Евгений Мороков - Отчаянный марафон

В шкафу на полках стояли книги, они напомнили мне время, когда, наплевав на все, я погружался в страну строк, оставляя внешний мир за пыльным окном комнаты. На нижней полке коробка, я знаю, что внутри, поэтому не спешу ее открывать. Время идет, открыть ее когда-нибудь да придется. Сверху дневник, четыре года назад там появилась первая запись, уже два года он остается сухим, неприкасаемым, на то есть причины. Под ним скомканный файл с письмами и фотографиями. Что-то внутри меня заныло, никогда не думал открывать его. Первый конверт с открыткой, я сразу вспомнил ее слова «Не люблю неподписанные открытки, в них нет души». Открытка оказалась у меня в руках. «…Внутри меня непобедимое лето — А. Камю», я перевернул ее: «Все пройдет — и печаль и радость, все пройдет, так устроен свет. Все пройдет, только верить надо…» Числа на бумаге так далеки от сегодняшнего дня.

Стопка фотографий, перелистываю их, не вглядываясь, слишком много времени, не могу их выкинуть, ведь они подписаны, не хочу читать их, ведь этого не существует. Чернила сохраняют больше чувств на бумаге, чем люди в своем сердце. Письма, одно за другим, разговаривают со мной. «…Не знаю, сколько еще нам суждено, но мое „привет, Марков“ никто не заберет». Нет, не хочу их перечитывать. Это будто общение с покойником, которого никогда не вернешь. Словно пытаться вернуть к жизни увядший цветок, поливая его литрами воды. Люди уходят в двух случаях: когда умирают и когда перестают чувствовать. Загвоздка лишь в одном, если человек умер, его не вернешь, а если перестал чувствовать один, второй непременно пытается его спасти. Жизнь, построенная на воспоминаниях, — обречена на страдания. Можно потерять все и всех, но от чертовых воспоминаний тебе не избавиться. Сложив все обратно в коробку, уверовав в то, что никогда не притронусь к ней, я оставил ее на том же месте. Легче оставить все, в надежде на тонны пыли, которые падут на деревянную коробку, избавят меня от встречи с этими днями. Легче сбежать из квартиры, из города, из страны. Легче сделать так, чем просто выкинуть все это на помойку.

Я прилег на застеленную кровать и попытался уснуть. Но воспоминания не отпускали меня. Глупая ссора превратилась в побег Лизы из города обратно к себе домой, в Сочи. Она сбежала, не предупредив никого. А я узнал спустя три недели, когда увидел фотографию с бывшим. Затем были пьяные ночные разговоры, отрезвляющие под утро. Желание вернуть ее обратно, желание вернуть все обратно. Это были фронтовые дни, когда никто не знал, как все будет завтра. Один день мы вспоминали прекрасные моменты нашей общей жизни, другой — приходили к тому, что ничего уже не получится. Прошла неделя, пока я решился хоть на какой-нибудь шаг. Продав гитару, купив билет в один конец, забронировав отель, в надежде прийти хоть к чему-то. Если нам не суждено быть вместе, так хоть попрощаться по-человечески есть возможность. Я представлял, как встречусь с ней, как мы будем сидеть в кафе, и плевать, прощаться или любить, — надо было прийти уже к чему-то.

Таксист остановился, пожелал мне мягкой посадки и сбежал прочь. Люди мельтешили в аэропорту, напоминая турецкий рынок с торговцами и туристами. Чемоданы, сумки, уставшие, радостные и удивленные лица перебегали от стойки к стойке. До посадки оставалось тридцать минут, телефон завибрировал. Слова превратились в бензопилу, уничтожающую прекрасное творение Господа. Она попросила меня не портить ее жизнь своим появлением. «Мы испортили хорошую дружбу плохими отношениями, — сухо сказала она. — Мы больше не можем дать друг другу ничего, да и не хотим. У меня есть отношения, где меня ценят и любят. Пожалуйста, если ты ко мне хоть что-то еще чувствуешь, — отпусти. Дай мне снова стать собой и быть счастливой». Она положила трубку, а я продолжал сидеть в металлическом кресле. Прошла моя посадка, оставалось возвращаться домой. В квартиру, которую мы снимали, я не мог вернуться. Люди продолжали суетиться, оставляя все проблемы позади. Боль. Была ли боль? Что это было? Это была пустота внутри меня. Словно все жильцы моего тела спрятались в пещерах. Только тяжелый стук сердца, отдающий в виски, звучал где-то в голове. Помню, как вызвал такси и поехал к матери домой, как лег на эту кровать и чувствовал, как проходил наркоз, возвращая холодную тоску, сжимающую горло.

Проснулся от звонка телефона. Темнота уже поглотила комнату, на кухне работал телевизор, мама накрыла меня покрывалом. Так хорошо, так уютно.

— Да. — Нужно выпить воды.

— Привет, Макс, — грубый голос Ани звучал на другом конце трубки.

— Привет.

— Ты еще живой? — она звонко и фальшиво засмеялась.

— К сожалению.

— Как твои дела? Ты еще в Москве?

— Превосходно. Что значит «еще»?

— Ну, когда мы с тобой последний раз разговаривали, ты собирался свалить на другой конец матушки России.

— Пока нет.

— А собираешься?

— Надо?

— Ну, не знаю. — Я уткнулся лицом в подушку. — Мы с тобой это уже обсуждали. Чего тебе здесь ловить? Ты ведь говорил мне о своих планах, и Москвы там я не заметила.

— Ну, планы меняются.

— Да, такое бывает. Ну а что тут ловить? Ты говорил, что ненавидишь этот город.

— Я так же ненавижу любой другой город. Дело не в этом.

— А, да, точно. Ты ведь потерянная душа, страдающий от всего, что тебя окружает. Как там, кстати, она? Все еще не излечилась? — ее сарказм нервировал меня, как больной зуб.

— Не знаю, мы с ней не общаемся. А твоя?

— Ой, у меня все отлично. Рассталась тут недавно с одним безумным парнем. Прикинь, собирались в клуб и случайно уснули. Я начинаю будить его посреди ночи, а он подорвался и вмазал мне. Пришлось вызывать такси, возвращаться домой. Такая история.

— Хороший парень.

— Я тоже так думаю. Ты, кстати, не нашел себе даму сердца?

— Нет, даже не пытался.

— А зря, Максим, зря. Вокруг столько юных девушек, ожидающих своих принцев. А ты только и делаешь, что пьешь и бунтуешь без остановки.

— Мамочка, это любовь.

— Ну, серьезно, Макс, какой смысл? Или ты так чувствуешь себя крутым? — она говорила быстро и очень громко.

— Я чувствую себя крутым, когда просыпаюсь на следующий день. Ань, ты под чем-то?

— Может быть, под чем-то, а может быть, я такая от природы. Не хочешь сгонять сегодня в бар? — Часы показывали начало десятого. Я давно не спал так долго.

— Нет, не сегодня.

— Я все оплачиваю. Мне нужна компания. Из знакомых только ты — алкаш и безумец в одном теле.

— Сегодня трезвый Новый день.

— Ой, ну конечно. Или ты просто не хочешь встречаться со своей любимой школьной подружкой? — она снова засмеялась — пришлось убирать трубку от уха.

— Не хочу.

— Я так и знала. Ну, давай на днях тогда встретимся. Заскочу к тебе как-нибудь. Давно ведь не виделись. — Мы выбрали день и распрощались. Холодная вода вернула меня к жизни. Стоило мне зайти на кухню, как мама сердито взглянула на меня, это давалось ей трудно и выглядело смешно.