Сергей Яковлев - Советник на зиму

Сказать, что у Низговорова при этих словах захватило дух — значит ничего не сказать. Он, скорее, почувствовал себя воспаряющим ввысь, подобно воздушному шарику, за облака и выше, туда, где холодно и нечем дышать…

— Подумайте над моим предложением, — говорил между тем Потап Степанович. — Но не слишком долго. Дело в том, что Маргарита Разумовна Касаткина, мой личный министр, вчера поскользнулась у себя на лестнице и подвернула ногу… Что за черт! Все, вроде, предусмотрел, шофер ее привозит и отвозит, провожает до самого подъезда, — и вот на тебе. Теперь я как без рук.

— Это очень печально, очень, — спохватился Низговоров, и в этот раз ему почти не пришлось притворяться. — Не так давно я имел честь познакомиться с Маргаритой Разумовной и уже слишком многим ей обязан. Она спасла от смерти мою племянницу… Хочется верить, что она скоро поправится.

— Вы откровенный человек, — сказал Потап Степанович, внимательно глядя ему в лицо. — Я вижу, что мы сработаемся.

— Но у вас ведь есть личный секретарь? — вспомнил Низговоров. — Насколько я знаю, с хорошей репутацией, с убеждениями?..

— Какая там репутация! Его отец всю жизнь в «Интуристе» чемоданы подносил, набил себе карманы зелеными еще в ту пору, когда мы с вами доллара и в глаза не видели. А мать — фельдшер медпункта при башне. Клизмы советникам ставила да в замочные скважины глядела. Родители сексоты, и он сексот. — Упоминание об Асмолевском явно раздражило старика. — Он у меня чинит карандаши, папки сортирует… Приносит иногда что-то на подпись, так, мелочь. Ему большое дело доверить нельзя. Прямо скажу, при нем и говорить о многом не следует. Да вы сейчас сами увидите.

И Потап Степанович нажал кнопочку на столе.

Дверь в конце кабинета бесшумно распахнулась. Повернув голову, Низговоров увидел бледного, в струнку вытянувшегося Асмолевского. Тот сразу узнал Низговорова, но виду не подал.

— Вы вот что. Подготовьте-ка приказ за моей подписью: назначить советником губернатора…

У Асмолевского заплясала верхняя губа.

— Потап Степанович! — воскликнул он тонким голосом. — Потап Степанович, но в штатном расписании администрации нет должности советника!

— Зато был целый городской совет во главе с иудой Кудряшовым! — вспылил губернатор. — А теперь мы вместо полусотни бездельников берем одного крепкого работника.

— Это не одно и то же. Городской совет был выборным органом…

— Не беспоко-ойтесь! Мы назначим выборы, и за него проголосуют. За вас — нет, а за него все проголосуют! — Гнев вспыхнул в бесцветных глазах старика.

— Кудакин под этим не подпишется.

— Не больно-то мне его виза и нужна!

Но призадумался. Минуту спустя, недовольно пожевав губами, сказал:

— Пишите так: временным советником губернатора.

— Может быть, лучше сказать «временно исполняющим обязанности»? «Временный советник» звучит недостойно, почти как «временщик». — Приободрившийся Асмолевский обратил ясный взор к Низговорову, точно ожидая поощрения за то, что сумел так остроумно защитить его интересы.

— Ладно, пишите как лучше… Временно исполняющим обязанности советника губернатора… Записали?.. Низговорова… Низ-го-во-ро-ва…

— «Ни» или «не»? — переспросил Асмолевский, снова поворачиваясь к Низговорову. — Ведь Несговоров — от слова «несговорчивый», разве не так?

— Я же вам продиктовал, — язвительно произнес Потап Степанович. — У вас что, испортился слух? Не хватало мне глухого секретаря! Приказ оформите сегодняшним числом.

Так Низговоров из Несговорова стал Низговоровым.

Из последней сценки он тогда же вывел два очень важных умозаключения. Первое: губернатор не любит Асмолевского, но иногда к нему прислушивается. И второе: Асмолевский губернатора побаивается, но при случае вставляет палки в колеса и знает, с какой стороны лучше это делать.

— Жить будете в башне, — сказал Низговорову на прощанье Потап Степанович, довольный, что сумел в перепалке с Асмолевским настоять на своем. — Недавно я взял на работу толкового хозяйственника, со всеми бытовыми проблемами обращайтесь к нему. Устраивайтесь. О ваших обязанностях поговорим завтра.

На лестнице Низговорову повстречался жирный молодой человек в свободно сшитом дорогом костюме и ботинках сорок шестого размера — Негробов. Долго тряс руку:

— Знаю, знаю! Ну вот, теперь комнатуха тебе обеспечена. А чего еще мужику надо?

«Комнатухой» оказалась большая казенная квартира на шестом этаже башни. Аршак Манвелович Бабулян, тот самый «толковый хозяйственник», новый управделами губернатора, впервые обошел с Низговоровым помещение, сокрушенно качая головой при виде облупившихся стен и поломанных шкафов и делая для себя пометки в блокнотике. Передал под роспись: чугунный чайник, три стакана, ложку, треснутый графин без пробки.

— Убирать у вас будут раз в неделю, по пятницам, — предупредил он. — Тогда же и постель меняют. Продукты можно покупать здесь, не выходя из башни: есть магазин, буфет. Пока берите в кредит, я предупрежу.

— Я рад, что мы с вами снова вместе, — искренне сказал ему Низговоров, когда покончили с формальностями.

Он еще ни во что не мог до конца поверить, переживал эйфорию. И только теперь спохватился:

— Да, а где Даша? Племянница?

— Как вы и распорядились, в надежном месте, — сдержанно сказал Аршак Манвелович.

— Что значит — в надежном месте? Давайте-ка ее быстро сюда, мы с ней будем уют наводить. И велите кому-нибудь принести наши вещи с чердака!

Аршак Манвелович отвел взгляд и молчал. Он вообще держался с Низговоровым хотя и доброжелательно, даже искательно, но как-то чересчур напряженно.

— В чем дело, Аршак Манвелович? Где Даша?

— Пока вам лучше побыть одному, — сказал, наконец, Бабулян.

— Вот еще новости! С чего бы это?

— На вас возложена большая ответственность. Работы — непочатый край. Вам нужны покой и сосредоточенность.

— Позвольте уж мне самому…

— К тому же ваша племянница не имеет городской прописки… То есть, конечно, регистрации, да ведь один черт! Могут возникнуть сложности.

— Да я сейчас же отправлюсь к Потапу Степановичу и все решу!

— Потап Степанович не решает вопросы регистрации. Тут надо хлопотать через юридический департамент, через Кудакина. Он, конечно, пойдет вам навстречу, учитывая новые обстоятельства, но есть еще прокуратура…

— Постойте, Аршак Манвелович. Не пудрите мне мозги. Для того ли мы устраивали революцию и скидывали Кудряшова? Чтобы снова пресмыкаться перед чинушами? Чтобы Потап Степанович снова ничего не мог решить? Даже такого пустячного дела? Нет уж, извините, я буду с ним об этом говорить.

— Воля ваша. Только есть и другие обстоятельства, в которые Потап Степанович пока, к счастью, не посвящен…