Хелен Джонс - Если ты мне веришь

Девушка определенно поняла мои позиции и даже, казалось, приняла их, но с некоторой внутренней обидой, которую пыталась тщательно скрыть от меня.

— Знаете, доктор, какое это облегчение, когда понимаете, что вы вовсе не сумасшедший. И есть люди, которые придерживаются тех же позиций, верят в то же, во что верите вы. Так, мне стало ясно, что я вовсе не одна. И пусть вы или Люсинда не верите мне и даже, я уверена, посмеиваетесь надо мной, но все же это никоем образом не влияет на мою веру, — девушка гордо подняла голову и присела рядом со старым деревом. Я тут же сел рядом.

— Кристен, разве вы не понимаете, что это невозможно? Вы только подумайте сами, летающий конь!

Наверное, я взвелся не на шутку. В моем голосе ясно звучала ухмылка и доля презрения. Но вовсе не потому, что так оно и было, а потому, что я, как можно скорее, хотел избавить мисс Раян от той жуткой больницы. Но девушка, очевидно, не понимала этого, что вызывало во мне злость. И вот опять ко мне начал возвращаться призрак эгоиста, которому безумно нравились мои выходки и то, как я запросту могу задеть за живое человека. Именно это я в себе и ненавидел. Поэтому то и был один, лишь Рози меня как — то терпела, хотя, наверное, и она, будь у нее возможность, с радостью покинула бы меня.

— Как вы смеете, мистер Норвингтон?! — в том же повышенном тоне, что и я воскликнула девушка, — вы можете не верить в то, что я вам говорю, но не нужно считать это полным бредом, что вы и делаете в данный момент, — девушка провела пальцем вокруг моего лица, не касаясь его, — и я вижу вашу ухмылку, доктор. Вам ее никогда не удавалось скрыть, — Кристен сложила руки на груди и надула губы, как это делают дети, — и каждый раз, когда вы позволяете себя общаться таким образом с другими, вы причиняете им боль, разве вам не онятно?

Кристен явно имела ввиду под «другими», себя. В этом я был точно уверен. И ничто не могло бы меня в этом разубедить, хоть девушка и не была таким эгоистом вроде меня.

На самом деле я не знал, что можно было ответить на такое. Во всяком случае, я был не прав, сказав Кристен подобное, однако, не попытаясь облагоразумить девушку, я бы всю жизнь думал о том, что не сделал.

Мисс Раян все так же продолжала дуться на меня, отвернувшись в сторону. И, казалось, она могла бы сидеть так еще очень и очень долго, если бы я, наконец, не начал:

— Понимаете, Кристен, в таком случае, вам следует тут пробыть достаточно долгое время. И пока не увидим вашего выздоровления, вы вряд ли еще попадете домой, — с грустью проговорил я, ведь и мне даже не хотелось видеть Кристен в стенах этой больницы.

Девушка обернулась на меня.

— Я и это отлично понимаю, доктор, — Кистен опустила руки на колени, — но все же не могу отказаться от того, чем жила все это время. Отказаться от своей веры, значит навсегда потерять ее, — Кристен подумала, — но я так не могу.

«На сколько же она упряма» — подумал я, но не стал говорить подобного девушке, чтобы снова не развить конфликт. Но внутри меня родилась такая злость и бешенство, что мне тут же захотелось запереть Кристен в ее палате, чтобы она обдумала все, о чем говорила, чтобы она поняла, как это нелепо выглядело и как это нереально.

Но все же я сознавался себе в том, что я просто не мог смериться с душевной болезнью девушки и никак не мог понять, отчего она так себя вела.

— Что ж, мисс Раян, думаю, вам пора отправляться в больницу. Я запишу в ваше дело то, что требуется. И не смейте жульничать, подсовывая таблетки под язык, — в шутку произнес я, но Кристен, вероятно, восприняла это всерьез, отчего мне следовало тут же отругать себя за подобное выражение, — со временем, все это пройдет, — снова проговорил я, — и, уверен, уже в скором времени, вы будете сами корить себя за то, что несли такой бред.

Я нарочно сказал те слова последними, чтобы дать еще один шанс мисс Раян одуматься. Но это было только напрасно.

Девушке не понравились та мысль. Не сказал бы я ее, мы бы мирно разбрелись по своим делам, но пришло же мне в голову сказать такое. И теперь я вынужден был не только выслушать еще большую ерунду, чем прежде, но и ко всему прочему, видеть на недавно блещущих радостью глазах, горькие слезы.

— Мистер Норвингтон! — всхлипнула Кристен, посмотрев на меня сквозь черные волосы, — это вовсе не бред, я вам повторяла это много и много раз! Я видела его, в самом деле, видела! И даже пусть все указывает на мое сумасшествие, но я уверена, что тот конь был в действительности! И если бы хоть кто — то мог подтвердить мои слова, будь то Люсинда или Кларенс, я бы была чрезмерно счастлива! — Кристен отдалась на волю эмоциям и зарыдала, закрыв лицо ладошками, — вы просто не можете осознать, каково это быть непонятой. Наверное, это самое ужасное, — девушка снова заплакала, всхлипывая все сильнее. Чего я больше всего не хотел видеть тогда, так это ее слез. К тому же, тогда они выглядели просто отвратительно.

Если бы я мог сказать ей о том, что мне сообщила Кларенс, возможно, ее бы это успокоило. И мне не нужно было бы смотреть на молодую плачущую мисс Раян. Но как я мог сказать это? В таком случае, и Кларенс оказалась бы умалишенной. Может даже, так оно и было. Но мне бы не хотелось впутывать ту дружелюбную старушку в подобные дела. Проще было промолчать. А то, что говорила миссис Джонс не принимать в счет. Ведь она является такой же полноправной пациенткой психбольницы, как и Кристен.

Может, я поступил не совсем правильно. Может, даже не справедливо по отношению к мисс Раян. Но единственное, что я хотел — это скорого выписывания Кристен из больницы и этому могло помочь лишь лечение.

Кристен продолжала безостановочно плакать. Я даже перестал слышать, как она дышит. И шум ветра, котрый наровил снять с деревьев последние листья, совершенно приглушался из — за рыданий девушки.

Сколько времени это продолжалось, я знать просто не мог. Было ли это пятиминутным моим молчанием или же получасовым? Но я не собирался успокаивать Кристен, ни словами, ни действиями. Тогда я полностью был уверен, что поступаю правильно. Упустить момент с Кларенс было единственным верным решением. Хотя, я склонялся к мысли, что пожилая женщина просто потеряла рассудок, или же попусту пыталась вытащить Кристен из больницы, не думая о последствиях. Но воспринимать ее слова всерьез было бы наиглупейшей ошибкой, которую я мог бы себе представить.

И, наверное, я ни за что не поверю, в то, что рассказывала Кристен. До того момента, пока сам не сойду с ума с этой работой и с этой жизнью.

Девушка, наконец, успокоилась, но не собиралась произносить ни слова. Может, из — за обиды, может, из за усталости.

— Кристен, нам пора в больницу, — проговорил я, пытаясь тронуть девушку за плечо. Она резко увернулась, не дав себя коснуться, — знайте, мисс Раян, что вам пора взрослеть, — добавил я и уже через несколько секунд пожалел об этом. Кристен бросила на меня зловещий взгляд, который я всегда буду помнить. Ее раскрасневшиеся глаза уже не были похожи на глаза девушки, полные радости. Казалось эти глаза, которые посмотрели на меня в тот момент, никогда не испытывали счастья. Ее губы исказились и выражали явное недовольство. Они были пропитаны жестокостью и болью, которую не мог бы выдержать простой смертный человек.