Иван Алексеев - Лебединое озеро

— Он не придёт.

— Почему? — удивилась Галя.

— Полторы тысячи по местным меркам — хороший дневной заработок. Вспомни водителя Виктора. Похоже нам надо идти. Ждать глупо.

— Нет, — не поверила Галя. — Такой человек не может обманывать. Надо подождать.

Ещё через полчаса она уже не была так уверена в порядочности реставратора:

— Если он обманул, то случайно. Он не хотел. Ты сам его спровоцировал. Зачем дал деньги?

— А что мне было делать? Он сказал, что идёт за вином, но не шёл. Выжидал.

— А я не поняла. Смотрю, ты ему деньги суёшь. Он не просил, а ты даёшь. Ну, думаю, дал и дал. Значит, так надо. Я даже подумать на него не могла. Такой интересный дядька, столько всего знает и так здорово рассказывает. И не выделывается при этом.

Галя поднялась со скамейки и вопросительно посмотрела на меня.

— Давай ещё немного подождём, — пошёл на попятную я, не понятно, на что надеясь.

Ещё минут через пятнадцать мы, не сговариваясь, поднялись одновременно.

— Я вспомнила: от его рюкзака пахло вином, — сказала Галя.

— Да? Почему не сказала?

— Не придала значения. Не похож он на алкоголика. Я теперь только сообразила.

— Жаль, что не сказала. Это многое объясняет. Я обдумывал сейчас наше общение, и у меня по всему выходило, что умысел у него был с самого начала. А потом ему был знак. Помнишь, как он испугался, что помрёт? И по всему дальнейшему поведению выходило, что он раздумал нас обманывать. А потом, когда сидели в «Ясной поляне», снова решился. И я не мог понять, почему? Что ему вдруг вступило в голову? Если он пьяница, пусть и искусно маскирующийся, тогда всё понятно.

— Ваня, скажи, как может обманывать проживший жизнь умный и образованный человек? И как он не боится нарваться? Ведь поколотить могут… Мне кажется, я видела его в Ливадии. Он крутился в районе церкви и выхода из дворца. Не исключено, что он там работает.

— Скажи ещё: реставратором. Не реставратор он. И не Александр Иванович. И внучки с сыном у него может не быть. А если есть и приплёл их для красоты обмана — бога не боится. То, что он крутится возле дворца, возможно. Ищет простаков. Но работает вряд ли. Возможно, раньше работал. Может, даже реставратором. Врал-то он ладно… Если работал, то с работы его выперли, на пенсию или за пьянку. Впрочем, завтра попробую ему позвонить. Спрошу, где наше вино. Не дозвонюсь, конечно. Тогда попробую поискать его в Ливадии.

— Ради бога, не будь дураком: не звони и не ищи! Мне противно. Я этого пьяницу ни знать, ни видеть не хочу! Меня от него тошнит. Чтоб он пропал! Я его прокляну.

Перечить вошедшей в раж жене не следовало. Пришлось проглотить вертящиеся на языке признания, что и мне были знаки, к которым я оказался не достаточно внимательным.

Не знаю, что было в воцарившуюся минуту молчания перед Галиными глазами. Перед моими вырисовалась картинка с испуганным реставратором: застывший в раскрытых глазках ужас, упрямо держащиеся за гладкий лоб и мясистый нос крупные капли пота, в одной руке — крышка от термоса, в другой — облившийся жиром мягкий на вид кусочек бело-розового сала на крошащемся печенье…

За поворотом, куда скрылся реставратор, оказалась развилка и указатель к Юсуповскому дворцу. Чуть раньше нас, по той же дороге, но снизу, к указателю поднялась колоритная семейка: мама с полным задом, вызывающе обтянутым джинсами, и ведомый ею субтильный папа в очках, отвечающий за двух отпрысков, младшему из которых, лет пяти, кудрявому блондину, многое было позволено.

— Вы в Юсуповский? — хватко взялась за нас толстозадая. — Пойдёмте вместе.

Небольшой подъём вдоль высокого забора после первого поворота вывел к площадке с дожидающимся экскурсионным автобусом, после второго — к воротам и сторожке охранника.

На воротах мы увидели отсвечивающую на солнце табличку Управления делами президента, а на примыкающей к будке стене — объявление, на которое лениво показал охранник. На объявлении был указан телефон для предварительной записи на экскурсии в выходные дни, то есть не сегодня. Мы с Галей сразу повернули обратно, но успели пройти не больше двух десятков шагов, как нас окликнули. Женщина, разговаривая по телефону, призывно махала возвращаться.

— У нас четверо взрослых и двое детей, — закончила она разговор, когда мы подошли.

— Сейчас пропустят догонять экскурсию, — сказала она нам. — Платить надо по четыреста рублей со взрослого. Административное здание справа от дворца. Бухгалтерия на втором этаже.

Ленивый охранник открыл калитку и показал рукой идти вверх.

Перед нами был очередной парк с подстриженными газонами, реликтовыми деревьями и прекрасными видами моря. Над парком доминировал холм с призывно протягивающим руку позолоченным идолом. Солнечная фигура на фоне белых скал впечатляла. Асфальтовая дорожка кружила в её направлении.

Видимый над крутым склоном угол дворца-подковы с набором высоты скрылся за деревьями, дорожка разделилась на несколько одинаковых, и мы сбились, три раза с разных сторон выйдя к бассейну с лягушками. Белокурый малый один не переживал, что путается на режимной территории, — каждый раз успевал кинуть в лягушек камешек или палку.

С четвёртой попытки, с божьей помощью и подсказки снявшего шлемофон косца с офицерской выправкой, мы поднялись к оказавшейся рядом дворцовой площади, заплатили в бухгалтерии, что положено, и присоединились к приехавшей в автобусе группе. Пропустили мы немногое, учитывая, что экскурсию вела девочка-непрофессионал, которая мало знала, не могла ответить на вопросы и постоянно извинялась. Мне запомнились скрипучие дубовые полы и аскетичное, сравнительно с другими дворцами, убранство. Запомнились ретро-фотографии, отдыхавших на бывшей партийной даче товарищей с детьми на руках во главе с бездетным Феликсом Дзержинским, считавшем дачу-дворец своей добычей. Великолепные ранее, со слов экскурсовода, залы дворца, когда-то обставленные прекрасной мебелью и предметами прикладного искусства, теперь выглядели просто: скромные спальни живших здесь во время Ялтинской конференции Молотова и Сталина; ничего необычного в столовой, где давался торжественный обед в честь Франклина Рузвельта и Уинстона Черчилля. Если высоких гостей принимали в такой обстановке, они должны были оценить нестяжательство хозяина.

Выбравшись из паркетно-мастичного и лакового духа на волю, мы немного погуляли вокруг дворца, не отходя от него далеко, как просила девушка-гид. Смотрели на море. На скалы. На львов у входа. Просто смотрели. Любоваться из-за обиды не было сил. Обман реставратора выяснился окончательно. Вся обстановка вокруг словно кричала: какая тут самодеятельная экскурсия? кому поверили? как умудрились вляпаться?