Петра Вернер - Неожиданный визит [Рассказы и повести писательниц ГДР]

Праздновать мы собрались в казино «Беренс». Руководство курсов без восторга отнеслось к нашей затее, но когда в группе на двадцать восемь женщин только восемь мужчин, вечер лучше проводить вне стен учебного заведения, и нам, как выпускникам, это было позволено. Я укладывала детей и потому запоздала. За столиком, где стояла карточка с моим именем, сидел-доктор Эм. Меня это удивило, я не сомневалась — уж он-то будет нарасхват. Эльфи что-то говорила ему по поводу заключительной лекции. Мы все еще никак не могли отрешиться от институтских проблем. Я подсела к ним и сразу же включилась в разговор, совсем позабыв о том, что пришла сюда веселиться, а не обсуждать серьезные вещи.

Мы уже давно сидели за нашим столом одни, все танцевали. Свет погас, только прожекторы освещали зеркальный шар в центре зала. Шар крутился, сверкал, на нас ложились фиолетовые блики, но я ничего не замечала.

— Пойдем! — сказал Эм и, взяв меня за руку, потянул за собой.

Мы танцевали. Полумрак, музыка, его близость — голова шла кругом; казалось, все теперь возможно, даже невозможное. Я старалась держаться независимо, но при этом меня не покидала странная скованность, и я с трудом поддерживала разговор. Он крепко прижимал меня к себе, что-то говорил смешное, перешел со второго лица множественного числа на второе единственного. Это «ты» почему-то резало мой слух, такая близость ничего не обещала. Конечно, в мыслях, он тоже был для меня «ты», но сейчас только «вы», доктор Эм. Я изо всех сил старалась изобразить на лице оживленную улыбку, а он все шептал мне на ухо какие-то ничего не значащие фразы, щурил глаза, словом, целиком погрузился в атмосферу этого полутемного зала. Я так не могла. Танцевала, улыбалась, пыталась казаться веселой, поддерживать разговор, а вместо этого получалось: «Да, доктор Эм», «Нет, доктор Эм», под конец я и вовсе замолчала. Вскоре смолкла и музыка, перестал вращаться шар, зажегся свет — и все пропало. К столику мы возвращались, как чужие. Он поблагодарил меня, подсел к другой группе давно звавших его выпускников, принялся весело болтать с ними. Я вдруг почувствовала, что вот-вот заплачу, но, к счастью, свет опять потушили и меня пригласил на танец доктор Оме, маленький толстячок, преподававший у нас русский язык. Он на всех наших вечерах меня приглашал. Потом я одиноко сидела над своей рюмкой и с горечью думала о том, что люди боятся отойти от стереотипа, хотят быть как все. Кто-то им внушил, что надо сразу переходить на «ты», щурить глаза, прижимать к себе. А истинная близость нуждается в простых, естественных словах и ни в чем больше.

«Пойдем!» Как хорошо начался этот вечер и так же хорошо мог закончиться. Мы пошли бы, а когда остались вдвоем, я сказала бы ему «ты», и все сразу стало бы просто.

Но музыка играла, веселье вокруг продолжалось, и ноги ничего не хотели знать о моих горестях. Я вдруг обнаружила себя в центре зала, наши стоят вокруг и хлопают, а я танцую — один танец, другой…

В двенадцать часов официант принес шампанское, снова шампанское, как после окончания двенадцатого класса, а Кристль достала спрятанные под столом цветы. Я хотела чокнуться с доктором Эмом, спросить его: «А помните?..» Двадцать семь женщин и восемь мужчин выстроились в очередь, все хотели меня поздравить. Последним был Эм. Он почему-то разыграл целый спектакль: присел на корточки, взял Рози за руку, как маленький мальчик, и тоненьким детским голоском пожелал мне счастья в новом жизненном году.

Я вдруг почувствовала себя совершенно трезвой и внимательно посмотрела на него. Эм выпрямился и, смущенно улыбаясь, пробормотал:

— Вас поздравляло столько народу, что я просто боялся затеряться в толпе поздравляющих.

Заиграла музыка, все пошли танцевать, и Эм тоже. Я снова была одна, и мне казалось, что я одна в целом мире.

Как же трудно найти дорогу друг к другу! Манеры, привычки, склонности, поступки — все это сложнейший шифр, ключ к которому искать бесполезно. Случается, что этот ключ сам оказывается в твоих руках. Что же, значит, ваши шифры сходны, только и всего. Желания, надежды, разочарования, успехи, восторги, неудачи — все плохое и хорошее в жизни человека формируют клише, рождают ассоциации, благодаря которым воспринимается чужой язык, чужое поведение.

— Шампанское кончилось, — с разочарованием констатировала Эльфи. Милейший доктор Оме снова пригласил меня. Эм и Элли танцевали рядом. Я болтала без умолку. Оме прижимал меня к себе, и мы оба весело смеялись. Наконец танец кончился, все вернулись за столики, и тут я услышала:

— А наш Эм ушел, и не один.

Раздались смешки, и я скривила рот в какое-то подобие ухмылки, даже губам стало больно.

Все, что было дальше, помню смутно. Уборщица в туалете, которой я сую чаевые, увещевания Эльфи. Большинство наших продолжало веселиться, оставалось и несколько преподавателей. Я тоже ни за что не хотела уходить, но Эльфи силой усадила меня в такси. «Вилли Бределя, тридцать два», — крикнула она шоферу.

Потом я на заднем сиденье, обиженная на весь мир, а шофер повернул зеркальце и смотрит на меня. Кажется, я произнесла перед ним целую речь, продолжая свой разговор с доктором Эмом, рассуждала о проблемах личности в нашем обществе, о факторах, влияющих на ее развитие, о коллективе и индивидууме, об этике — вообще обо всем том, о чем мы говорили с Эмом в начале вечера.

Такси давно стояло у моего дома. Перед глазами все плыло, голова кружилась. Я уже успела расплатиться с шофером, но забыла об этом. Мелких денег в сумочке не оказалось, и я протянула шоферу бумажку в пятьдесят марок.

— Ты уже расплатилась.

Он помог мне выбраться из «Волги», открыл дверь парадного и спросил:

— Какой у тебя этаж?

— Второй.

Кое-как я поднялась по лестнице. Повозившись с моими ключами, он отпер дверь, и вот этот совершенно чужой мне человек почему-то сидит за столом, который я накрывала для доктора Эма. И бутылка водки почти пуста. Мне вдруг стало совсем плохо, я поднялась, он хотел помочь мне, но я отмахнулась, сама, я всегда все сама! Я заперлась в ванной. Хорошо хоть никто меня не видит. Теперь спать, спать, проспать весь день, свое тридцатитрехлетие.

Я открыла дверь и увидела, что он стоит в коридоре. Пусть уходит, сейчас я ему скажу.

— Наверное, мне лучше уйти. — И он исчез.

— Ма-а-ама!

Я вскочила, вихрем ворвалась в детскую. Со сна мне показалось, что Кордула куда-то упала.

— Мама, я тебя зову и зову. А ты не слышишь, а потом врываешься, как тигр. — Кордула даже присела на корточки от испуга.

— Прости, я очень крепко спала.

— Одетая? Почему ты спала одетая?

— Кордула, уже полвосьмого. Тебе надо в школу! Собирайся — и скорее завтракать.

Я побежала на кухню. Кордула поплелась за мной.