Анурадха Рой - Жизни, которые мы не прожили [litres]

На следующее утро мы проснулись пораньше и уселись на стену, где ожидали возвращения со станции Бриджена Чачи. Он поехал встретить группу музыкантов.

Дада часто повторял, что в жизни у Бриджена были только «Старый монах» [54] «Старый монах» – «Old Monk», марка темного индийского рома. и старые музыканты. Едва он вырос из пеленок, как одним прекрасным днем умудрился образцово исполнить свою первую песню перед пораженной аудиторией, состоящей из повара, извозчика и айи, потом, в возрасте девяти лет, осилил целый тхумри, а в одиннадцать сумел прикончить кварту рома, перед тем как свалиться в бесчувственном состоянии. Петь и пить с тех пор он так и не бросил. Словно в доказательство правоты дедушкиных слов, Бриджен Чача всегда садился на концертах в первый ряд, прихватив с собой полную бутылку «Старого монаха», которую выпивал за вечер до дна.

Мы заметили машину, возвращающуюся со станции, когда она показалась из-за угла и достигла зарослей, окружавших гробницу пира. Встали, чтобы со стены хоть краешком глаза увидеть ведущего певца, но на заднем сиденье разглядели только скомканное полотнище, край которого развевался из отрытого окна, как стяг. Автомобиль завернул к дому Дину и скрылся из виду за их крытой галереей. На какое-то время стало тихо. Но тут под стук лошадиных копыт появилась тонга, заваленная грудой коробок, чемоданов, фисгармоний [55] Имеется в виду индийская переносная фисгармония с ручным мехом. и кальянов, между багажом и людьми торчали длинные грифы танпур [56] Танпура (тампура, тамбура) – индийский струнный щипковый музыкальный инструмент; похож на ситар, но не имеет ладов, в длину может достигать полутора метров. . Музыканты задержатся на несколько дней.

Каждый год мы околачивались рядом с исполнителями целыми днями, но на этот раз нам запретили даже приближаться к их комнатам. Мы не могли сообразить почему, пока не услышали, как Арджун Чача отозвал Бриджена Чачу в сторону и прошипел:

– Женщина! Которая поет и танцует? Отведи ее в манговые сады! И пригласи на ее представление своих друзей-пьянчуг. Здесь не смей. Не перед нашими женщинами. И уж тем более не перед нашей матерью! Боже! Ты совсем мозги пропил?

Ссоры между Бридженом и Арджуном являлись притчей во языцех. Поговаривали, что эти двое были как масло и вода. Бриджен был каплей холодной воды, которая, попав в кипящее масло, устраивает взрыв.

В почти каждой состоятельной семье наших знакомых имелся брат или дядя, обычно холостой, чаще всего младший из детей, который, спустив наследство, во всем полагался на родственников, превращаясь для них в эдакое пожизненное бремя. Здесь ситуация была такой же, за исключением одной детали. Бриджен был моложе Арджуна на десять лет, но, вопреки обыкновению того времени, их отец (который в младшем отпрыске души не чаял) разделил свое состояние между сыновьями пополам. Понимая, что не силен в управлении производством и фермами, Бриджен одним широким и, несомненно, пьяным жестом передал почти все свои деньги брату, заявив, что у него нет ничего, кроме музыки, и никому и ничему другому он принадлежать не будет. Это было не совсем правдой, потому как он, плохо ли, хорошо ли, зарабатывал себе на жизнь сочинительством. Где-то между своими возлияниями и пением он ухитрялся стряпать романы на хинди, главным героем которых был сильно пьющий сыщик с абсолютным слухом и безупречной музыкальной памятью. Эти романы выходили под такими названиями, как «Смолкшие браслеты» и «Убийца на концерте», и публиковались частями в журнале, посвященном детективному жанру, каждый новый выпуск которого, к бесконечному раздражению моего возвышенного отца, с нетерпением ожидали, сгорая от любопытства, как его студенты, так и моя мать. Родственницы Бриджена его обожали. Он слушал, когда им нужно было выговориться, не устанавливал правил, его глаза танцевали, а от одного звука его голоса женщины просто таяли. Ему стоило лишь устроиться во внутренней части дома, пересказать следующую главу своей книжки, сочинить смешной стишок или попросить принести фисгармонию и бутылку, как комната наполнялась смехом и пением. Мальчишеская беспечность только оттеняла его привлекательность; говорили, что по всему Мунтазиру было полным-полно не устоявших перед его обаянием поклонниц, они сидели на своих верандах в молитвах и ожидании, чтобы Бриджен прошел мимо и их взгляды пересеклись. Арджуну оставалось только скрежетать зубами и терпеть легко доставшуюся Бриджену популярность. Так было всегда. От других бездельников его отличало не только занятие писательством, но и несомненный музыкальный дар. Благодаря этому он пользовался всеобщим уважением, ходил в друзьях у знаменитых певцов.

Бриджен говорил своему брату так терпеливо, как только мог, что женщины, которые пели и танцевали, не были распутными все до одной – пора бы уже это понять. Ахтари Бай была блистательной певицей и пользовалась огромным успехом, и каким отчаянным филистером нужно быть, чтобы не упасть на колени и не благодарить удачу за ее согласие приехать. Ну и что с того, что она была куртизанкой и снималась в кино: ни у кого больше нет такого чистого голоса. Она много лет тому назад нашла в Бриджене родственную душу и только поэтому согласилась приехать, так что их долгом было обеспечить ей такую роскошную заботу, чтобы она почувствовала себя точно жемчужина на шелковой подушечке.

Когда его уговоры ни к чему не привели, Бриджен Чача раздраженно прошествовал к нашему дому, к моей матери. Мы привыкли, что он мог заявиться к нам в любой час – принести журналы, взглянуть на ее новые картины, почитать вслух отрывки из своих рассказов, но на этот раз его визит имел вполне определенную цель. Не могла ли моя мать прийти и поухаживать за певицей? Арджун запретит всем женщинам в их семье прислуживать Ахтари, но той был нужен хоть кто-то. Характер она имела взрывной, спокойствие могло смениться бурей за считаные минуты, и Бриджен опасался, что исполнительница может оскорбиться тем, что ее разместили в гостевой комнате и оставили в одиночестве и некому было вокруг нее суетиться.

– Ты ее поймешь, – упрашивал он мою мать. – Ты ведь тоже занимаешься искусством. Рисуешь, поешь.

За многие годы мне пришлось услышать не одну историю об этой певице, Ахтари Бай, как ее звали до тех пор, пока она десятью годами позже не вышла замуж за адвоката и не стала зваться Бегум Ахтар. Было широко известно, что в Лакнау жил поэт, который сошел с ума от ее красоты и голоса. Он бродил по городу с одним только ее именем на устах, вычерчивая его мелом на стенах, блуждал в помешательстве, пока однажды его не нашли на улице мертвым. Говорили, будто наваб Рампура был настолько пленен ею, что осыпал ее золотом, клялся, что улыбка ее сверкала ярче, чем алмазы, и боготворил каждое сказанное ею даже шепотом слово. Она устала от позолоченной клетки и взялась придумывать разные хитроумные способы, чтобы вывести его из себя, а поизмывавшись всласть, сбежала, прихватив с собой все драгоценности, которыми он ее увешивал.