Иван Алексеев - Лебединое озеро

— Когда эвакуировали госпиталь, лестницу уже взорвали?! — спросила Света, зная и не ожидая от нас ответа. — Не представляю, как девчонки тащили здесь раненых? Много тяжёлых было. На носилках. Как у них получилось?

— Надо было, и протащили, — рассудила Надежда. — У войны свои мерки.

Чёртова лестница оказалась не велика. Через полчаса мы вылезли из желоба на седловину и оказались над обрывом, с которого открылся Южный берег от Симеиза до Фороса. Совсем рядом справа оказались упорно ползущие по скале альпинисты. Слева, со стороны Балчик-Каи, по зелёному плато над обрывом подходил отряд туристов с высокими рюкзаками. Внизу, в широкой полосе приморского леса, поднимались скальные островки отторженцев Главной гряды. На берегу выделялись зелёные пятна парков. Где-то за Симеизом спрятались Мисхор, Ливадия и врун-реставратор, номер которого не отвечает…

Света с дочерью нацелились дойти по плато к церкви над Форосом. Звали с собой. Два часа пути плоскогорьем, по лесу, в тени редких буков, грабов и дубов — заманчиво, но Галя делает молчаливые знаки: не пойдём. Я её понимаю. Наш путь опять напоминает прогулку за проводником, а мы теперь учёные, никому не доверяем.

Надя показывает трёхэтажное бетонное здание за забором на окраине Оливы, где служили женщины:

— Там ещё под землёй семь этажей.

С их слов, в посёлке до сих пор базируются войсковые части, строившие и охраняющие дачу Горбачёва в Форосе. Упомянутая дача и нарицательное имя вызвали из памяти байку про супругу президента СССР.

«Не уважаю я Раису Максимовну, — рассказал реставратор, когда после татар мы душевно прошлись с ним по развалившим Союз партийным функционерам. — Не любила она людей. Бабушку мою до слёз довела. Бабушка полжизни во дворце проработала: цветники садила и другое разное. Когда Горбачёву построили дачу, бабушку пригласили в Форос. Квартиру обещали и зарплату хорошую. И хоть с квартирой не обманули, бабушка на Горбачёвской даче не прижилась. Приезжаю однажды, а она в слезах. „Что случилось?“ — „Раиса Максимовна обидела“. Получилось так. Копалась бабушка в земле, думала о своём, а тут хозяйка заявляется. „Вы что здесь делаете?“ — „Работаю“. — „Вы, голубушка, работайте так, чтобы я вашу спину не видела. Я сюда приезжаю любоваться природой, а не чужими спинами и тем, что ниже“. Позже к бабушке подошёл начальник и сказал, что с этого дня выходить в сад, когда Раиса Максимовна на даче, запрещается. „Кто мы для них, Саша? — плакала бабушка. — Как я себя теперь буду уважать?“ До сих пор кажется, что вместе с бабушкой мне в душу плюнули… А известная история с плиткой? Не слышали? Строители раз десять плитку в бассейне перекладывали — не нравилась она Раисе Максимовне, хоть убей. Горбачёвой оттенок был нужен точь-в-точь, как в каталоге. А плитка, которую привозили, играла на свету по-другому. А плитку из Италии, между прочим, везли, за валюту. Можно такое уважать?»

Вспомнив эмоции реставратора, я спросил у дам:

— Нам рассказывали, что Горбачёва на даче плитку в бассейне заставляла перекладывать много раз, цвет ей не нравился. Было такое, не слышали?

— Вполне могло быть, — отреагировала Надежда. — Раиса Максимовна любила порядок, была дама требовательная и охочая до шика. Слухов и историй про неё много ходило. Я могу рассказать случай, известный мне. На одном из дачных шкафов отвалилась ручка. Прямо в руке у Раисы Максимовны осталась. Хозяйка расстроилась. Приказала к утру поставить на шкаф новую ручку. А где её взять? Всё до последней мелочи на даче импортное, здесь ничего не достать. В итоге за ручкой снарядили в Москву целого майора. Летал туда и обратно. Сама ему командировку выписывала. Майор должен был ночью встретить во Внуково самолёт, на котором ручку везли из Берлина, и к восьми утра доставить её на дачу.

Простой Надин рассказ укладывался в мои представления, соединяя мошенника-реставратора и покойную супругу бывшего правителя с девизом «жить не по лжи» доморощенного идеолога фарисейства. И стоило мне соединить вроде бы не соединяемое, как словно что-то щёлкнуло в голове и всё прояснило, отчего мир вокруг расцвёл прежними волнующе бесхитростными красками…

Насмотревшись с перевала на море и Южный берег, мы с Галей собрались вниз. Света ещё раз пригласила нас прогуляться до Фороса. Когда мы ещё раз отказались, попросила адрес моей электронной почты, чтобы переслать сделанные над обрывом фотографии.

Гале, выставившей дополнительную защиту от случайных знакомств, такое панибратство не понравилось:

— Эти хохлушки уже надоели. Хватит тебе быть простаком. Надеюсь, ты не будешь ей звонить и слать «эсэмески». Потом от неё не отделаемся.

На обратном пути в Ялту я думал о том, как легко потерять веру в людей и как трудно выживать без взаимного доверия. Что думала супруга про реставратора и всех прочих «не по лжи живущих» мошенников, из-за которых нет веры людям, — не знаю. Попытки поговорить на эту щекотливую тему она обрывала. Говорила, что прокляла и вычеркнула реставратора из своей жизни.

— Поедем в аэропорт на автобусе, — предложила Галя на автовокзале. — За такси надо выложить тысячу восемьсот рублей. А на автобусе, как ты говорил, можно доехать за триста. Скомпенсируем ущерб.

У нас был ночной самолёт. Ялтинские частники могли заартачиться и в последний момент отказаться ехать в ночь. Добраться в аэропорт последним автобусом показалось разумным.

Мы купили в кассе билеты по 157 рублей с человека и 15 рублей за багаж и не прогадали: доехали до аэропорта на современном удобном микроавтобусе, в срок и без треволнений.

Квантовая механика, созданная относительно молодыми физиками — сплошное противоречие здравому смыслу, однако же квантовые компьютеры и квантовые алгоритмы созданы и работают вопреки здравомыслию. Парадоксальная квантовая телепортация информационных кубитов между фотонами, между ионами атомов (парадокс-эффект Эйнштейна-Розена-Подольского) усилиями А. Цайлингера (Австрия), а также китайских и итальянских физиков-экспериментаторов осуществляется уже на расстояния свыше 140 км и это не предел. Гелиоцентрическая система Коперника тоже противоречила здравому смыслу его современников.

«Мыслю, следовательно существую» — латинский перевод утверждения Декарта.

Бытие 4: 3—7

Бытие 4: 10—15

Бытие 4: 23—24

Бытие 6: 9

Бытие 6: 6