Борис Дышленко - Людмила

«Ладно, потерплю до дому», — подумал я.

Среди нескольких тесных деревьев в левом, ближнем ко мне, углу сада произошло легкое движение: там, прислонившись к дереву, стоял какой-то человек.

«Что он там делает? — подумал я. — Видел ли он меня, когда я выходил от Людмилы? Конечно, мало ли что он может там делать? Может быть, ждет кого-нибудь или просто околачивается, но лучше знать».

Я хотел было подойти и спросить у него, который час, или попросить сигарету, но тут он сам направился в мою сторону. Видеть меня он не мог, и я, скрывшись за угол флигеля, вошел в подъезд с той стороны. Через несколько секунд я услышал его шаги и, выглянув из подъезда, увидел, как он, пройдя мимо флигеля, скрылся за его углом, тем, откуда я пришел. Я вышел из подъезда и снова остановился на углу. Темная фигура проплыла над решеткой и редкими кустиками сада и, обогнув его, скрылась в арке ворот. Я обошел скверик с другой стороны и, выйдя в переулок, увидел его удаляющимся по направлению к вокзалу. Я знал, что там, из переулка, есть еще один совсем узкий проулочек, идущий в обе стороны: направо, где он выходит на привокзальную площадь, и налево, прямо на перрон, в тот его конец, за которым начинаются какие-то привокзальные службы. Я не был уверен, что мне нужно идти за этим человеком, я пошел за ним так, на всякий случай. Это был долговязый микроцефал в самых модных расклешенных брюках, болтавшихся вокруг его тощих, длинных ног, в пиджаке с подложенными, квадратными плечами, но стрижка у него была не по моде короткой, и это делало его похожим на бутлегера из американского боевика тридцатых годов. Этот стиляга свернул налево в проход, и когда я заглянул туда, я увидел, как на верхней ступеньке перрона мелькнул из под широкой штанины его огромный двухцветный ботинок. Я ускорил шаги и почти бегом вылетел на перрон. Я успел как раз к приходу пригородной электрички — хлынувшие изо всех дверей пассажиры заполнили платформу. Я оказался в толпе. Кто-то задел меня гитарой, кто-то наступил на ногу, женщина ручкой зонтика зацепила меня за карман. Помогая вытащить ей эту ручку, отбиваясь от толкающихся дачников, я озирался в толпе, над которой там и сям возвышалось несколько голов, но был ли среди них тот «бутлегер» — поди разбери. Я пожал плечами — здесь, среди спешащего к выходу народа, моя подозрительность мне показалась нелепой. Хотелось пить, а в толпе, которая весь день жарилась на загородном солнце, все дышали друг другу в лицо. «Возможно, это совершенно случайная фигура, как и те вчерашние двое, которых я встретил на лестнице у Людмилы, — думал я, двигаясь вместе с толпой в сторону пригородных касс. — Вероятнее всего, так оно и есть». Я остановился у входа в вокзал, раздумывая, не зайти ли мне в буфет — купить пачку «Шипки».

Чьи-то руки уперлись мне в грудь — и я увидел под огромным синим козырьком бейсбольной кепки невыразительное с белесыми глазками лицо, носик пупочкой, несколько веснушек вокруг. На физиономии выразилось что-то вроде сожаления.

— Извини, шеф.

— Пошел вон.

Оттолкнувшись от меня руками, выпрямился, прижал огромную с длинными пальцами ладонь к нагрудному карману:

— Еще раз пардон, командир.

Слабо улыбнулся и вставшим ужом протиснулся в телефонную будку, едва приоткрыв дверь.

«Вот еще один такой тощий, — подумал я. — Поди разбери, может быть, это он. Впрочем, тот был без кепки».

Вокруг мелькали какие-то лица, волосы, руки, платки; у двух лотков за мороженым вытянулись длинные хвосты; лязгали ведра, громко перекликались цыгане, ребенок заплакал у женщины на руках, — я почувствовал легкую тревогу, какое-то беспокойство, как будто я только что здесь, в толпе, кого-то потерял или... Нет, не знаю что. Я подошел к щиту, на котором среди нескольких фотоснимков одно лицо показалось мне знакомым.

ПРИМЕТЫ:

возраст 32–35 лет; рост 181–185; лицо овальное; черты лица правильные; нос прямой; глаза серые; волосы русые;

Может быть одет в светло-серый костюм; особых примет нет.

Каждого, кто видел преступника или знает о его местонахождении, просим сообщить в ближайшее отделение милиции, в сельсовет или в поселковый совет.

УБЕДИТЕЛЬНАЯ ПРОСЬБА:

не пытаться задерживать преступника самостоятельно — преступник вооружен, владеет приемами карате.

С левой стороны была помещена фотокарточка. По некоторым признакам можно было определить фоторобот. Я долго и внимательно рассматривал снимок — нет, я ошибся.

Я вышел на площадь. Из-за круглого сквера, грохоча на стрелках, приближался красный трамвай. Толпа скопилась на переходе. От стоянки одно за другим отъезжали бледно-зеленые такси. Я нерешительно двинулся по тротуару вдоль закопченных многоэтажных домов. Дойдя до переулка, остановился, подумал и свернул в него. Там было тихо. Ни души не было в переулке, только поблескивали булыжники в рассеянном сумерками свете редких фонарей, да бледными пятнами сквозь шторы размылись несколько окон в верхних этажах, и среди них неожиданно ярко светилось распахнутое настежь окно Людмилы.

Я остановился и прислонился к стене. Задрав голову, напряженно всматривался в освещенное ярким светом окно. Хотел закурить, но вспомнил, что у меня нет сигарет. Полез в карман за платком, но вспомнил, что и его я оставил у Людмилы. Шторы на окне были раздвинуты, и одна из них обвисла, наполовину сорванная с колец.

«Не было света, — подумал я. — Когда я уходил, были свечи. Зачем она зажгла свет? И почему она не спит?»

Я неуверенно направился к арке. Вошел. В подъезде было темно: свет с площадки третьего этажа едва проникал сюда. Я подошел к лифту, прислушался. Потом нажал кнопку и сразу же бросился к лестнице. Кабина лифта прогрохотала мимо меня вниз, когда я уже был на третьем этаже, и дальше я никого не встретил на лестнице. Остановившись перед дверью, я не сразу заставил себя позвонить. Прислушался — из-за двери не доносилось ни звука. Я воткнул палец в звонок — молчанье. Я из всей силы раз за разом стал нажимать кнопку.

— Кто это? — послышался из-за двери испуганный голос.

— Людмила! Это вы, Людмила? Откройте — это я.

Лязгнул железный засов — дверь открылась. Я вошел и остановился, прислонясь к косяку. Людмила стояла в пестром легком халатике с голубеньким купальным беретом в руке — видимо она только что его сняла. Я заметил, что телефонная трубка висит рядом с аппаратом на крючке. Я подошел, взял трубку — оттуда донеслись далекие длинные гудки. Я положил трубку на рычаг. Стоял, держал руку на трубке.

— Я забыл у вас сигареты, — сказал я, не думая о том, как глупо это звучит.

— Я пыталась дозвониться до вас, — шепотом сообщила Людмила, — когда вы...