Петра Вернер - Неожиданный визит [Рассказы и повести писательниц ГДР]

Одной стороной манеж выходит на искусственный пруд. Солнце отражается в воде, лучи бьют нам прямо в лицо. Мир распадается в солнечном свете. Ничего кругом — только свет, но это длится лишь мгновенье. Поднимается туман. Тянет плесенью. Почему-то я чувствую, что счастлива. «Так будет каждую субботу», — думаю я.

Назавтра, в воскресенье, дочери с трудом вытаскивают меня из постели, буквально по частям поднимают меня, помогают одеться и провожают, беспрерывно болтая и советуясь друг с другом, в травматологическую клинику. Подбадривающие улыбки, укол и таблетки возвращают мне способность двигаться.

Поскольку оказывается, что литература о лошадях в книжных магазинах полностью раскуплена, в понедельник я отправляюсь в библиотеку. «Надо было прийти сюда по крайней мере неделю назад», — думаю я и, превозмогая боль, опускаюсь в кресло. Я беспомощно перелистываю «Практическую верховую езду» Лотара Зайфертса, не зная, под каким заголовком искать главное, смотрю по содержанию, заглядываю в библиографию. «Психика лошади», — читаю я с удивлением. Это одушевленное орудие труда, это транспортное средство — лошадь — обладает психикой. Я читаю, и некоторые высказывания врезаются мне в память, например:

«От природы лошадь наделена хорошими задатками. Как и большинство живых существ, лошадь обладает определенными привычками. Лошадь видит в наезднике высшее существо. Она похожа на ребенка, который вырастет полноценным человеком лишь при условии, что его воспитывают с любовью, однако в то же время уважая его достоинство. Всадник не должен выказывать нерешительности. Лошадь тотчас почувствует слабость и будет отвечать неудовольствием или неповиновением. Многие, имея дело с лошадью, совершенно не учитывают ее психологии. Загнанные на дистанции животные — жертвы непонимания человека. Хороший ездок старается поддержать у животного желание работать и избегает завышенных требований к нему. Частыми остановками для отдыха и всевозможными вознаграждениями можно возбудить в лошади интерес и честолюбие. Но ничего не добьешься без истинной любви к животному. При первых признаках усталости или раздражительности занятия на этот день должны быть прекращены. Кроме того, рекомендуется избегать монотонности в работе и пресыщенности в упражнениях, что вызывает недуги у лошадей. Если лошадь работает небезупречно, ее не стоит наказывать — просто прекратите ее хвалить. К сожалению, существует слишком много «управителей», которые желают добиться всего, прибегая к грубому насилию. Очень часто упускают из виду, что лошадь — это не машина, а живое существо, как и человек, обладающее чувствами и нервами, подверженное недомоганиям и всевозможным проявлениям утомления. Ведь даже машина требует определенного подхода, чтобы она работала четко и давала наилучшие результаты, к примеру, ей необходимо масло только данного сорта, только ей предписанное горючее, надо также поддерживать нужную температуру; правильно обращаясь с живым существом, приходится идти на уступки и создавать условия, в которых оно может наиболее полно проявить свои способности».

Затем следовали основные понятия: седлание, взнуздывание, посадка, спешивание, положение рук и ног, управление с помощью повода и т. д.

Мне стало стыдно. Наверняка для других Легг провел вводный курс. Я знала, что пришла на занятия, которые уже начались. Я должна была подготовиться. Но знала я и другое: вводный курс тоже оплачивается, по десять марок за час езды.

Седлание, взнуздывание, кормление, чистка скребницей — все это азбука для спортсмена, который вырос рядом с лошадьми. Им-то не приходится платить за занятия, кроме того, они достигают настоящего доверия к себе животных. А лошади из «Школы верховой езды» четыре раза в день делают по часовому пробегу. Ездоки постоянно меняются, и, если они не знакомы с элементарными правилами, лошадям приходится туго; если они не умеют сгруппироваться и управлять лошадью в боковых проходах, раз не приобрели стойких навыков еще в молодости, то такие горе-ездоки а-ля «10 марок в час» не смогут победить лошадь ни пришпориванием, ни с помощью плетки, ни уговорами.

В другой книге я нашла объяснение «дворянских» «а» и «ф». Теперь я знаю, что Тандем а. Тезаура ф. Меркур означает: Тезаура — мать Тандема, Меркур — отец. Так оно и есть, и никакого отношения к тому, чистокровная ли лошадь, вспыльчивая или хладнокровная (а может, даже пони), не имеет; это обозначает лишь, от какого отца и матери происходит данная особь.

После стольких открытий и разочарований нелегко было мне вернуться на ипподром, потребовалось все мое мужество. Как хочется гордиться собой, но, честно говоря, не в последнюю очередь причина такого геройства — еще не истраченные девяносто марок.

На втором занятии, во всяком случае, я, просвещенная практически и теоретически, легче усвоила, что неправильная посадка влечет за собой болезни позвоночника, как у всадника, так и у лошади. В глубине души мне стыдно перед Юли. Ведь на первом уроке она громко выкрикивала все наставления и указания Легга, ей приходилось втолковывать мне его слова.

И все-таки я падала. Падала с Бамби, Резеды, Гольфа, Тандема. На пятом уроке с меня, кажется, довольно. После третьего падения и вторичной смены лошади в течение занятия моя гордость, мое упорство, моя активность — вся я совершенно сломлена, и мне наплевать на еще не истраченные к этому моменту пятьдесят марок. «Я никогда не научусь», — с горечью думаю я.

— Господин Легг, я сдаюсь. Да и у вас слишком много хлопот со мной. Я все равно не справлюсь.

Его рык показался мне страшнее, чем падения с лошади. Он-то сидит в седле с четырех лет. Легг подходит ко мне. Крепко хватает меня за плечи и кричит:

— Фрау Шпанге, слезайте со своей лошади! Вы возьмете Бамби. Фройляйн Бем, на Галле вам все удастся.

Пятидесятидвухлетняя Шпанге спешивается. Начав заниматься всего за урок до меня, она ни разу не удивила нас какой-нибудь досадной оплошностью. Я все-таки уже научилась садиться в седло, но после трех падений силы совсем оставили меня, я просто не могу снова взобраться на лошадь. Догадавшись о моем состоянии, Легг, не говоря ни слова, закидывает меня в седло. В его глазах читается сомнение. Неужели он ошибся, когда осматривал меня в первый мой приход. Этого ему не хочется признавать. А потому я не имею права сдаваться. Фрау Шпанге без посторонней помощи вскакивает в седло и смотрит на меня сверху вниз.

— Галла — прекрасная лошадь, — сообщает она.

Уже на ходу я немного перевожу дух. При легкой рысце чувствую: лошадь не лучше других, дело не в лошади. Колени у меня дрожат, и Галла становится беспокойной. Я отдаю себе приказы: «Сидеть», «Не падать», «Держаться», «Следить за лошадью», «Держать в поле зрения переднюю лошадь», «Повод под контроль», «Поправь шенкеля», «Будь спокойна».