Чаплин - Подлива. Судьба офицера

Наверное, надо пояснить для людей, не имеющих отношения к флоту, что мы хоть и подводники, но чаще используем по отношению к лодке слово корабль. Дабы избежать недопонимания у читателей.

Как-то я был прикомандирован на боевую службу ко второму экипажу, то есть это не мой родной экипаж. В мое время лодку держали попеременно два экипажа, меняясь на время отпуска.

Так вот командир корабля почему-то сразу меня невзлюбил, вернее не только меня, а всех прикомандированных. Считалось, что если ты прикомандированный, то тебе все до балды. Никто ничего не делает, то есть халатно относится к своим обязанностям. Постоянно делал какие-то замечания при обходе корабля, а я был командиром отсека.

Короче устал я от его нападок. На его беду, у меня в отсеке трюмным был молодой матросик – его однофамилец. Матросик хороший, но требовал постоянного контроля. И я нашел выход из положения.

При обходе корабля командиром я был уже наготове. Еще до входа в мой отсек, когда командир находился в смежном отсеке, я начинал орать, используя ненормативную лексику и другие изысканные ругательства.

– Иванов – гондон клееный! Почему вода в трюме? Сейчас языком вылизывать будешь! Опять незнакомку пользуешь? Ах, ты чмо, Иванов.

И так далее. Причем фамилию в сочетании с обзывательствами надо было использовать как можно чаще, для достижения наибольшего эффекта.

Кстати, о незнакомке. Трудно на Флоте, да и Армии тоже срочнику без женщины. Поэтому многие занимались этим врукопашную. Но видимо привыкаешь к одной руке и уже не то. Где и кому пришла в голову эту мысль, молчит наука. Но для получения изысканного наслаждения надо было отлежать или отсидеть нерабочую руку и вот тогда… Вот этой рукой… Это называется незнакомка!

В первый раз командир впал в ступор, пока не понял в чем дело, и ушел, не прощаясь, пунцовея и что-то бормоча себе под нос.

При последующих проверках он просто пролетал мой отсек. Вслед ему только слышалось

– Иванов пидорас горбатый в трюм! И так далее.

Замечания прекратились, я чувствовал себя хорошо, народ веселился.

Конечно, в экипажах встречаются разные люди. Вот и в моем родном экипаже был такой офицер – Леонтий Максимович, сокращенно «эЛэМ», как сигареты. Оригинальный человек! Как и положено начинал службу на подводной лодке, затем захотел покоя и перевелся на берег. Но что-то не сложилось или денег захотелось побольше получать, но вернулся опять на лодку. Он был самым старым среди офицеров у нас в боевой части.

Так вот у эЛэМа была такая не очень хорошая черта – он любил прийти на завтрак в кают-кампанию первым, еще до команды.

В кают-компании у каждого свое место согласно расписанию. И, как правило, такие вещи как мед, сгущенка или джем наливаются в общую розетку. Каждый берет оттуда маленькой ложечкой и намазывает себе на хлеб. Когда приходили все остальные, то уже видели разоренный стол. эЛэМ иногда увлекался и перебирал больше нормы. За это его не очень любили те офицеры, которым выпала честь сидеть рядом с ним за одним столом.

И вот как-то в очередной раз эЛэМ пришел на завтрак раньше всех. Столы еще накрыты не полностью, вестовые на камбузе. На столе не порезанный лимон и ножа нет.

А чаю с лимоном очень хотелось. Недолго думая, он засовывает лимон в рот до середины и пытается его откусить. Хватило же ума! И тут от избытка кислоты глаза у него вылезли из орбит, а челюсти свело и заклинило. Рот не разжать! Максимыч пытается выдернуть лимон, но у него ничего не получается. И вот с лимоном во рту, дыша носом, капая соком и слюной и что-то мыча, он ринулся к доктору, пробегая по отсекам и веселя народ. Все кто это видел, умирали от смеха, а остальные падали после рассказанного. Как в поговорке – Кто служил на флоте, тот в цирке не смеется!

Доктор сотворил чудо, а эЛэМ стал героем похода. Он еще несколько дней ходил с повязкой, как Щорс. Только разница была в том, что у Щорса голова обвязана, а у Максимыча на подвязках была челюсть. И еще эЛэМ долгое время старался не попадаться на глаза весельчакам, но память о нем жива до сих пор.

Я служил на очень большой подводной лодке. На самой большой в мире. Больше не было и теперь видимо никогда не будет. Поэтому условия для обеспечения жизнедеятельности у нас были очень комфортные, объемы корабля позволяли.

На корабле размещались и своя курилка и зона отдыха. Зона отдыха – это любимое место подводников. Она состояла собственно из большого помещения-зала, пол которого был покрыт мягким ковролином, с мягкими креслами, кресло-качалками и столиками для игры в шахматы, нарды и домино. На стенах висели разные картины, в углу аквариумы с рыбками и клетки с попугаями. Можно было включить музыку и настроить мягкое освещение. А также в зону отдыха входили душевые кабинки, бассейн, фотарий, небольшой спортзал и конечно сауна. Наверное, все подумают – ничего себе служба! Но не все так просто. Не будем об этом.

Когда корабль в плавании, служба идет обыденно и рутинно. Вахту несешь четыре через восемь, то есть четыре часа – вахта, четыре часа, ты – бодрствующая смена и следующие четыре часа, ты – отдыхающая смена.

И так по замкнутому кругу до прибытия корабля в базу.

В экипаже в плавании каждый занят своим делом. После длительной подготовки к плаванию, бесконечных проверок и отработок задач, люди успокаиваются и морально и физически отдыхают. Выполняют только свои функциональные обязанности.

И вот когда ты – отдыхающая смена, наступает твоя очередь идти в сауну.

Так было и в тот раз. Парились, после парилки прыгали в бассейн с соленой забортной водой с глубины. Вода ледяная! Иногда ее температура была ноль или даже минусовая из-за концентрации соли. После таких процедур тело охватывала такая истома, что можно было сразу заснуть, только лишь на несколько секунд, присев в кресло. Некоторые так и спали, сидя.

Но у мужского организма есть одна физиологическая особенность. Часто во сне возникает очень стойкая и долгая эрекция, которую трудно спрятать.

Тогда с нами в отдыхающей смене парился и старший лейтенант Коля с электромеханической боевой части. И вот он, напарившись и напрыгавшись в бассейн, присел в кресло, ожидая своей очереди играть в нарды и почти мгновенно уснул. Видимо ему снилось что-то прекрасное и эротическое, потому что он немного ерзал и вздыхал. В конце концов, простыня сползла и явила нашим взорам его мужское достоинство в боеготовом состоянии. Сначала улыбались только немногие и пытались кое-как накинуть простыню на срамное место. Но Коля все ерзал, устраиваясь в кресле поудобнее, и постоянно скидывал простыню. В итоге нам это надоело и он так и сидел со взведенным курком. А вокруг все веселились. И тогда меня осенило! Я по корабельному телефону позвонил доктору и сказал, что одному из членов экипажа в сауне стало плохо. Надо срочно прибыть и оказать первую медицинскую помощь. Корабельный доктор был мой ровесник, тоже капитан и мы звали его Михалыч.