Софи Кинселла - Ты умеешь хранить секреты?

– Я застрял! Зацепился чертовыми часами за твой джемпер! – Он с силой дергает руку. – Дерьмо! Ничего не выходит! Я не могу высвободиться.

– Тяни!

– Тяну! – Он d панике оглядывается. – Тут есть пож-ЦИЦЫ?

– Не позволю тебе разрезать джемпер! – взвизгиваю я.

– Есть другие предложения? – Он снова дергает, и я издаю приглушенный вопль. – Прекрати! Порвешь!

– Ах, порву? Больше тебе не о чем беспокоиться?

– Я всегда ненавидела эти дурацкие часы! Если бы ты носил те, которые подарила я... – Я затыкаюсь. Сюда определенно кто-то идет. И этот кто-то уже у самой двери.

– Черт! Гребаный... гребаный...

– Успокойся! Мы просто забьемся в угол, – шепнула я. – Сюда вообще могут не зайти.

– Вот уж блестящая идея, Эмма, ничего не скажешь! – возмущенно бормочет Коннор, пока мы неловко перемещаемся по комнате. – Просто изумительная.

– Нечего винить меня, – парирую я. – Просто мне хотелось немного оживить наши... – Я умолкаю, не окончив фразы, на полуслове. Потому что дверь тихо открывается.

Нет. О Боже. Нет!!!

Перед глазами все плывет.

На пороге стоит Джек Харпер с охапкой старых журналов. И медленно-медленно оглядывает нас, не упуская ни единой мелочи. Рассерженной физиономии Коннора. Его руки в моем лифчике. Моего отчаянного лица.

– М-мистер Харпер, – лепечет Коннор, – мне очень-очень жаль. Мы... мы не... – Он откашливается. – Передать не могу, как мне стыдно... нам обоим...

– Я так и подумал, – говорит Джек. Вид у него, как всегда, невозмутимый. Голос, как всегда, сухой. – Советую поправить одежду, прежде чем возвращаться на рабочие места.

Дверь закрывается, но мы продолжаем стоять неподвижно, как восковые куклы.

– Слушай, ты не можешь вытащить свою чертову руку из моего лифчика? – взрываюсь я, задыхаясь от неожиданно нахлынувшего раздражения. Все мои мечты о сексе мигом испаряются. И еще я ужасно зла на себя. На Кон-нора. На всех.

Джек Харпер сегодня уезжает.

Слава Богу. Слава Богу. Потому что я действительно больше не могу выносить... его.

Если только удастся не поднимать голову, не смотреть по сторонам, держаться от него как можно дальше до пяти часов, а потом схватить жакет и убежать со всех ног, все будет хорошо. Жизнь вернется в нормальное русло, я перестану ощущать, что какой-то невидимый магнит постоянно отклоняет в сторону луч моего радара.

И вообще не знаю, почему я постоянно нахожусь в состоянии нервного напряжения. Если не считать того, что я вчера едва не умерла от стыда, все идет лучше некуда. Во-первых, не похоже, что нас с Коннором собираются пышибить с работы за секс в неположенном месте, чего я боялась больше всего. И во-вторых, мой блестящий план сработал. Не успела я усесться за стол, как Коннор принимается слать мне по электронной почте записочки с извинениями. И прошлой ночью мы наконец занялись любовью. Мы сделали это дважды. При свете ароматических свечей.

По-моему, Коннор прочел где-то, что девушки любят зажигать ароматические свечи во время секса. Может, даже в «Космо». И теперь каждый раз, принося их, он так горд этим, что мне приходится восклицать: «О! Ароматические свечи! Как чудесно!»

Только не поймите меня неправильно. Я ничего не имею против ароматических свечей. Они просто стоят и горят. Но в самые ответственные моменты я обязательно думаю: «Надеюсь, свеча не упадет», – что, согласитесь, немного отвлекает.

Так или иначе, мы занимались сексом.

И сегодня мы собираемся вместе осматривать квартиру. В ней нет деревянных полов или ставен, зато в ванной установлено джакузи. По-моему, круче быть не может. Так что моя жизнь снова обрела смысл, и не знаю, с чего это я зла на весь свет и почему...

«Не хочу я жить с Коннором!» – пищит тоненький голосок в моем мозгу, прежде чем я успеваю заставить его замолчать.

Нет. Это неправда. И не может быть правдой. Коннор – идеал мужчины. Всякий это знает. «Но я не хочу...»

Заткнись. Мы – прекрасная пара. Занимаемся сексом при ароматических свечах. Гуляем у реки. Читаем по воскресеньям газеты, сидя в пижамах за чашкой кофе. Как все прекрасные пары. «Но...» Молчать!

Я с трудом сглатываю. Горло вдруг перехватило. Коннор – единственное, что у меня есть в жизни хорошего. Если у меня не будет Коннора, с чем я останусь? Невеселые мысли прерывает телефонный звонок. – Здравствуйте, Эмма, – слышу я знакомый сухой голос. – Это Джек Харпер.

Душа мгновенно уходит в пятки, и я едва не проливаю кофе. Я не видела его после того печального инцидента с рукой в лифчике. Не видела и видеть не желаю.

Не следовало вообще поднимать трубку. Мало того, вообще не следовало приходить сегодня на работу.

– Д-да... э... да, привет.

– Не будете ли так любезны на несколько минут зайти ко мне в офис?

-Я?

– Да, вы.

Я нервно приглаживаю волосы. – Что-нибудь... принести?

– Нет, только себя.

Он вешает трубку, а я еще долго смотрю на телефон, и меня пробирает озноб.

Можно было догадаться, что так просто дело не кончится. Значит, все-таки решил меня уволить. Вопиющая... небрежность... небрежная... вопиюшесть... Интересно, есть такое слово?

Конечно, это действительно вопиющий случай: попасться с рукой бойфренда в лифчике, да еще в рабочее время.

О'кей. Что ж, теперь все равно ничего не поделаешь.

Я тяжело вздыхаю, встаю и отправляюсь на одиннадцатый этаж. Перед офисом Харпера стоит стол, но секретаря не видно, поэтому я прямо подхожу к двери и стучусь.

– Войдите.

Я осторожно приоткрываю дверь. Вижу огромную светлую, облицованную деревянными панелями комнату, а в ней Джека. Он сидит за круглым столом вместе с какими-то людьми. Шесть человек, которых я никогда раньше не видела. Все рассматривают бумаги, поминутно наливая воду в стаканы, и атмосфера в комнате, я сказала бы, несколько напряженная.

Может, все они собрались, чтобы понаблюдать за процедурой моего увольнения? Это что-то типа мастер-класса на тему «как выставлять людей за дверь»?

– Здравствуйте. – говорю я, стараясь выглядеть спокойной и сдержанной. Но лицо горит, и я знаю, что вид у меня тот еще.

– Привет, – улыбается Джек. – Эмма... расслабьтесь. Вам нечего волноваться. Я просто хотел спросить у вас кое о чем.

– Да, разумеется, – окончательно теряюсь я.

Да уж, теперь я совершенно сбита с толку. О чем это ему взбрело в голову меня спросить?

Джек поднимает листок бумаги повыше, чтобы я смог-I ла рассмотреть его.

– Что, по-вашему, тут изображено? О, срань господня!

На этот раз действительно конец. Меня настиг худший в мире кошмар. Совсем как в тот раз, когда я ходила на |собеседование в «Лейнс банк». Там мне тоже показали загогулину и спросили, что я об этом думаю, ну я и ответила: выглядит это как загогулина.