Иван Алексеев - Светлые истории

Когда она вышла на берег, на минутку выглянуло хитрое солнышко и так мило пригрело, что совсем расхотелось уходить. Хоть бы немного ей подзагореть. Дима говорил, что под вечерним солнцем это возможно.

Ирина попросила грозу подождать и улеглась, подставив солнцу и облакам ноги с загоревшими упругими икрами и белыми стареющими бедрами, длинные руки, узкие плечи, плоский бледный живот и тонкую шею с морщинами, выдающими возраст худеньких женщин.

Закрыв глаза, она поплыла по волнам безмятежности, радуясь игре радужных зайчиков, возвещающей о проглядывавшем солнце, и грустя, когда они пропадали. Когда она совсем загрустила, глаза открылись, и перед ними оказалось затянутое тучами небо. Ирина села, огляделась вокруг. Люди разбежались. На всем берегу осталась загоревшая дама с двумя внучками, из которых старшая, лет десяти, недовольно кривила губы, и двое девчонок-подростков в белых трусах и темных футболках на голое тело, азартно толкающихся в воде у берега.

Кривившая губы внучка имела какие-то претензии. Бабушка ее увещевала, призывая понять маму, которой тоже нужно отдохнуть. Она взывала к жалости и совести ребенка, но губастая упитанная девочка гнула свою линию.

У дамы была высокая прическа, она молодилась, с внучкой говорила ровно, как с ровесницей. Ирина позавидовала ее выдержке. На ее месте она давно поддала бы по вредным толстым губам. Дама пока держалась, хотя призывала в помощь, похоже, последние аргументы: и зачем ей такие черствые дети, и лучше уехать от них во Францию. Интересно, почему во Францию? Она там живет?

Потянул, и все свежее, ветерок. Ирина подхватила вещи, побежала переодеваться.

Одев сухое, она решила переждать дождь, заняв один из грибков с синей крышей. Под соседним, с желтой крышей, молодящаяся бабушка переодевала младшую внучку. Одетая старшая стояла рядом и все еще дулась. Подростки внизу продолжали баловаться.

Баловницам было лет тринадцать. Одинакового роста, коротко стриженые. Одна плотная, с оформившейся грудью, другая — худая и безгрудая, какой в ее возрасте была Ирина.

Ирина вспомнила, что они со Светкой тоже бесились на пляже. Тоже в дождь и тоже в трусах и майках. Светка была крепкой, могла поднять Ирину на руки. У нее в тринадцать лет тоже была большая грудь, и она также, как эта толстушка внизу, кричала от восторга матом, только не так часто. А Ире было смешно все, что Светка с ней делала, — также, как этой заливающейся от смеха худышке.

Ветер задул решительнее, первые дождевые капли упали на песок. Ирина села с подветренной стороны, закрывшись от ветра подстилкой и прислонившись к трубе, поддерживающей крышу грибка.

Дождь начался неожиданно и быстро перешел в косой ливень, от которого крыша грибка не спасала. По спине женщины побежал ручеек, и она забралась на лавочку с ногами, просунув голову между поперечинами из металлических уголков, скрепляющих основание крыши. На своеобразном «чердаке» была паутина в углах и ничего интересного. Ирина пригнула голову и выбралась из «чердака» на волю, где гроза разворачивалась во всем великолепии.

В черном небе сверкали молнии, реку избивали сильные дождевые капли, ветер делился на несколько меняющихся направлений и гонял дырявую поверхность воды, как хотел, разукрашивая ее светлыми и темными кружевами, разбегающимися по реке от берега до берега и во все стороны.

Гроза катилась совсем рядом. Между молнией и громом Ирина насчитала три секунды. Она умножила их на триста сорок. До центра стихии получился километр.

Переодетые бабушкины внучки укутались в покрывало и полотенце. Губастая позабыла свои капризы и во все глаза глядела на грозу. Загорелая бабушка стояла босыми ногами на мокром песке и переодевалась, закрывшись сарафаном. Дождь подпортил ее прическу, но не сильно.

Пацанки устали прыгать под дождем, замерзли, прибежали под свободный грибок с красной крышей, заскочили грязными ногами на лавку, одели шорты и юбку на мокрые трусы, сжались и задрожали, заставив Ирину почувствовать наступивший холод.

Дождь лил уже полчаса, намочил и песок, и лавочки под грибками, и теперь взбивал пузыри на реке и в лужах на дорожке, не собираясь заканчиваться. Ирина замерзла, совсем не могла смотреть на дрожавших девчонок и думала, что еще полчаса, и ее зубы застучат от холода не слабее, чем у них.

На горизонте появилась спасительная синева. Скрючившиеся под зонтиками люди мысленно принялись подгонять черные тучи, которые, казалось, не слушались ветра, уходили невозможно медленно, да еще вдруг меняли направление и заворачивались, чуть не возвращаясь обратно. Как их ни уговаривали, верных десять минут еще тучи ходили и ходили над головой, дождь слабел и заряжал с новой силой, далекое прояснение оставалась далеким. Гроза заканчивалась неспешно, как и начиналась. И также неожиданно, за пару минут, закончилась.

Последние большие дождевые капли разбились о землю, полнеба сразу стало синим, жаркое солнце принялось согревать все вокруг, и через пять минут стало так тепло, что хоть снова иди плавать. Мокрые девчонки так и сделали, гоняя друг друга по колено в воде и визжа от избытка чувств.

Река изменилась, покрылась плавными гребешками, набегающими стройными рядами на песок. Солнечные блики от волн сложились в большое мерцающее светом пятно, вытянувшееся от середины реки почти до играющих у берега девчонок. Такое бликующее пятно Ирина часто видела в детстве и всегда пыталась забежать по нему в воду как можно дальше, разгоняясь на берегу изо всех сил…

Ирина заторопилась домой, довольная и недовольная прогулкой. Она шла быстро, по-мужски, как обычно в обуви без каблуков, думая, что не стоит больше ходить купаться одной, как будто у нее не с кем пойти. Через неделю приедет муж. Может, тепло еще постоит это время. Если Антон и Андрея с собой привезет, она их обоих, как миленьких, построит и поведет загорать и купаться. А если муж закапризничает или отпросится на рыбалку, она пойдет с Андреем на пляж без него.

На следующий день Ирина рассказала вернувшемуся из командировки Третьякову, как ходила купаться в грозу, и повторила вслух, что хотя ей все очень понравилось, но она за отдых семьей.

— Значит, мне компанию не хочешь составить? — спросил Дима.

— Я не могу в обед, не успею. Это мужикам можно по-быстрому искупаться. Для женщины не все так просто. А потом ты мне скажи: вы там купаетесь или на голых женщин смотрите?

— Не на голых, а в купальниках. Смотрим, конечно, куда глаза денешь?

— Ага, и меня, значит, будешь рассматривать, — возмутилась Ирина. — Ни за что не пойду. А еще ты знаешь, мне папа говорил, когда я вышла за Антона, что раз мы поженились, то должны всюду быть вместе, потому что если неинтересно быть друг с другом, зачем жениться? Я тоже всегда так считала. Поэтому и не понимаю сегодняшних девчонок. Вот надо им отдыхать, и все тут, даже если муж не может. У моей подруги такая ситуация. Сына не отпускают в отпуск, а его принцесса устала дома сидеть, ей надо на море. Прошлой осенью сын купил молодухе шубу за сто тысяч. А потом всю зиму занимал у матери деньги. Представляешь? Живут у родителей, лучше бы на квартиру откладывали. Я бы никогда так не поступила. Зачем эта шуба? Сожрет ее моль через год, и все.