Петра Вернер - Неожиданный визит [Рассказы и повести писательниц ГДР]

— На будущей неделе я поеду на практику. На шесть недель, — сказала Мария.

— Бамбу, — попросил отец, — когда вернешься, переезжайте ко мне. Мы могли бы хоть пожить вместе.

Глаза у Марии потемнели.

— Переезжай сам! — сказала она.

— Это невозможно. Ты ведь знаешь.

— Просто не хочешь.

— Ты же знаешь, что это невозможно!

— Почему ты ушел?

— Я учусь там!

— А я у нас.

— Бамбула…

Все уже давно было сказано.

В августе границу закрыли.

Было воскресенье, и Кандиду тянуло на привычную дорогу к мосту. Однако она не стала протестовать, когда мать выбрала другой путь. Все еще питая надежду, девочка поднималась в автобусы и трамваи, внимательно всматривалась в лица. В общежитии стремглав бросилась вверх по лестнице, а потом удивленно оглядывалась в комнате матери, произносила имя отца, выбегала в коридор, звала.

Но дом был пуст.

Мария пошла за ней. Тогда Кандида упала. Молча. Без слез. Мария подняла дочь и с трудом понесла. Руки и ноги девочки вяло свисали, а голубые глаза совсем выцвели.

Они повезли бабушку на прогулку в парк. В прудах плавали пестрые утки, над утками возвышались мосты. Катались дети. В огромной белой раковине играла музыка.

Кандида танцевала перед раковиной, плевала с мостов в воду, подзывала уток, а потом уснула на коленях у бабушки, которой было так хорошо сидеть на легком блестящем стуле на колесах.

— Какая ты большая, — ласково заметила бабушка, и Кандида сползла с ее колен, чтобы погнаться за мотыльком. Потом они добрались до более спокойных мест. Рядом с тропинкой пролег совершенно прямой канал, в котором медленно текла черная вода с грязной пеной. Деревья здесь были посажены чаще. Жара спала, запахло диким луком.

— Понюхай, мне никогда не нравился этот запах, — сказала бабушка.

Кандида выдохнула носом воздух.

— Нет! Наоборот. — И бабушка показала, как надо вдохнуть. — Резкий запах, правда?

— Вкусно! — отозвалась Кандида, обняв бабушку за шею.

Девочка посмотрела на мать, которая везла коляску, и заметила в ее глазах слезы.

Бабушка улыбнулась Кандиде.

— Замечательно вот так ехать, верно?

— Когда ты снова поправишься, Кандида приедет к тебе. Ты была права.

— Я была уверена, — сказала Кандиде бабушка, — твоя мама умница.

Через два месяца гроб, обитый бархатом и украшенный цветами, пронесли сквозь шорох листвы и опустили в могилу. Кандиде было забавно смотреть, как ловко орудовали мужчины в высоких блестящих шляпах. Вместе с матерью она храбро ступила на доску у края могилы и бросила вниз цветы. Девочка удивленно услышала, как комья земли застучали по гробу, и стала нетерпеливо дергать мать, которой все без конца пожимали руку. Она тащила мать в тот зал, где за стеклом спала бабушка, удивительно молодая и красивая, окруженная свежей зеленью. Надо бы разбудить ее и увести домой.

Кандида кричала и плакала, когда Мария властно взяла ее за руку и увела прочь.

Кандида покидала Дом ребенка.

Мария принесла дочери новые туфли, рукавички, шарф и шапку, ярко-красную спортивную куртку с капюшоном и косматые шерстяные гамаши. Разодетая во все новенькое, невероятно гордая Кандида бегала по дому и не давала никому из детей дотронуться до себя, а потом залилась слезами и прибежала к матери. Мария засмеялась, и они ушли.

Кандиде исполнилось три года.

День рождения отпраздновали в молочном баре. Ели пирожные и слушали музыку из автомата. Этот автомат очень заинтересовал Кандиду. Они покинули бар только тогда, когда истратили на музыку всю мелочь. В воздухе пахло снегом.

— Понюхай!

Кандида нюхала и смеялась. Ее щеки раскраснелись на морозе, глаза блестели от удовольствия. Из-под капюшона выбивались светлые пряди волос. Мария не могла наглядеться на дочь. Они немного пробежались, потом попрыгали. На одной ноге, на двух.

Кандида знала дорогу домой и тянула мать к остановке. Но Мария повела ее к другой. Ни о чем не подозревая, девочка устремилась в большой теплый автобус, отыскала место получше: у окна, высоко над задним колесом. Мать о чем-то долго расспрашивала водителя, и Кандида ерзала от нетерпения. Наконец они поехали. Ехали долго. Через весь город, через речку и лес, вдоль озера, снова через лес, по деревне, потом стояли на переезде, пока мимо пропыхтел локомотив, затем проехали зеленые озими и, наконец, вышли.

Их подхватил порыв ветра, чуть не опрокинувший Кандиду. Мария подхватила дочь, боясь, что ветер сдует ее с откоса вниз на автостраду.

Ветер Кандиду удивлял. Она ничего не могла с ним поделать, не могла продвинуться ни на шаг вперед. Хотелось идти вперед, а приходилось пятиться назад.

Небо потемнело от снеговых туч. Мария взяла дочь на руки и понесла, повернув спиной к ветру. Девочка обняла мать за шею и положила голову ей на плечо.

Так они и шли вдоль автострады. Марии приходилось изо всех сил бороться с ветром. Автомобили ехали им навстречу с зажженными фарами. Снег хлестал по лицу, таял и стекал по шее. Руки совершенно окоченели. Мария боялась, что дочь начнет плакать. Но Кандида принялась петь, тихо и умиротворенно. Она чувствовала себя в безопасности, а потому и не спрашивала, зачем они здесь, на автостраде, в метель, окруженные с обеих сторон темным лесом. Мать несла ее.

Наконец Мария увидела автодорожный мост.

Потом показалась труба, из которой шел дым, затем сверкнул свет, и наконец появился дом, светлый и приветливый, а за ним мокрые блестящие сосны. Мать с дочерью укрылись под навесом. Буря гнала снег вслед за ними. Обе промокли и окоченели до мозга костей.

Кандида выжидательно посмотрела на дверь, в которую позвонила мать. Вышла женщина в туго накрахмаленном фартуке. Фрау Визе и Кандида взглянули друг на друга, и что-то возникло между ними. Кандида подбежала к женщине, уткнулась лицом в свежий фартук, сразу промокший в нескольких местах, и засмеялась.

Ее окружило тепло и детские голоса. Кандида видела, что мать снимает пальто и берет вешалку, которую подала фрау Визе. Тогда она тоже разделась. В приемной была большая стеклянная дверь. Пока женщины шутили с Кандидой, надевая на нее домашние тапочки и сухие чулки, гардина с другой стороны отдернулась, и к стеклу прижались сплющенные носики.

Кандида была словно наэлектризована и с любопытством ждала появления каждого нового лица за стеклянной дверью. Взгляды были приветливые и заинтересованные.

Марии разрешили вместе с дочерью зайти в комнату для игр. Кандида вступала во владение раем.

И он ее принял.

Кандида рассталась с матерью.

Мария ушла, не попрощавшись.

Дом был большой. В нем жили тридцать детей, и Кандида оказалась здесь самой младшей. Ей выдали точно такие же платьица и фартучки, как у других девочек. В швейной мастерской одежду подогнали по росту и на всех вещах вышили ее имя. А ей хотелось носить такие же брюки, как у мальчиков.