плохо. И вовсе не от того, что ее волосы были растрепаны, а губы посинели от болезни. Я словно видел ее изнутри, и точно мог сказать, что Кристен была больна не только телом, но и душой.

— Я уверена, вы хотите услышать то, что произошло со мной вчера? — опередила меня девушка и, взглянув на меня, снова закашляла, придавая своего виду еще больше ничтожности.

Я старался держать позитивный настрой. В противном случае, Кристен бы совсем потеряла дух и превратилась в бездумное существо, которое только и делало, что лежало без движений на кровати и тупо смотрело в потолок.

Мой радостный вид, хотя на самом деле я не был радтому, как выглядела девушка, явно сыграл важную роль в рассказе Кристен и она, несмотря на всю свою беспомощность, тут же начала:

— Вчерашний день был просто великолепен, даже, несмотря на последствия, — Кристен невольно осмотрела себя, а затем будто сравнила со мной. Хотя для чего это было нужно, я недоумевал.

Я удивлялся лишь тому, насколько этой девушке нравилось рассказывать все, что происходило с ней и происходит. У нее была некая душевная сила, которая позволяла Кристен не обращать внимания на физическую и моральную боль. Казалось, будто единственным лекарством от всех ее болезней был именно рассказ. Она жила словами. И это завораживало.

Кристен снова продолжила:

— Так вот, о чем это я. Все началось с того, как я только зашла в дом. Все стояло на своих местах, и напоминало события, которые привели меня в больницу. Но одновременно мне даже это понравилось. Так, я могла без труда окунуться в прошлое, и ощутить, как мне тогда не только беззаботно жилось, но также и вспомнить причину моей счастливой жизни.

Хотя, за те немного дней, что я провела в больнице, существенных изменений и не должно было произойти. У Люсинды достаточно много дел, чтобы заниматься перестановкой мебели. И, главное, для чего? Явно не для того, чтобы хоть как — то умереть свой пыл или же забыть обо мне. А может быть, чтобы хоть как — то разнообразить свою жизнь. Но это было бы глупо. Так что, все оставалось по — старому, что меня только обрадовало.

В моей комнате также все стояло на своих местах. Даже край одеяла был так же скомкан, как совсем недавно я это сделала. Кажется, тетушка просто не заходила в мою комнату, чтобы не тревожить воспоминания обо мне. Хотя, может у нее было куча дел, так что ей было не до того, чтобы застеливать мою постель, не оставляя ни одной складки.

Однако я знала тетушку очень хорошо, и она всегда старалась все держать под своим жестким контролем. В особенности, чистоту в доме. Я знала, что за это время в доме ничего не поменялось, однако поменялась сама Люсинда. По крайней мере, она, кажется, отчего — то перестала быть чистюлей. Наверное, так ее взволновало мое отсутствие в этом доме.