Дмитрий Зорин - Сказка и быль

Наиболее знаменательным событием начала 1954 года, имеющим мировое значение, было совещание министров иностранных дел СССР, США, Франции и Великобритании.

«Основной вопрос совещания — уменьшение международной напряжённости. Для послесталинского руководства, несмотря на то, что внешней политикой первое время руководил консерватор Молотов, этот вопрос становился одним из самых актуальных» [5, с.287—288].

В феврале 1954 года по инициативе Н. С. Хрущёва был издан Указ о передачи Крыма из состава РСФСР Украине.

Сделанный по случаю 300-летия воссоединения Украины с Россией «подарок после 1991 года обернулся ожесточённым спором двух суверенных государств за Крым, Севастополь (он Украине не передавался) и Черноморский флот» [5, с.287—288].

2 марта было принято постановление Пленума ЦК КПСС «Об освоении целинных и залежных земель».

«Освоение 13 миллионов гектаров новых земель — это часть большой работы по дальнейшему расширению посевных площадей». Впоследствии все это, в конечном счёте, привело к экологическому и экономическому кризису 1962—1963 годов. «Нормальное сельское хозяйство, как потом, оказалось, было несовместимо с экстенсивной зерновой монокультурой, ставшей источником эрозии не стойких почв и регулярной мобилизацией рабочей силы и техники» [5, с.287—288].

В апреле была осуществлена акция по реабилитации осужденных по «ленинградскому делу» , которая серьёзно подорвала позиции Маленкова, в своё время приложившего руку к репрессиям против ленинградцев.

В культурной жизни страны в апреле произошло знаменательное событие, несвойственное тому периоду. В журнале «Знамя» были опубликованы стихи советского диссидента Бориса Пастернака из романа «Доктор Живаго». Сам роман вскоре получил Нобелевскую премию, а в СССР объявлен антисоветским и напечатан только в годы перестройки через много лет после кончины автора.

27 июня 1954 года был осуществлён пуск первой в мире атомной электростанции в Обнинске. Это подтвердило лидирующее положение советских учёных в области ядерной энергетики.

В восьмом классе появились такие новые математические дисциплины, как алгебра и тригонометрия, которые сразу стали для меня камнем преткновения. Вроде бы и нет прямой связи с арифметикой и геометрией, а у меня ничего не получалось, как я ни старался, но учебный год надо было заканчивать. Учитель математики, Алевтина Николаевна, видя мои тщетные старания, пыталась помочь мне за счёт дополнительных занятий. Я считаю, что организация дополнительных занятий так, как это делалось в то время, была малоэффективна. Дополнительные занятия назначались после уроков. Те, для кого они назначались, к этому времени в силу усталости не могли сосредоточиться для понимания того, что пытался вложить в них учитель. Учитель вследствие ещё большей усталости и присутствия других внешкольных забот, от которых никуда не деться, не в состоянии был продуктивно, с полной отдачей работать с отстающими учениками, которым мало объяснить материал, им его надо каким-то образом впихнуть. И даже если это удастся, то нет никакой гарантии, что через пять минут он у них не выветрится.

В будущем в своей педагогической практике я если и организовывал такие занятия, то проводил их в продуктивное время и индивидуально. Для педагогов-реформаторов не секрет, что лучший результат достигается индивидуальной работой с учащимися во время урока. Это даёт хороший эффект, хоть и требует специальной подготовки. С другими предметами дело обстояло лучше, а с гуманитарными вообще хорошо. Так я с помощью учителя по математике, которая вытянула меня на тройку по алгебре и тригонометрии, завершил свой восьмилетний курс обучения.

Передо мной встала задача, как жить дальше, и решать я ею должен был сам. Мне шёл восемнадцатый год, приближалось совершеннолетие — возраст полной гражданской самостоятельности и ответственности. Стыдно было жить за счёт мамы и бабушки. Я принял решение идти работать, только ещё не определился, куда и в качестве кого. Большое число моих сверстников поступало так же, и в то время это было оправданно. У многих в семьях не было мужчин и надо было помогать родным, пережить это трудное время. Кто хотел учиться дальше, делал это через систему вечернего и заочного образования. Многие после школы шли в техникумы. Меньшая часть могла позволить себе продолжение очного образования в высшей школе. Каждому предстояло сделать свой выбор, который во многом определял судьбу каждого из нас.

В это время в нашей семье наметились радикальные перемены. Моя мама по просьбе одного пожилого человека, пережившего сталинские репрессии и впоследствии реабилитированного и выпущенного на свободу, с которым ею познакомили дальние родственники, оказывала медицинскую помощь его товарищу по несчастью — врач назначил ему инъекции. Этот товарищ находился с ним в лагере на Колыме, где отбывал свой срок по приговору суда по ст.58 УК СССР. После освобождения он приехал в Красноярск, так как имел ограничения по месту проживания, и с помощью товарища и его друзей устроился на работу. Жить его тоже временно пристроили. В процессе общения между мамой и Григорием Михайловичем, так его нам представила мама в один из его визитов к нам домой, у них возникли дружеские отношения. Напротив нас по коридору проживала мамина подруга. Мы общались семьями часто и семейные торжества, какие-то события, праздники отмечали вместе. Как-то с братом, я уж не помню повода, мы зашли к соседям и увидели застолье с участием мамы и Григория Михайловича. Он сидел, полуобняв маму, и выражение их лиц говорило о многом. Наше неожиданное появление вызвало реакцию, похожую на некоторую растерянность, но они быстро оправились и приняли независимый вид. Мы с братом, ошарашенные, вышли и долго не могли прийти в себя, так поразило нас увиденное. В общем-то, ничего трагического не произошло. Мама с двадцати четырёх лет осталась одна, без мужчины, посвятив свою жизнь детям, стараясь выполнить наказы мужа с фронта. Ей уже было тридцать семь, а она не имела личной жизни, что было противоестественно. Она долго надеялась на возвращение мужа, была верна ему, мужественно ждала его. Годы шли, молодость прошла безвозвратно, приближался порог бабьего века, и нет ничего противоестественного в том, что доброе отношение и внимание одинокого мужчины, проявленные по отношению к ней, вызвали адекватную реакцию одинокой женщины.

Дети всегда эгоистичны, тем более в подростковом возрасте, когда они ещё не готовы глубоко осмысливать проблемы и часто бывают неоправданно категоричны. Что-то аналогичное происходило у нас с братом. Обстановка верности памяти погибшему на войне отцу, в которой мы воспитывались и жили, накладывала в нашем понимании своеобразное табу на любые поступки, нарушавшие верность этой памяти. То, чему мы с братом случайно стали свидетелями, было расценено нами, как нарушение верности памяти отца. Так возникла впервые конфликтная ситуация, вызванная молчаливым протестом детей по отношению к горячо любимой ими матери. Ситуация осложнялась неожиданно проявившейся неодобрительной реакцией нашей бабушки на отношения мамы с Григорием Михайловичем. Эта мучительная для всех нас обстановка была разрешена с помощью наших дальних родственников, с которыми Григорий Михайлович находился в приятельских отношениях.