Петра Вернер - Неожиданный визит [Рассказы и повести писательниц ГДР]

— Больше всех мне помогла младшая, Мартина. Она не понимала, что я болен, просто играла со мной. Каждый вечер я пытался вспомнить твое лицо. Мартина немного похожа на тебя, особенно когда улыбается. Но я забыл, какие у тебя густые брови, как ты закалываешь волосы. И какие у тебя губы.

Они шли по Нову Святу.

— Новый мир, — сказал Пьер. Приближался вечер, толпа на улицах стала гуще. — А ты знаешь, что самое сильное чувство, которое я испытываю к тебе, — это благодарность?

Марта вглядывалась в лица прохожих, идущих им навстречу. К чему эти объяснения? Разве между ними не все уже было сказано?

— Благодарность за то, что ты ничего не разрушила. — Пьер остановился и, еще крепче сжав ее локоть, заглянул ей в лицо.

— Нет, — сказала Марта, — у тебя и самого было достаточно сил.

— Это очень трудно, — Пьер не слушал ее, — уважать чужую жизнь, а ты сумела.

— Не знаю. Так вышло. — Ей хотелось рассказать о Пауле, о том, почему у них ничего не получилось, но она не смогла.

Когда я вернусь домой, думала Марта, шагая рядом с Пьером, тут станет еще красивее, зазеленеют деревья, потом наступит лето. И по-прежнему здесь будут гулять пары. Только нас разнесет в разные стороны.

Марта старалась как можно реже появляться в своей гостинице: коллеги все время тянули ее куда-то, в какие-то подвальные ресторанчики, кабачки, на стриптиз. Отель Пьера находился напротив. Они заглянули в ресторан. В нем сидели участники конгресса, серьезные люди, которые деловито поглощали пищу, вероятно и во время ужина думая о своих завтрашних выступлениях. На эстраде играла одетая в яркие костюмы группа.

— Только не сюда, — прошептала Марта, — давай попробуем заказать что-нибудь в номер.

Пьер позвонил, но они прождали напрасно, никто к ним не явился, и он снова вышел на освещенную фонарями улицу, по которой двигались навстречу друг другу людские потоки. Марта стояла у окна и смотрела: Пьер зашел в магазин, затем, нагруженный пакетами, направился к какому-то киоску, потом повернул обратно к гостинице.

Пьер выложил свои покупки на диван, стоявший посреди просторного номера: хлеб, колбасу, яблоки, бутылку водки, шоколад, сигареты. На телевизоре, который не работал, стояла бутылка минеральной воды. Марта открыла ее, но она показалась ей слишком теплой. Марта пошла в ванную и набрала воды из-под крана.

— Попробуй, — сказала она Пьеру, — какая вкусная вода в Висле.

Она давно не пила алкоголя, и от водки у нее закружилась голова. Пьер обнял ее. Она заплакала, и ей казалось, что она плачет о Пауле.

Поздним утром Марта еле успела, перебежав через улицу, в свой отель, взять из номера папку с материалами конгресса.

Они были свободны до вечера и поехали в какой-то замок, находившийся за городом. Было солнечно и прохладно, ветер раскачивал в парке голые деревья и гнал сухие листья. Извилистая дорожка привела их к озеру, и они долго стояли, глядя на воду. Потом они бродили по замку, полному старинной мебели, фарфора, оружия, гобеленов. В залах, кроме них, были только служители. Марта и Пьер шли медленно, прижавшись друг к другу, и звук их шагов глухо отдавался в пустых залах.

В комнате, где стены и потолок были сплошь покрыты фресками, Марта задержалась. На стенах были нарисованы окна, а за ними изображен какой-то южный пейзаж: зеленые поля, леса, деревья под синим небом, по которому плыли белые облака. Тот, кто нарисовал все это, не был большим мастером, он был интересен лишь тем, что умело приукрашивал действительность.

Я всегда жила в такой комнате, думала Марта, она словно для меня создана. Нет, скорее, я сама ее себе сделала. Выдуманная глубина и мнимая значительность чувств — вот моя жизнь.

Она не могла сейчас вспомнить, когда ей впервые пришли в голову эти мысли: в той комнате замка, где она стояла рядом с Пьером, или в парке, по которому гулял ветер, разносивший сухие листья? А может, она задумалась об этом гораздо позже, глядя в реальное окно своей лаборатории?

Обрывки воспоминаний мелькали, сменяя друг друга, путались, мешались, изменяли окраску, как эти горы в переменчивом освещении.

Но что-то останется навсегда, вмерзнет в ее память какой-то картинкой, эпизодом. Взгляд, с которого все началось… Оживленная улица, и он в толпе, нагруженный пакетами, возвращается в гостиничный номер, который так ненадолго стал их прибежищем.

— Разве мы не можем остаться просто друзьями, Пьер?

— Нет, — сказал Пьер.

На тонком коврике снега, покрывавшем балкон, Марта обнаружила птичьи следы. Изящные черточки вели прямо к тем крошкам, которые она насыпала, а оттуда — на соседний балкон.

Чемодан был уложен. Солнце стояло высоко, когда Марта еще раз посмотрела на долину, обрамленную темными елями, за которыми прятались деревянные домики, на горы, укутанные лесом. Одевшись для поездки, она решила еще раз спуститься вниз в долину, но ботинки мгновенно отсырели, стали скользить. Снизу гостиница казалась огромной горной хижиной на партизанской тропе. Мысленно Марта была уже в дороге. Автобус, электричка, ночной поезд. В воскресенье она будет дома, быстро разберет вещи и позвонит в интернат, где ждет Мануэла.

В понедельник в институте отметят ее загар. Она сразу же соберет свою группу и постарается, чтобы все дела они обсудили быстро и четко. А свое выступление она начнет прямо так: «Не сидел я с людьми лживыми, и с коварными не пойду. Возненавидел я сборище злонамеренных, и с нечестивыми не сяду. Двадцать пятый псалом. А теперь послушаем ваши сообщения. Может, вы начнете, доктор Ломан?» Все ребята, включая бородатого Ломана, переглянутся, а после собрания станут с жаром обсуждать ее странное поведение.

От Пьера будут приходить письма. Не слишком часто. Марта наткнется на какую-нибудь его статью в научном журнале, а Пьер обнаружит упоминание о ее работе. В день рождения он позвонит, а видеться они будут раз в год или даже реже. Это немного по сравнению с тем, что есть у других. Марта знала, что опять поддастся искушению и начнет мерить свою жизнь чужими мерками. Что ж, возможно, ее ждали одинокие вечера. Но разве по-настоящему глубокие отношения не подчиняются только своим собственным законам?

Послышался шум приближающегося автобуса. Марта стояла на остановке среди поварих и подавальщиц, которые после обеда разъезжались по домам. Она попыталась втащить свой чемодан на высокие ступеньки автобуса, две женщины в черных платочках хотели ей помочь, и они втроем застряли в дверях. Водитель со своего сиденья посмотрел на них через плечо и улыбнулся. Наконец Марта яростно толкнула чемодан, он поехал по проходу до переднего сиденья.

Перевод И. Щербаковой.

Я вновь человек семейный. Эта новость повергла в изумление моих друзей — а они хорошо меня знают. Чтобы быть ближе к фактам, скажу: свадьбы не было, этому мешает целый ряд обстоятельств. Но наше сожительство соответствует всем принципам современного брака, который должен, как известно, основываться на взаимном уважении и обоюдной симпатии, а также имеет своей целью воспитание детей гармонически развитыми.