Дмитрий Зорин - Сказка и быль

1952 год начался в нашей семье с трагического события, связанного со смертью бабушки, мамы нашего отца. Оно повлекло за собой определённые последствия, оставившие у меня неприятный осадок на длительный период времени. Она ушла из жизни внезапно, от инсульта, не мучаясь. Я уже упоминал, что из-за внешнего сходства с отцом пользовался особым расположением ко мне родственников по линии отца. Это никак не отражалось на их отношении к моему брату. Они его любили так же, как и меня, просто я чаще бывал у них, и это накладывало свой отпечаток. Внешне отношения родственников выглядели ровно. Но это было до тех пор, пока они не подвергались испытаниям. Одним из таких испытаний стала смерть бабушки. Конфликт возник на почве раздела наследства. Последнее время бабушка часто болела, ей требовался уход, а ухаживать было некому, так как жила она одна. Одну половину дома она продала. Сын Павел жил с ней, но к роли сиделки не годился, а дочь Екатерина жила отдельно своей жизнью. Она, мы с братом, а также другие внуки, Виталий и Валентин Оводовы, о которых я уже писал выше, навещали её, старались поддержать морально и что-то помочь сделать по хозяйству, но ей требовался профессиональный уход медицинского работника. Единственным человеком, кто за ней осуществлял такой уход, была наша мама. Она каждый день или через день, в зависимости от ночных дежурств в госпитале, ходила к бабушке, делала ей уколы и выполняла другие назначения врача. Бабушкина болезнь и связанные с ней частые встречи и общение ещё больше сблизили этих женщин. В задушевных беседах они раскрывали друг другу душу, обменивались самой затаённой информацией, какую бы ранее никому не поведали. Во время одной из таких бесед бабушка сообщила маме, что составила завещание. Мне она сказала, что в своём завещании многое отписала на моё имя. Мама предложила бабушке пустить на квартиру студентку — выпускницу медучилища, которая осуществляла бы профессиональный уход за ней, и бабушка последовала этому совету, пустила на квартиру молодую девушку — медика. Это позволило несколько разгрузить маму по уходу за бабушкой. Их встречи сократились до двух-трёх в неделю. В промежутках бабушку посещали мы.

Однажды поздно вечером, когда мы уже спали, (мама была на ночном дежурстве), к нам постучались. Ночным посетителем оказалась девушка, жившая у нашей бабушки, которая сообщила, что бабушка просит меня прийти к ней. Мне было лень вставать, по молодости лет я не осознавал серьёзности положения и отказался идти, сказав, что приду завтра. Я не мог предположить, что «завтра» для бабушки может не быть. Оно так и случилось, бабушка умерла ночью под утро. Часто вспоминая эту ночь, я ощущаю вину перед ней. Могу только предполагать причину её просьбы, думаю, что она чувствовала приближение конца жизни и хотела мне что-то сообщить или просто попрощаться со мной, так как относилась ко мне с особой нежностью. Мама пришла с работы утром, и мы узнали о смерти бабушки. Ей об этом сообщила по телефону на работу бабушкина квартирантка, приходившая к нам ночью.

В ту пору между нашей семьёй и семьями брата и сестры отца, были непростые отношения, только к нам его детям все относились хорошо. Основная причина — оголтелый антисемитизм близких родственников моего отца. Они в период дружбы матери с отцом не хотели, чтобы членом их семьи стала еврейка (моя мама), и всячески противились этому, но вынуждены были смириться после того, как брак состоялся. После гибели отца на фронте отношения изменились к лучшему. По-настоящему добрые отношения у нашей мамы всегда были с бабушкой и, особенно с сестрой отца Анной, с которой нашу маму связывала большая дружба. Впоследствии, с возрастом, и все остальные родственники стремились сблизиться с нами, единственно оставшимися у них близкими людьми, от которых они кроме добра ничего не видели. Они старались сгладить трещину в отношениях, осознав свою неправоту в прошлом.

Учитывая прошлый опыт, мама не захотела идти одна к бабушке и кого-то пригласила с собой, ну, естественно, пошли и мы с братом. Не помню сейчас, где была бабушка — дома или в морге, но помню, что когда мы пришли в бабушкиной квартире уже находились тётя Катя с мужем дядей Васей, которые переругивались о чем-то с дядей Пашей.

О смерти бабушки сообщили всем родственникам, и на похороны приехали все, кто мог. После поминок, когда посторонние разошлись и остались близкие родственники, слово взял наш сродный брат Виталий. Он заявил, что они с Валентином, его старшим братом, отказываются от своей доли наследства в пользу нас с братом, что официально засвидетельствовали у нотариуса, и передал нашей маме это свидетельство. Было мне в ту пору пятнадцать лет. Смерть бабушки как-то сблизил нас с дядей и в дальнейшем я всегда был дорогим и желанным человеком в его семье, а у него уже к тому времени появились свои дети. Не стану дольше останавливаться на подробностях этих событий, потому, что и так злоупотребляю вниманием читателя в надежде, что через мою жизнь он лучше поймёт жизнь моего поколения.

В мае 1952 года состоялось открытие Волго-Донского канала — «последнего из грандиозных сталинских каналов, которые возводились трудом заключённых ГУЛАГа». [5, с. 283].

Об этом событии трубили все СМИ.

Лето 1952 года запомнилось мне походом к истокам речки Качи, протекающей по городу и впадающей на Стрелке в Енисей. В поход наш 6-й класс готовился целый год. Руководил подготовкой и самим походом учитель физики. Его жена была одновременно нашей учительницей немецкого языка и классным руководителем. Поход в тайгу, окружающую Красноярск, к истокам реки Кача был для меня первым путешествием, первым моим и каждого из моих товарищей испытанием на крепость духа, на совместимость в экстремальных для нас подростков условиях. Мне кажется, в первом случае я испытание выдержал, а во втором, как показал поход, — мне предстояло ещё много работать над собой. Сто с лишним километров до станции Кача мы доехали на пригородном поезде. Дальше нам предстояло пройти пешком по таёжным тропам вверх по течению речки Кача до места, где она берет начало. Это ещё километров пятнадцать. Здесь река имела русло шириной не больше метра. Весь путь мы прошли за световой день, делая непродолжительные привалы для отдыха и обеда. В пути наш руководитель, опытный таёжник, рассказывал нам много интересных историй, происходивших с ним в его путешествиях, показывал следы зверей, учил распознавать голоса птиц. В одном месте уже в конце пути он показал нам след медведя, оставленный им на известковом островке посреди речки. Это было очень занимательное путешествие. На место ночёвки мы прибыли, когда наступили сумерки. В тайге темнеет быстро. Мы едва успели разбить палатки и натаскать хвороста для костра. Ужин прошёл весело. Много шутили и смеялись и угомонились, когда уже было поздно. Рано утром нас разбудил учитель, и мы с восхищением наблюдали восход солнца, которое медленно выползало из-за ближайшей сопки и озаряло округу багряным светом. Вдруг недалеко от вершины сопки, на опушке, мы увидели медведицу с маленькими медвежатами, которые смешно играли друг с другом. Это было впечатляющее зрелище, заставившее нас замереть от восторга. Нам хотелось подобраться к ним поближе, но наш наставник, запретил нам это делать. После завтрака, оставив двоих дежурных, все пошли к истокам речки. Утомлённые прогулкой мы вернулись в лагерь и, перекусив, каждый занялся тем, что ему нравилось.