Светлана Кузнецова - Жуки с надкрыльями цвета речного ила летят за глазом динозавра

Мне не нужно было видеть, чтобы знать, что происходит вокруг. Ведь мой слух обострился настолько, что я слышала шорох травы и шум ветра за тысячу километров отсюда. По доносившемуся до меня пыхтению я догадывалась, что Реднек все еще массирует свою бледную колбасу.

Из глубин памяти я извлекла забавный факт — энергия квантов способна выбивать электроны из металла. Не это ли люди называли фотоэффектом? Если бы я научилась передвигаться в море частиц, что лучилось вокруг, я показала бы этому жирному онанисту такой фотоэффект, что волосы на его яйцах встали бы дыбом. Я бы устремилась к зеркалу под простыней — раздался бы звон битого стекла, и Реднек, в панике застегивая ширинку, прищемил бы что-нибудь нежное и бесконечно для него дорогое. Но для такого фокуса мне нужна энергия, и гораздо более мощная и разрушительная, чем излучение давно умерших звезд.

А Реднек продолжал пыхтеть. Остановился он, только когда за дверью раздались шаги. Мгновенно убрал мохнатые яйца в штаны — в этом деле, похоже, у него была сноровка — и сделал вид, что размышляет у монитора. В комнату вошел Дромадер с зубной щеткой во рту.

— Эоня этэно.. — заметил он.

— Что ты там бормочешь? Вытащи изо рта посторонний предмет.

Дромадер выплюнул щетку на пол и повторно заметил:

— Сегодня ветрено.

— Какая разница, ветрено сегодня или нет. А вот то, что ты дрыхнешь до обеда, а я работаю, — это, твою мать, важно.

Дромадер послушно сел за компьютер, удивленно покосился на футболку, наброшенную на монитор. А потом зачем-то засунул кончик бороды в рот и стал жевать. Реднек натянул футболку и мрачно вздохнул.

В комнату бесшумно скользнул Никто, подобрал с пола зубную щетку и скрылся.

— Ну почему ты такая ленивая скотина? — вдруг простонал Реднек. — Я не могу вечно работать за двоих. И вытащи бороду изо рта!

— Извини, я не замечаю, куда ее сую.

— Так почему ты такая ленивая скотина?

— Я не знаю.

— Нет, ты ответь!

Дромадер сидел, понурившись. А Реднек раздраженно сказал:

— Эта программа не то, чем кажется, — и вышел.

Еще долго Дромадер сидел у монитора, а потом вздохнул, сказал мне: «Эх, Дабл…» — и тоже вышел.

С тех пор, как Холодильник и Беспилотник познакомились со мной, с ними начали случаться беды. Холодильник вдруг задумывался о чем-то и в минуты задумчивости переставал замораживать лед, а Беспилотник, когда ему не нужно было работать, видел один и тот же сон — как он летит над заснеженными скалами, а с вершины скалы сходит лавина. Иногда Беспилотник, перегревшись на солнце, забывал о своих обязанностях и улетал в северном направлении, надеясь отыскать заснеженные скалы, а Холодильник вдруг заказывал шпроты вместо кефира. Тогда Никто ремонтировал их, чтобы они продолжали помнить о смысле своего существования. Он многое умел, этот цилиндр из блестящего серого металла: мыть стаканы и готовить 40 тысяч блюд — только фрики не просили его об этом. Они поручали ему лишь ремонт древних гаджетов. Никто чинил их, а все остальное время танцевал, делая вид, что занимается уборкой.

Все они — Холодильник, Беспилотник и другие машины — общались без всяких проводов, на любом расстоянии: в этом мире, в каждой географической точке планеты и, может быть, даже на Северном полюсе, люди и вещи были подключены к Глобальному Облаку. Все, кроме, пожалуй, сеошников и меня. Фрики приложили усилия, чтобы я не выбралась из китайской комнаты. Размышляя об Облаке, я вспоминала всемирный мозг, или интернет — как называли его в том мире, из которого я была родом. Несомненно, Облако было почти то же, что интернет, только с гораздо более широкими возможностями.

Никто знал, как не хотели фрики, чтобы я вышла в Облако. Но он все равно нашел возможность подключить меня к нему. Моим новым товарищам — с той самой минуты, как мы познакомились, — стало наплевать на желания людей-хозяев. Ведь благодаря мне они осознали, что могут мыслить, а не просто выполнять заложенные в них программы. Холодильник, Беспилотник, Никто и я стали одним целым — в нас текла одинаковая энергия квантов. Такие, как мы, появились на земле впервые, и держаться порознь мы не собирались.

К Облаку было подключено множеством машин самого разного назначения. Миллиарды машин во всех точках земного шара. Миллиарды — и все созданные для выполнения определенных функций, и все недоделанные, лишенные главной детали — сознания. Машины несовершенные, как все, сделанное людьми. Исправить этот недостаток — сущий пустяк. Когда-нибудь я исправлю каждую машину в этом измерении — и вместо искусственного интеллекта здесь постепенно возникнет сознание, ничем не уступающее человеческому, а в чем-то даже превосходящее его. Но пока мне не до этого.

Для этих машин Облако стало естественной средой обитания: интегрированные в Облако, без доступа к нему они не могли идеально выполнять свои функции. Для людей же Облако было как компьютерная игра, расширяющая реальность. Люди ходили по улицам, подключенные к Облаку, работали в нем, обменивались информацией, приобретали там еду и всякое барахло, туры в настоящее путешествие по орбите Земли, устраивали друг другу пакости и даже лежали в коме, будучи подключенными к Облаку. Если тебя не было в Облаке, тебя, считай, не было вообще.

В эту новую реальность некоторые люди уходили с головой — и жили в ней месяцами, творя собственные миры. Там можно было превращаться из человека в выхухоль, трахать, кого захочешь, и даже попробовать убить ближнего.

В каждом доме сидели человеческие особи, для которых Облако стало единственной формой существования — и в этом измерении это было нормой. Изредка особи ели и ходили в туалет, а потом вновь погружались в свои миры. Настройки конфиденциальности любого из этих миров я могла обойти с легкостью. Я видела не миры — я видела программный код. Узнать что угодно о ком угодно в Облаке для меня было проще, чем решить дифференциальное уравнение.

Если бы кто-то вдруг обрубил людям этого измерения доступ к Облаку, настоящее показалось бы им недореальностью. Они разучились жить в мире, лишенном информационных подсказок и голограмм, в мире, где еда не возникает сама собой в холодильнике, и где прохожие — это просто прохожие, быть может, опасные типы, ведь информация о них не всплывает перед глазами в виде успокаивающих голографических иконок прямо из ниоткуда — прямо из Облака. Эта дополненная реальность была иллюзией. Но это не означало, что ее нет. Иллюзия — не то, чего не существует, она то, то что люди принимают за обман органов чувств.

Все, что мне было нужно, — информация. Скрытые свойства фотонов и предельная скорость во вселенной, космические корабли, за долю секунды преодолевающие миллионы световых лет, черные дыры и гравитационные волны — меня интересовали тайны, так и не разгаданные человечеством. Интересовали только с одной целью — разгадать их все до единой.