Любовь Тильман - Книга Прощания

В Израиле сезон дождей,

Цветенья и небесной сини.

Вышли реки небесные из берегов,

Драгоценные капли на землю летят,

Значит пустоши снова наденут наряд

Из зелёной листвы и прекрасных цветов.

На Хермон опадая, закружат снега

И помчатся, потоком, по руслам сухим,

Вниз, где Водами Неба, бесценный, храним,

Заполняет Кинерет свои берега.

Мир, иссохший в течении множества дней,

Засверкает, расцветится, как жадеит.

Благодарственный гимн вновь в Душе прозвучит

За великую милость прихода дождей!

В одном из призрачных миров,

Мириться с бытом не желая,

Мы создали свой мир сортов,

Расцветки, свойства избирая,

Мир птиц, мышей, котов, собак,

Коров, свиней и прочих, прочих,

И обращаем недра в прах,

Гордыню красоты упрочив,

Буравим вглубь, и вкось и в ширь,

Взрываем неба оболочки…

Всё превращается в пустырь,

Дойдя до невозврата точки.

Себе сгрести всего спеша,

Живём не сердцем, а словами

И всех, в ком властвует Душа,

Мы называем дураками.

И обокрав чужих детей,

Больных от нашего усердья,

Мы выдвигаем тьму идей

Для ханжеского милосердья.

Наш разум всё осознаёт,

В речах мы столь красноречивы,

Но блеском золота помёт

Там, где есть личные мотивы.

Мы строим церковь и ашрам,

Костёл, молельню, синагогу…

Но, разорив природы храм,

Нам не найти дороги к Богу.

По шелкам шуршащей ночи мчит лимонная пирога,

Солнц далёких свет струится, превращаясь в млечный путь,

Словно звёздная ресница, на щеке единорога,

Незнакомая планета прикорнула отдохнуть.

Неподвижность и границы – всё насыщенно обманом,

Мы живём в иллюзионе, зацепив времён петлю.

И смеёмся, и рыдаем в мире призрачном и странном,

Хоть во всём, в его масштабах, приближаемся к нулю.

Но стремимся силой мысли одолеть его пространство,

Мощью Духа устремляясь за фантомы бытия,

Отыскать в непостоянном стержень жизни, постоянство,

Углядеть, за миражами, тайны книги жития.

Только там, за горизонтом, тот же круг и та же сфера,

Всё так просто, идеально, асимметрией яйца,

Всё насквозь открыто взору, ни преграды, ни барьера…

И всё мчит с вершины камень… Ни начала, ни конца…

Цербер космической мглы на цепи звёзд,

Воет, рычит, не даёт ступить за порог,

Берег небесных вод охраняет пёс,

Чтобы никто из живых одолеть не смог.

Воды парят вокруг, образуя свод,

Чтоб безопасно могли проживать внутри,

Жизнь существует меж разделённых вод,

Силой энергий движения и зари.

Будто игрушка, в магнитах кружит Земля,

Словно поделка, чтоб радовать чей-то взор.

Мы – пассажиры и узники корабля,

Судовладелец – жизни сплетает узор.

Дыры буравят стаи искусственных птиц,

Не проникая за допуска океан.

Цербер всё ближе, тают прослойки границ,

Где извергается в бездну звёздный вулкан.

Ночью гамма других проблем.

Замыкается время в снах.

Жизнь иная сквозит меж схем,

Ходом маятника, вразмах.

Личность двойственна будто бит,

Сущность геймера за игрой,

Разум сам за собой следит -

Ты игрок и главный герой.

Ночь из ночи сны в унисон.

Всё так явственно – радость, страх…

Просыпаюсь. Но длится сон,

Слайд, в распахнутых в день, глазах.

Чёрная лилия ночи

Цвет приглушила цветов.

Ангелов дивные очи.

Чары волшебных снов.

Лёгкое ветра дыхание.

Крабы на влажном песке.

Плеском, волны набегание.

Блеском, фонарь вдалеке.

Кружат бесшумно, как тени,

Тучи летучих мышей.

Тёмные грёзы сомнений

Тают в объятьях ночей.

Только прижаться и плакать,

Сладко вздыхая рыдать…

Ночь, как кожуркою мякоть,

Скроет двух Душ благодать.

Гаснут ангелов очи,

Бархатистый отсвет лепестков,

Вянет лилия ночи,

Прерывая видения снов.

Как волшебное око,

Распускаясь под небосводом,

Всходит роза востока

И плывёт по небесным водам,

Тучи кроет румянцем,

Львиной гривой искрит в зените,

Алым шёлковым глянцем,

Растворяется в азурите.

Тают звуки и краски,

Играя в вселенские прятки,

Светлых ангелов глазки

Разгораются, как лампадки.

Уходят в небо старые ступени,

Истёртые веками шедших ног

Зевак, ханжей и верующих в тени,

В то, что там, в храме, обитает Бог.

Они несли туда свои страданья,

Печали и проблемы всех мастей,

Твердя молитвы, мантры, заклинанья,

В плену не исповеданных страстей.

А Бог был всем – водой, землёю, небом,

Частичкой каждой малой бытия,

Сияньем, тьмой, бездвижием и ветром,

И в каждом сердце – искоркой огня.

В улыбке каждой был отсветом рая,

Любовью, одиночества тоской…

Из каждых глаз дивился, наблюдая

За странной человеческой игрой.

Так чудно трансформируются мифы.

Мысль, поначалу, как корабль на рифы,

С разбега разбивается о них,

Но лоций набирает постепенно,

И вот уже им вторит вдохновенно,

Вплетая нити домыслов своих.

Проходит два, иль больше, поколений

И мифы, как истории явлений,

Которые случались, предстают,

Свидетелей находят, подтвержденья,

Сшибаются войной за убежденья

И дифирамбы выдумкам поют…

Жар стекает по асфальтам

В лабиринты меж домами.

Золотым подобно смальтам

В стёклах светятся лучи.

Травы пустошей как порох,

Просто пылью под ногами.

Кондиционеров шорох -

Пением сверчков журчит.

Ярким, красочным пижоном

Жизнь бурлит и не сдаётся,

В тонких трубках, по газонам,

Вод живительный бальзам,

Все в цвету брахихитоны,

Бугенвиллея плетётся,

Фикусов высотных кроны,

Близкородственны шатрам,

Цезальпиния, делоникс,

Баугиния, карисса…

Словно драгоценный оникс

Разнотравья легион…

А под пустошами семя,

Словно у кулис актриса,

Притаилось лишь на время,

Когда дождь нарушит сон.

Скрыть мама не могла улыбку,

Когда я обещал, любя:

Вот выросту, поймаю рыбку,

Пусть дом построит для тебя!

Но мне сказал сосед наш, дачник:

Не верь ты в книжках никому,

Всё это сказки, милый мальчик,

Трудиться надо самому.

Был молод я, влюблён, жениться

Решили с милою моей…

Но друг уехал заграницу,

Увёз её за семь морей.

Она – понятно. Друг – обманщик!

Нам столько довелось пройти…

– Это любовь, мой милый мальчик,

С друзьями в ней не по пути.

Давно я сед, есть дети, внуки,

Построил маме новый дом,

Прошёл войну, постиг науки…

Но слушая, что о былом,

Министр, как заводной шарманщик,

Твердит одну и ту же ложь…

Смеюсь: Политика, мой мальчик,