Хелен Джонс - Если ты мне веришь

Женщина еще больше испугалась от сказанных мною слов, и я заметила, как ее дыхание несколько участилось. Наверное, она не была в восторге от встречи со мной, даже боялась или просто не хотела говорить. А может, она была такой всегда по натуре, я просто этого не знала.

Но бабушка меня с удовольствием принялась слушать, улыбкой показывая, что ей приятно слышать подобное от меня. Для полной достоверности, она даже выключила, молча телевизор, чем слегка испугала Люсинду. Но тетушка только лишь вздрогнула, продолжая сопеть, впрочем, как всегда.

— Обещай, что не расскажешь ничего тете Люсинде, — предупредила я и, наверное, зря это сделала. Было бы конечно лучше, если бы я вообще не затевала тот разговор, но все же противный внутренний голос, который то помогал мне, то наобарот делал только хуже, настаял на этом.

Я рассказала в нескольких словах пожилой женщине о том парке, о том летающем коне. Казалось, бабушка понимала меня. Она то и дело кивала головой, поддакивала мне и даже не старалась нарочно разбудить Люсинду. Казалось, будто я нашла того человека, который понимает меня, верит в то же, что и я. Бабушка вела себя так, словно и сама учавствовала в моих прогулках, вместе со мной летала на том животном, и нас обеих отвезли на лечение в психбольницу.

Но вскоре я перешла к самому главному:

— Пошлите со мной, я покажу вам его, и тогда и вы поверите в это, — чуть громче произнесла я, но тут же закрыла рот ладошкой, чтобы не разбудить Люсинду. Она все также крепко спала, иногда поворачиваясь с боку на бок.

Я уже знала, что Люсинда крепко спит, и не так боялась, что ее сон прервется.

— Что ж, Кристен, — наконец прошептала бабушка. Она чем — то была взволнована, то ли самим рассказом, то ли тем, что ей пришлось разговаривать со мной. Вообще я с самой первой минуты заметила, что эта пожилая женщина не любитель долгой болтавни, как и я. Она говорила кратко и по делу. Для бабушки было важно вовсе не слова, а действия и чувства. Даже мысли находились выше, чем разговоры. И этим она привлекла меня. А иначе, зачем бы мне взбрело в голову рассказывать плохо знакомому человеку то, о чем я старалась молчать?!

Наверное, я просто была не в себе. Мне нужен был разговор, хоть с кем — то. Но напрасно я решилась это говорить рядом с Люсиндой. И как я сразу не заметила, что бабушка то и дело поглядывала на нее. Как мне тогда показалось, бабуля просто всякий раз убеждалась, что Люсинда спит и ничего, совершенно ничего, не слышит.

— Уже довольно темно и, думаю, нам не стоит выходить в глухой парк ночью, — заботливо произнесла она, улыбаясь. Именно благодаря улыбке, я восприняла слова пожилой женщины всерьез. Действительно, опасно находиться в такое время в парке одной. Хотя, раньше об этом я совершенно не думала.

Мне ничего не оставалось делать, как смириться со сказанным. И, пожелав доброй ночи бабушке, я тут же направилась в свою комнату.

Уже второй день подряд я мучала себя мыслями о том, правильно ли поступаю. А что, если поступить иначе? Тогда моя жизнь повернется совсем в другую сторону, и я смогу, быть может, испытать то, чего раньше боялась.

Я боялась обычной жизни. И это было странно, ведь большинство людей так и живут, наверное, даже не думая об этом. Но каждый раз, когда я видела таких людей, меня охватывала не только жалость совместно с непониманием, но даже злость. Я не могла понять, как люди могут так жить? Они лишь удовлетворяют свои потребности. Едят, пьют, спят. Изредка кому — то удастся съездить в другую страну на отдых, но после этого двухнедельного счастья снова начинается будничная рутина. Наверное, я действительно была странной, раз не понимала то, как можно так жить.

И я совсем не хотела спать. Точнее, мысли мне не давали того делать. Бабушка еще долго не вылючала телевизор, будто совсем не нуждалась во сне. А я все еще продолжала лежать на кровати, глядя в потолок и размышляя над тем, пойти ли мне снова в парк? «Может, на этот раз мне повернется удача?» — думала я, — «И тогда здесь, в присутсвии бабушки, я могла бы доказать всем то, что так давно хотела».

Надежды снова возвратились ко мне, и я совсе перестала думать о словах пожилой женщины. Пусть в парке и было страшно, но если там был Он, меня не испугает ничто, даже смерть. Я совсем не боялась смерти, однако и приближать ее ни в коем случае не хотела.

Наверное, в своей комнате, я чувствовала себя совсем иначе. И что бы мне ранее не говорили, а я соглашалась со сказанным, комната вновь влияла на меня волшебным образом, и я снова верила и ждала, — Кристен таинственно вздохнула, будто пыталась что — то этим сказать, но действительно говорить она не желала.

— А что вы думаете по поводу этого сейчас, мисс Раян? — спросил я, — будь у вас возможность снова пойти в тот парк глухой ночью одной, вы бы решились?

Кристен с удивлением посмотрела на меня, считая умалишенным. Но меня это ни сколько не обидело. Даже наобарот, я стал себя ощущать другом этой девушки, и поэтому все напряжение, ранее державшее меня, куда — то вдруг исчезло.

Я дал немного времени подумать девушке и, когда прошло уже достаточное количество минут, она произнесла:

— Определенно, да, — вздохнула Кристен с горечью в душе, — мне вовсе не важно, что я там увижу или же не увижу, какие мысли снова с болью будут терзать мой мозг, главное, пойти в тот парк. Ведь человек должен делать все возможное, чтобы его желания и мечты сбывались. Он должен попробовать много путей, прежде чем найти истинный. Человек не может просто плыть по течению, иначе для чего ему руки? Человек не может медленно ползти по жизненной дороге, иначе для чего ему ноги? И человек не может делать то, что ему не нравится, иначе для чего ему сердце?

Девушка снова грустно вздохнула, сама раздумывая над сказанным. Кристен говорила весьма достойные вещи, однако не всегда им следовала. Хотя, наверное, так поступает каждый из нас. Мы даем дельные советы другим, а сами идем ко дну. И почему только, мы сами не слушаем себя? Ведь для каждго человека, самым лучшим советчиком является он сам.

И только я начал работать над своими мыслями, как Кристен прошептала:

— Мистер Норвингтон, придите, прошу, чуть позже. Мне ужасно хочется спать, — девушка наиграно зевнула, я точно знал, что она врет. Но лишать ее отдыха, мне не было позволено. Да и я сам устал от довольно — таки длинного рассказа Кристен и поспешил удалиться, пожелав девушке приятных снов.

Вернулся я к Кристен за час до моего ухода домой. Девушка уже не спала и, судя по ее внешнему виду, давно. Лицо совершенно не выглядело усталым, и, не зная даже вдруг о ее болезни, мне бы никогда не пришло в голову, что с мисс Раян может быть что — то не так. Ее глаза снова преобрели тот жизненный блеск, который так поражал меня и даже заставлял, принуждал жить дальше. Именно в ее взгляде я читал всю ту полноценную жизнь, какую видела сама Кристен. И не объясняя мне совершенно ничего, она давала мне понять все это лишь при помощи того взгляда.