Ханна Оренстейн - Игра с огнем [litres]

Я подхожу к продавцу и спрашиваю, с кем я могу поговорить о бриллиантах. Он направляет меня в отдел бриллиантов на втором этаже. Я пробираюсь через стайку девочек, обмирающих перед витриной с украшениями Эльзы Перетти для бат-мицвы, к лифту. Наверху очень тихо и пусто, если не считать пары, рассматривающей кольца, и двух продавщиц. Одна, блондинка за пятьдесят со стрижкой, как у Фэры Фосетт, и значком «Деб» на лацкане, радостно меня приветствует.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – щебечет она.

– Вообще-то да, я…

Господи, как все это объяснить, как вообще начать?

– Мне… недавно подарили кольцо, которое, как я думаю, могло быть куплено в вашем магазине.

Я неловко выставляю пальцы, как делают помолвленные девочки хвастаясь, и Деб берет меня за руку. Она рассматривает украшение и восклицает:

– О, да, прекрасное! По-моему, я продала его джентльмену только вчера. Вы счастливая девушка!

Я издаю звук, который, наверное, можно счесть смехом. Между мной и Деб витрина с бриллиантами; дюжина колец для дюжины счастливо влюбленных пар, которые, наверное, поженятся без драм, и, возможно, лет через десять-пятнадцать разлюбят друг друга, разведутся со скандалом и навсегда снимут кольца.

У Деб добрые темные глаза, окруженные тонкими морщинками. На шее нитка жемчуга, и выглядит продавщица как мамочка, у которой на кухне всегда есть домашнее печенье. А у меня волосы дыбом от влажности, и я уже сутки на грани панической атаки.

– Я не совсем понимаю, зачем я пришла. – Я даже своего тела не чувствую.

– Хотите обменять обручальное кольцо? Знаете, некоторые девушки делают так после помолвки. Берут камень покрупнее.

Она мне подмигивает.

– Знаете, я даже не уверена, что помолвлена, – бормочу я. – Я не сказала «да». Бывший парень вчера сделал мне предложение.

Глаза Деб расширяются.

– Мы были вместе больше двух лет, но когда я узнала, что он мне изменил, то бросила его, – объясняю я. – И я встречаюсь с другим, в которого правда влюбляюсь, и не могу не думать, не упущу ли самый главный в жизни шанс, если скажу бывшему «нет». Он и правда может быть тем самым, хотя я даже не знаю, верю ли я вообще в «тех самых» или нет, понимаете? Нет, наверное, не понимаете. Вы тут работаете. Я, видимо, надеялась, что вы дадите мне какой-то совет. Ха. Уверена, вам все это кажется глупым.

Я делаю глубокий вдох и убираю руку со стеклянного прилавка. Что я несу, у меня словно крыша поехала.

– О господи, – Деб прикрывает рукой рот и качает головой. – Я не знаю, что вам сказать, милая.

– Так он при вас это кольцо покупал? – спрашиваю я, ища хоть какую-то информацию, которая поможет принять решение.

– При мне. Молодой, блондин, в костюме – это же он? – подтверждает Деб.

– Да. Он что-нибудь обо мне говорил?

Она склоняет голову к плечу, словно старается вспомнить.

– Не знаю, упоминал ли он что-нибудь особо выделяющееся. Вид у него был взволнованный. Может, немножко нервничал. Я решила, это обычный трепет перед предложением.

Мое похмелье возвращается с утроенной силой. Пара на другом конце прилавка теперь примеряет кольца: он в очках, с короткими черными волосами; она похожа на модель из каталога одежды стрижкой боб и платьем трапецией в цветочек. Я смотрю в потолок и пытаюсь дышать, уговаривая сердце вернуться к нормальному ритму. У Деб встревоженный вид.

– К вам когда-нибудь приходят парни возвращать кольца? В смысле, если девушка отказала?

– Думаю, такое возможно.

– Но не бывает. Не на самом деле, да?

– Нет, – соглашается она. – Не бывает.

Я упираюсь локтями в прилавок и прячу лицо в ладони. Если я верну кольцо Джонатана, я сделаю его самым жалким человеком в мире. Я не хочу с ним так поступать. Я пытаюсь объяснить это Деб, и она грустно улыбается.

– Знаете, вы очень добрая, раз заботитесь о его чувствах, – говорит она. – Другие девушки могли бы соблазниться, сдать кольцо в магазин, получить деньги и уйти в отрыв.

– Я не такая.

Она поднимает бровь.

– Он швырнул деньги на ветер. Вы могли бы обменять украшение на несколько симпатичных вещиц.

Я снова смотрю на кольцо.

– Сколько оно стоит?

Она выводит электронный чек на компьютер и пишет сумму на клочке бумаги. Пододвигает его ко мне по прилавку.

К горлу тут же подкатывает тошнота. Вдоль позвоночника выступает холодный пот. Столько я трачу за год на квартиру – а я живу на Манхэттене. Все выливается наружу: я рассказываю Деб о том, как у нас все идеально начиналось в Париже; о работе матчмейкером; об ужасе, который испытала, увидев его в Тиндере; об этой сучке из Инстаграма, Кэссиди; об увлечении Адамом; о том, как уверенно Джонатан вчера выглядел, стоя у моего дома. Когда я заканчиваю, у Деб блестят глаза, и она аккуратно промокает уголок глаза согнутым пальцем.

Что вернее говорит о катастрофе, чем плачущая продавщица из «Тиффани»?

Я зажимаю кольцо средним пальцем и большим и снимаю. Оно оставляет на коже две миллиметровые вмятины.

– У вас найдется коробочка? Я не хочу ехать в нем домой.

– Вы его вернете? – спрашивает она с тревогой в голосе.

Я вздыхаю.

– Не знаю. Может быть. Мне просто неловко его носить, поэтому я его уберу, пока не приму решение.

– У меня есть чувство, что ваша история еще не закончилась, – говорит Деб, сжимая над прилавком мою руку. – Вы оба такие славные.

Я даю ей кольцо. Она укладывает его в черную бархатную коробочку и кладет в голубой пакетик, о котором, предполагается, должна мечтать каждая девушка. Я не знаю, когда моя жизнь сошла с рельсов романтической комедии (или романтическая комедия пошла не туда?), но все теперь кажется неправильным. Три месяца назад моя жизнь была проста. Я не работала матчмейкером. У меня не было тайного романа. Я не бродила по Манхэттену с бриллиантом в десять тысяч долларов от мужика, который трахался с другой. Мне так не хватает полуночных зависаний в пижамах за бутылкой дешевого вина с Кэролайн. Замужние женщины так себя не ведут, да?

Деб выходит из-за прилавка и обнимает меня.

– Я знаю, вы примете правильное решение, – мягко говорит она. – Я только не знаю какое. Только вы знаете.

Если бы.

Я еду на лифте на первый этаж и проскальзываю мимо швейцара, мимо группы туристов в одинаковых футболках и с палками для селфи. Перебегаю улицу. На мгновение мне хочется зайти в квартиру Джонатана, просто проверить, там ли он. Но я еще не готова с ним встретиться.

Я звоню маме, и на этот раз она берет трубку.

– Мам? Мне нужно домой.

Несмотря на час пик и на поезд, который забит возвращающимися домой служащими, потеющими в своих костюмных рубашках, дорога до Нью-Джерси меня успокаивает. Важно иногда выбираться с Манхэттена, чтобы прочистить голову и вспомнить, что существуют такие экзотические явления, как задний двор. А еще Нью-Джерси отдаляет меня от Джонатана на всю ширину грязного Гудзона. При виде маминой серебристой «Киа» на парковке у станции, я едва не начинаю плакать. Иногда девочкам просто нужна мама.