Софи Кинселла - Ты умеешь хранить секреты?

На секунду я забываю о необходимости дышать. Только смотрю на него, сгорая от нестерпимого гнева и возбуждения. Так'бывает, когда играешь в теннис, ужасно боясь проиграть. Или когда танцуешь.

– Вы знаете меня лучше, чем кто бы то ни было? – язвительно повторяю я, стараясь вложить в слова как можно больше сарказма.

– И уверен, что вы не останетесь с Коннором Мартином.

– Вы не можете это утверждать!

– Moiy.

– Не можете.

– Могу. – Он снова начинает смеяться.

– Не можете! И уж если на то пошло, я, вполне вероятно, выйду за него замуж.

– Замуж? – переспрашивает Джек с таким видом, словно в жизни не слышал шутки забавнее.

– Да! Почему бы и нет? Он высокий, красивый, добрый и очень... очень... – Я слегка запинаюсь. – Так или иначе, это моя личная жизнь. Вы мой босс и впервые встретили меня на прошлой неделе, так что, откровенно говоря, не ваше это дело!

Голова Джека чуть дергается, словно от пощечины. Он долго молча стоит, прежде чем отступить и нажать кнопку лифта.

– Вы правы, – говорит он совершенно иным тоном. – Ваша личная жизнь не мое дело. Я перешел все границы и извиняюсь.

Мне становится не по себе.

– Я... я не хотела...

– Нет. Вы правы. – Несколько секунд он смотрит в пол. потом поднимает голову. – Итак, я завтра улетаю в Штаты. Поездка оказалась достаточно познавательной, и , я хотел бы поблагодарить вас за помощь. Увидимся сегодня на прощальной вечеринке?

– Не.. не знаю.

Лучше бы я промолчала! Я все испортила!

Это ужасно. Кошмарно. Я хочу сказать что-то. Вернуть то, что было между нами. Легкие, шутливые отношения. Но не могу найти слов.

Мы добираемся до девятого этажа, двери открываются.

– Здесь я справлюсь сам, – говорит Джек. – Собственно говоря, я попросил вас помочь только ради компании.

Я неловко перекладываю папки в его подставленные руки.

– Что же, Эмма, – говорит он все так же официально, – на случай, если больше не увидимся... я был рад, -что мы познакомились.

Наши взгляды встречаются, и в его глазах мелькает что-то прежнее, теплое...

– Это действительно так.

– Я тоже рада, – сдавленно произношу я.

Не хочу, чтобы он уезжал. Не хочу, чтобы на этом все ' кончилось. Меня так и тянет предложить ему выпить. Вцепиться в него и попросить: «Не уезжай».

Господи, да что со мной творится?!

– Счастливого пути, – желаю я, едва ворочая языком. Он пожимает мне руку, поворачивается и идет по коридору.

Раза два я открываю рот, чтобы его окликнуть. Но что сказать? Нечего. Завтра он сядет в самолет и вернется к прежней жизни. А я останусь в своей.

До конца дня я не нахожу себе места. На сердце свинцовая тяжесть. Вокруг только и разговоров, что о прощальной вечеринке Джека Харпера, но я ухожу с работы на полчаса раньше. Еду домой, варю горячий шоколад и сижу на диване, уставившись в пространство, пока не появляется Коннор.

Я смотрю, как он идет ко мне, и сразу понимаю: что-то изменилось. Не в нем. Он остачся прежним.

– Привет, – кивает он, целуя меня в макушку'. – Идем?

– Идем?

– Посмотреть квартиру на Эдит-роуд. Придется поспешить, если хотим успеть на вечеринку. Кстати, моя мать подарила нам кое-что на новоселье. Доставили прямо на работу.

Он вручает мне картонную коробку. Я машинально вынимаю стеклянный чайник и верчу в руках.

– Видишь, в нем ситечко. Можно отделять чаинки от воды. Ма считает, что так чай вкуснее...

И тут я, словно издалека, слышу собственный голос:

– Коннор, я не могу...

– Почему? Довольно легко. Нужно только поднять...

– Нет. – Я закрываю глаза, пытаясь собраться с духом, открываю снова и решаюсь: – Я не могу жить с тобой.

– Что?! Что-то случилось?!

– Да. Нет. – Я сглатываю. – Знаешь, меня не раз одолевали сомнения. Насчет нас. И недавно... Недавно я все поняла. Если все будет по-прежнему, значит, я дрянь и лицемерка. Это несправедливо по отношению к нам обоим.

– Что? – Коннор обеими руками трет лицо. – Эмма, ты действительно хочешь... хочешь...

– Да. Между нами все кончено, – говорю я, уставясь в ковер.

– Ты шутишь.

– Не шучу! – выдыхаю я с внезапной тоской. – Не шучу. Понятно?!

– Но... но это нелепо! Нелепо!

Коннор мечется по комнате, как лев в клетке. И вдруг останавливается и резко поворачивается.

– Это тот полет.

– Что?! – Я подскакиваю как ошпаренная. – Ты это о чем?

– Ты стала совсем другой после возвращения из Шотландии.

– Глупости!

– Нет, не глупости! Ты стала нервной, раздражительной... – Коннор присаживается на корточки и сжимает мои руки. – Эмма, мне кажется, ты все еще страдаешь от психологической травмы. Наверное, стоит посоветоваться со специалистами...

– Коннор, мне не нужны специалисты! – кричу я, вырывая руки. – Но, может, ты прав. Может, именно полет... – Я на миг замолкаю. – ...так подействовал на меня. Наверное, я по-иному посмотрела на свою жизнь и многое поняла. В частности то, что мы друг другу не подходим.

Коннор с ошеломленным видом медленно опускается на ковер.

– Но у нас все было просто здорово! Много занимались сексом...

– Знаю.

– У тебя появился кто-то другой?

– Нет! – резко отвечаю я. – Разумеется, нет. – Я с силой провожу пальцем по обивке дивана.

– Этого не может быть, – убежденно заключает Кон-нор. – Просто на тебя что-то нашло. Сейчас приготовлю для тебя горячую ванну, зажгу ароматические свечи...

– Коннор, пожалуйста! Никаких ароматических свечей! Ты должен выслушать меня! И пожалуйста, поверь! – Я смотрю ему в глаза. – Давай расстанемся друзьями.

– Не верю, – твердит он, качая головой. – Я тебя знаю. Ты не из таких. Не отбросишь все, что было между нами. Не...

И тут я, без дальнейших слов, размахиваюсь и швыряю чайник на пол. Чайник со звоном катится в угол. Коннор потрясение замолкает. Мы оба, оцепенев, смотрим на оставшийся совершенно целым подарок мамы Кон нора.

– Он должен был разбиться, – произношу я после напряженной паузы. – Это символ: я готова отбросить все, что было между нами. Поскольку знаю – это не то, что нужно мне.

– По-моему, он все-таки разбился. – Коннор поднимает чайник и принимается осматривать. – Видишь, трещинка.

– Значит, все.

– Но мы все-таки могли бы им пользоваться.

– Нет. Не могли бы.

– Заклеить скотчем или...

– Но он уже никогда не будет прежним.

– Понятно, – медленно выговаривает Коннор. Кажется, он действительно понял.

– Что же, тогда я пойду. Позвоню в агентство и скажу, что мы... – Он замолкает и вытирает нос.

– Хорошо, – выдавливаю я не своим голосом и добавляю: – Пожалуй, лучше, чтобы на работе об этом не знали. Пока.

– Конечно, – кивает он. – Я никому не скажу.

У самой двери Коннор вдруг оборачивается и сует руку в карман. Голос его слегка дрожит:

– Эмма, вот тут билеты на джазовый фестиваль.