Петра Вернер - Неожиданный визит [Рассказы и повести писательниц ГДР]

Марта улыбнулась. Она ясно могла представить себе эту сцену, хоть никогда не видела Мишеля. Но у нее была фотография Пьера, на оборотной стороне которой его мать своим твердым учительским почерком черными чернилами вывела: «Mon fils Pierre dans l’année de la Libération» [14] Мой сын Пьер в год Освобождения (франц.) . . На фото — высокий худой паренек в полувоенной форме, с винтовкой. Тонкое серьезное лицо, лишь в глазах светится улыбка. Вскоре он женился на Адриенне. Таким она Пьера не знала. Наверное, Мишель похож на него. А может, и нет. Пьер никогда его не описывал.

По потолку в такт движению занавески, которую шевелил ветер, пробегали светло-серые тени. Каким был Пьер, когда они встретились? Ее Пьер, ее, если бы…

Снег сыпал весь день. Марта решила не возвращаться на обед в отель, остаться на склоне. В лицо мела снежная крупа, она съезжала вслед за какими-то туристами, ориентиром ей служило лиловое пятно, оказавшееся пожилой дамой в ярком комбинезоне и защитных очках. На лыжах та чувствовала себя тоже не слишком уверенно.

— Нет, такого мы не ожидали, — с возмущением сказала она Марте, когда они очутились рядом на вновь застрявшем подъемнике. — Просто безобразие. Неккерман [15] Владелец крупного концерна в ФРГ, в частности и туристских компаний. во всех проспектах пишет, что тут прекрасные условия, а они даже трассу не приводят регулярно в порядок. Нет, в Австрии все по-другому!

— Быть может, у них еще мало опыта, — сказала Марта почему-то оправдывающимся тоном.

Пьеру, наверное, было бы смешно смотреть, как она падает в мягкий, пушистый снег на неровной трассе. «Je veux te voir tomber [16] Я очень хочу тебя видеть (франц.) . , — сказал он ей по телефону. — Я эту поездку затеваю из мести, хочу посмотреть, как ты будешь падать». Они быстро договорились — оказалось, что оба могут выкроить свободную неделю. Да, здесь бы Пьер над ней подсмеивался, взял бы маленький реванш за те случаи, когда она вела себя слишком самоуверенно. Например, на конгрессе в Варшаве. Она там на заседании рабочей группы вдруг высказала свои сомнения по поводу результатов экспериментов профессора Пьера Дюрана из Гренобля. Пьер тогда удивился, но не обиделся. Он уже знал ее.

Марта каталась почти до самого вечера. Очень уж хорошо шли лыжи по свежему снегу. Она вернулась в отель, когда стало темнеть. Проходя мимо, она все же посмотрела на стоянку, потом заглянула в ящик для почты — но не появилось ни одной новой машины, и для нее не было ни письма, ни телеграммы. Марта почувствовала себя усталой и одинокой. Она приняла душ, оделась и спустилась в ресторан. Там было приятно сидеть, ее обслуживали вежливые, улыбающиеся официанты, которые знали на ее языке только несколько слов из меню, а она на их только «спасибо» и «пожалуйста». Марта заказала красное вино, которое любил Пьер. Нет, ей все равно хорошо здесь, вдали от института, от старика, который звал ее на «ты» и относился требовательно и придирчиво, хоть и сделал Марту начальником группы; вдали от коллег, с которыми не все шло гладко — может быть, потому, что у Марты не всегда хватало терпения внимательно их выслушивать. Наверное, она и в самом деле была слишком нетерпеливой, слишком высокомерной. Правда, старик очень присматривался к ней, прежде чем доверил ей группу. Как бы там ни было, сейчас Марта радовалась, что она от них далеко. Она просто будет отдыхать, кататься на лыжах и перестанет ждать Пьера.

Поздно вечером Марта вышла на балкон. Ели стояли под снежными шапками. Стоянку у отеля совсем замело.

Тогда, перед поездкой, она уже почти полгода руководила группой, но все еще чувствовала себя неуверенно. Марта вдруг оказалась одна, в изоляции от ребят. Многие из них были старше Марты и восприняли ее назначение как нарушение существующего порядка, даже как несправедливость. Конечно, вслух ничего не говорилось, но относиться к ней они стали иначе, чем прежде. А тут еще эта поездка в Париж! Марту послали на конгресс одну из всего института. Она летела на несколько дней и успевала к открытию, только если рейс не задержится из-за погоды. Марта сидела в самолете, растерянная, чувствуя себя неловко в новом костюме, все еще держа в руке документы. На контроле от волнения она предъявляла не то, что от нее требовали.

Все вроде было в порядке: деньги обменены, свое выступление она обсудила со стариком, но теперь, среди молчаливых пассажиров в ровно гудящем самолете, она чувствовала неуверенность, даже страх. Париж казался невероятно далеким, дальше Владивостока. Но она радовалась, что увидит этот город, что встретит Пьера Дюрана из Гренобля, с которым познакомилась год назад в своем институте.

Вечером в отеле жизнь утихала рано. В полупустом ресторане играл оркестр, лишь несколько туристов пили вино и тихо беседовали. Ночной бар, путь к которому указывала яркая стрелка в холле, тоже был закрыт. Марта поднялась из-за столика и направилась к выходу, сопровождаемая удивленными взглядами официантов, которые, наверное, спрашивали себя, что она делает здесь одна.

У себя в номере она вышла на балкон и долго смотрела на падающий снег. Как хорошо тут было бы с Пьером. Они никогда вдвоем не смотрели, как падает снег.

В первый парижский вечер он попросил шофера такси отвезти их куда-нибудь в тихое место поужинать. Вскоре они очутились в подвальчике, все стены которого были увешаны какими-то рисунками, акварелями, картинами.

— Я покажу тебе Лувр, Нотр-Дам, Монмартр. Правда, я сам плохо знаю Париж — я ведь убежденный провинциал.

— Пожалуйста, не делай из меня туристку, Пьер!

В тихом подвальчике, где в полумраке она могла отчетливо видеть только лицо Пьера, скованность и напряжение, не покидавшие ее с того момента, как она села в самолет, исчезли. Марта пила вино и пробовала разные сорта сыра, которые заказал для нее Пьер.

Когда они наконец поднялись по ступенькам и вышли на улицу, у нее немного кружилась голова.

— Оказывается, и так бывает, — произнесла Марта.

— Что — бывает?

— Бывает, что разлука кончается, что можно преодолеть расстояние в целый год. Я не думала, что мы это сумеем. Посидели рядом, поговорили — и словно не расставались.

— Марта… — Пьер остановился, он всегда так делал, когда собирался сказать что-то важное. — Марта, я никогда не оставлю Адриенну и детей.

— Да, Пьер, я знаю. Я это знала и раньше.

Участники конгресса жили в старом отеле, неподалеку от зала, где проходили заседания. В баре Пьер заказал два виски, и кубики льда звенели в стаканчиках, пока они молча поднимались в лифте. У дверей ее номера Пьер каким-то странным тоном, почти церемонно, спросил, разрешит ли она ему войти.

Она поставила свой стакан и подошла к окну. Париж внизу был словно соткан из огней, расплывающихся в тумане.