Дмитрий Зорин - Сказка и быль

Я с двумя товарищами, заядлыми, как и я, курильщиками, отправился в лес покурить. Несмотря на предупреждение не уходить далеко, мы незаметно для себя углубились в тайгу и заблудились. Наступили сумерки, а мы все не могли найти дорогу к лагерю. Вдруг мы услышали голоса ищущих нас товарищей и вскоре увидели их. Мы подверглись такой проработке со стороны учителя и других ребят, что уши у нас горели, непонятно от чего больше — от стыда или от обиды. У меня, наверное, больше от обиды, потому что я, ни кому, ни слова не говоря, незаметно собрал свой рюкзак и покинул лагерь. Я отправился тропой, по которой мы шли от станции. Тайга погрузилась в темноту. Скоро страх заглушил моё возмущение. Каждый хруст ветки, каждый крик птицы, любой звук заставлял меня вздрагиваться. Я судорожно сжимал в руке, находящейся в кармане, маленький перочинный ножик как будто это было, невесть какое грозное оружие способное, защитить меня в случае нападения Я боролся с желанием вернуться назад. Самолюбие не позволяло мне сделать это. Опасение, что меня могут обвинить в трусости, пересилило страх, и к рассвету мне удалось добраться до станции. Я дождался прихода группы, и со всеми вернулся домой. Меня уже никто не ругал, но я чувствовал себя не в своё тарелке. Тем не мене, меня этот случай многому научил и закалил в какой-то степени мой характер. В своей дальнейшей жизни мне не мало пришлось бывать в разных ситуациях, когда от взвешенности твоих действий многое зависело, и тот урок помогал находить правильный вывод.

Групповая фотография учащихся 7-го класса, справа сижу я. Рядом — завуч школы, сзади наш классный руководитель.

Лето 1953 г.

Заведующая учебной частью школы Нина Яковлевна, впоследствии — Заслуженный учитель СССР, оставила в моей памяти неизгладимый след.

Человек широкой души, педагог высочайшего профессионализма, она была для меня, да, наверное, и для всех её подопечных в школе, и строгим наставником, и заботливой матерью, и отцом. В своей педагогической деятельности я часто свои поступки по отношению к учащимся сравнивал с тем, как бы поступила Нина Яковлевна на моём месте. Она была для меня образцом педагогической деятельности.

5—14 октября 1952 года состоялся XIX съезд ВКП (б) — «последний при жизни Сталина съезд, собравшийся только через три года после предыдущего, который принял новое название партии — КПСС». [5, с.283].

Начало 1953 года было отмечено так называемым делом врачей.

Все средства информации сообщили «об аресте группы врачей Кремлёвской больницы (академиков Василенко и Виноградова, Раппопорта, Вовси и др.), «виновных» в смерти А. А. Жданова в 1948 году и будто бы пытавшихся умертвить других видных государственных деятелей.

Началась открытая травля медицинских работников, усилился антисемитизм» [5, с.283].

Эта кампания носила Шовинистический характер, её результатом было разжигание в обществе ненависти к людям еврейской национальности, она затронула даже детей. Нередки были случаи погромов и избиений евреев. Нас, школьников, это тоже коснулось.

Вот тогда, впервые наблюдая за реакцией сверстников, их родителей, как с одной стороны, так и с другой, за реакцией учителей, которая тоже была не однозначной, я подумал, что не все в нашей жизни понятно и не все надо принимать на веру. Знаю, что такая мысль посетила не только меня. Конечно, это были очень слабые сигналы тревоги и сомнений, но они появились и где-то в подкорке отложились в нашей памяти. Мы ощутили противоречивость официально провозглашаемой партией идеологии братства и равенства, стали свидетелями событий, направленных на разжигание антисемитизма, как одного из проявлений оголтелого национализма.

Реакция людей, на которых рассчитывали организаторы этой кампании, не заставила себя ждать. Но, в первую очередь, это были люди с низменными наклонностями, психически нездоровые и легко поддающиеся стороннему влиянию, часть общества, ослабленного войной, послевоенной разрухой и свалившимися бедами, а далеко не все общество, как пыталась представить тогда пропаганда.

Мы с братом и мамой у бабушки в доме отдыха «Енисей»,

где она отдыхала летом 1952 г.

Основная часть общества или безмолвствовала, что не может служить доказательством поддержки кампании, или в допустимой форме сопротивлялась ей. Мне сегодня видится, что основной задачей организаторов этой разнузданной кампании было стремление снять с себя ответственность за происходившие чистки, преследование целых народов, притеснение крестьян, интеллигенции, удушение свобод. Необходимо было исключить малейшую вероятность осознания обществом происходящих в нем негативных явлений, перевести стрелки на придуманных козлов отпущения. Среди козлов отпущения оказались учёные — медики с мировым именем и врачи, лечившие самих организаторов этого шабаша. Может быть, кто-то хотел дестабилизации общества, чтобы реализовать свои планы в начавшемся процессе борьбы за власть на её Олимпе. Думаю, что задуманного организаторам этой провокации в полной мере достичь не удалось. Организованные кое-где еврейские погромы не дали ожидаемого результата. Война сплотила людей различных национальностей, и этот общественный монолит многонационального государства выдержал дестабилизирующие провокации и не дал трещины. Мы ещё в ту пору не ведали об имевших место случаях депортации целых народов, уничтожения десятков тысяч представителей различных национальностей. Впоследствии я наблюдал определённую дискриминацию представителей некоторых национальностей при трудоустройстве на элитные предприятия, зачислении в вузы, приёме в партию, на выборах в органы власти. Полученный однажды сигнал тревоги стал обрастать подтверждениями противоречий между словами и делами в среде, которой мы доверяли безоговорочно.

28 февраля 1953 года на даче у Сталина состоялось последнее сталинское застолье с участием Хрущёва, Берии, Маленкова и Булганина, четвёрки основных его наследников.

«На следующий день хозяин никому из них не звонил, что само по себе было уже необычно, но сами они беспокоить его не решились. И лишь в понедельник 2 марта охрана с тревогой сообщила: «Не выходит, не звонит, не отвечает». Только после этого они явились в Кунцево и, убедившись, что Иосиф Виссарионович лежит, недвижим и без сознания, велели привезти врачей, вызвать остальных членов бюро Президиума ЦК КПСС, а также Молотова и Микояна…». [Аксютин Ю. В. 5, с.284].

После этого народу было сообщено о тяжёлой болезни Сталина. Это событие потрясло всю страну, вызвало ощущение горя, безысходности и растерянности у основной массы людей. Я помню толпы горожан, собирающихся на улице у репродукторов во время трансляций бюллетеней о состоянии здоровья вождя всех народов. Сообщалось о принимаемых учёными-медиками мерах, их стремлении изменить к лучшему состояние И. В. Сталина, преодолеть ухудшение хода болезни, за протеканием которой с тревогой следила вся страна.