Петра Вернер - Неожиданный визит [Рассказы и повести писательниц ГДР]

Сам он почти никогда не говорил об этом. Марта вспомнила, как во время официальной встречи в их институте Пьер вдруг отделился от делегации и направился к старику. Он не был с ним знаком, но знал, что тот сидел в концлагере. Они обнялись.

Марта повторяла имена: Василий, Артур, Йозеф, Бернард…

Вечером, когда она вышла на балкон, небо прояснилось, на востоке над верхушками гор еще висели тяжелые облака. Луна казалась совсем белой.

Приедет. Не приедет.

А может, это не столь важно? Она не хотела ни у кого ничего отнимать.

Пьер приехал на симпозиум в составе маленькой делегации. Потом всех участников привезли в их институт. Пьер вместе со всеми терпеливо осматривал новое здание. Он был выше большинства своих собеседников, поэтому слушал их, слегка наклонив голову. Вежливо улыбался, грыз свою потухшую трубку. Старик помалкивал, предоставив говорить другим: для чего ж они тогда языки учили? И Марте, которой тоже пришлось сопровождать гостей, велел:

— Если разговор застопорится, включайся, у тебя язык хорошо подвешен.

Пьер задавал самые обычные вопросы, спрашивал сотрудников института, сколько им лет, где они учились, кто их родители, и, кажется, разочаровал многих. Марта считала, что она неплохо выкручивается со своим французским, и обиделась, когда Пьер спросил, откуда у нее скандинавский акцент.

Потом они стояли на террасе, и Пьер раскуривал трубку.

— Как вам понравилась наша обитель науки? — спросила Марта.

— Мы можем говорить друг другу «ты», — сказал ей в ответ Пьер.

Весь следующий день Марта чувствовала на себе его спокойный и приветливый взгляд. Она тоже за ним наблюдала: как, с трудом подбирая слова на ее языке, который он когда-то ненавидел, Пьер пытался объясниться с шофером, с какими-то мальчишками на улице, как осматривался в магазинах.

И во время прощального ужина в институте она постоянно ощущала на себе его взгляд. Произносились тосты, играла музыка.

— Жаль, что мы не сидели рядом, — сказал ей потом Пьер, когда они встали из-за стола. Он вытащил что-то из кармана пиджака. — Вот, возьми на память. — Пьер вложил ей в руку свою авторучку.

Никто не заметил, что Марта ушла вместе с ним.

Они пролежали рядом до самого рассвета. Пьер много говорил в ту ночь. Нет, он ничего не старался объяснить Марте, скорее, хотел успокоиться, разобраться в самом себе. Он рассказывал ей о детях, об Адриенне, о друзьях и учениках.

Какие мы оба сильные и разумные. Но почему люди должны страдать от своей разумности? — думала тогда Марта.

Но потом, проходя мимо этой гостиницы, возвышавшейся над пустырем, который давно уже расчистили от развалин, она всегда отворачивалась. Когда старую гостиницу наконец снесли, она почувствовала настоящее облегчение. Теперь Марте казалось, что только с Пьером она может быть самой собой, а во время их встречи в Париже она еще больше в этом уверилась. Думая так, она, наверное, была несправедлива к себе, к своей жизни, к будням без Пьера.

Понимая, как это несбыточно, она все же иногда мечтала, что они встретятся, она останется с Пьером и будет вместе с ним работать. Все будет хорошо, убеждала она себя в такие минуты, все будет хорошо, ведь герои фильмов и книг столько раз ей это обещали. После отъезда Пьера она не заметила, как промчалось лето. В институте началась реорганизация, старик вызвал ее к себе и предложил, возглавить группу. Марта сначала отказывалась, ей хотелось спокойно продолжать работу над своей темой, но потом согласилась.

Выглянувшее наконец солнце преобразило ландшафт. Яркий свет слепил глаза, все краски после долгого снегопада казались необыкновенно сочными, даже белизна снега. Марта стояла на горе и смотрела, как тренируются школьники на учебной трассе. Мальчишки ловко объезжали палки, с торжествующими возгласами лихо закладывали повороты, а девочки спускались неуверенно и уже внизу, проехав все опасные места, вдруг садились на лыжи. За ними наблюдала молодая учительница. Она стояла, опершись на лыжные палки, и громко смеялась.

Марта подумала, что Пьеру тоже было бы приятно посмотреть на этих ребятишек, приехавших сюда на неделю покататься. Они жили в деревянных домиках, куда летом селили иностранных туристов. Дети Пьера тоже катались на горных лыжах, они ездили на лучшие зимние курорты Франции, Швейцарии, Италии. Пьер зарабатывал достаточно. Известный ученый, профессор. Ему прощали его политические пристрастия. К тому же мало кто знал, сколько средств этот красный профессор тратит на подготовку к выборам, на различные комитеты и организации. Марта, может быть, только теперь поняла, чего стоила ему каждая неудача. Вначале он показался ей человеком, которому во всем сопутствует успех.

— Dobrý deň! — поздоровалась Марта, подъезжая поближе к симпатичной учительнице.

— Dobrý deň! Krásne počasie! [17] Добрый день! Хорошая погода! (словацк.)

— Nenerozprávam po slovensky [18] Не понимаю по-словацки (словацк.) . , — попыталась объясниться Марта. — Do you speak English? Français? [19] Говорите по-английски? (англ.) По-французски? (франц.)

— Français! — обрадовалась учительница, произнося раскатистое «р». — Да, я учу французский и летом хочу поехать во Францию.

— Вы преподаете физкультуру?

— Нет, — учительница улыбнулась из-под светло-серой кроличьей шапки, — я катаюсь не лучше ребят. У нас все учителя едут на каникулы со своими классами. Я преподаю химию и словацкий.

На склоне появилась еще одна группа школьников с учителем.

— А как у вас отношения с коллегами? — вдруг спросила Марта.

— Вполне дружеские, — ответила учительница. — В нашей школе весь коллектив молодой, я сама только два года назад получила диплом. Увидимся в отеле? Детей кормят раньше остальных гостей, но мы вас подождем.

— Буду рада, — сказала Марта.

Проходя мимо стоянки, она увидела, что машины Пьера там нет. Значит, он уже не приедет.

Вечером в ресторане Марта подсела к учителям. Они пили пиво. Без шапки, с распущенными волосами София выглядела еще моложе, чем на горе. За столом шла оживленная беседа, и София, как могла, переводила Марте содержание разговора.

— Они слишком много пьют, — недовольно шепнула она.

Один из учителей, как оказалось, знал немецкий. Он очень медленно выговаривал слова и улыбался, показывая ряд ровных белых зубов. Это был учитель математики, он строил фразы так, словно решал трудные задачи, и выговаривал слова с невероятной отчетливостью.

— Нам всем немного грустно, — сказал он, — сегодня последний день наших каникул.

В девять они поднялись, чтобы отвести детей в деревянные домики за елями. Школьники сидели в полутемном кафе и тихо разговаривали, поджидая своих учителей. София записала адрес Марты. На прощание они обнялись.