Светлана Фетисова - Зеленое платье Надежды

Надя, в свою очередь, рассказала о своей прежней работе, о скуке, которую у неё вызывали их богатенькие клиенты своей примитивностью, отсутствием элементарной культуры, хамством и похотливостью.

В общем о многом было рассказано, но ещё о большем оба умолчали.

Надя сидела напротив Толика и рассматривала его, как будто видела его впервые, она пыталась понять, почему чувствует себя так комфортно рядом с ним. Ничего примечательного не наблюдалось во внешности этого парня, ни загадочности как у Макса, ни красоты киногероев. Волосы светлые, но не ухоженные, глаза серо-голубые, не яркие, достаточно сильно выраженные скулы на худощавом лице и губы немного женственные для мужчины, зато улыбка озаряло всё это жемчужным великолепием. А ещё Наде нравилось, как Толик смотрит на неё, выражение его глаз, она была уверена, что нравится ему. А ей нравился тембр его голоса, такой глубокий и то как он рассказывает. Вот пожалуй и всё.

По обоюдному желанию прогулку решено было продолжить.

Избегая больших улиц, они двинулись дворами к бульварному кольцу, по пути немного покатались на каруселях, безнадежно промочив перчатки.

— Толь, а у тебя есть девушка?

Надя знала ответ на этот вопрос, но ей приятно было услышать его ответ.

— Нет. А у тебя есть парень?

Нет, она не могла себе позволить также просто ответить, её девическая гордость не позволяла этого, после секундной борьбы с совестью она немного «приукрасила», перечислив длинный список имён своих ухажеров, правда, она забыла при этом добавить, что ни с кем из них не встречалась дольше двух недель. И закончила:

— Сейчас у меня никого нет.

И зачем-то, непонятно зачем, рассказала страшную историю нападения маньяка, да так разошлась, что себя стало жалко. Голос дрогнул, чтобы не разреветься, она отвернулась.

— Только ты никому…

Она так и не закончила этой фразы, потому что Толик с неожиданной силой притянул её к себе и поцеловал. Оба испугались того, что произошло.

— Ты извини меня, Толик, но мне пора.

Надя повернулась и вышла из подворотни. Толик молча последовал за ней, безмолвной тенью двигаясь на безопасном расстоянии, он дождался когда она сядет в машину и только тогда отправился в противоположную сторону.

Город был безлюден и вызывающе вульгарен, он как продажная женщина навязчиво предлагал себя, переливаясь всеми возможными огнями, но никому не был интересен, даже одиноким прохожим, торопящимся в уютное тепло дома. Светящаяся вакханалия захватила центральные улицы, гирлянды были повсюду, они словно паутина покрывали благородную седину камня, опутали деревья и взяли в плен аллеи. Одиноко бредущая фигура с опущенной головой, напоминала кадр постапокалиптического фильма.

«Боже, я всё испортил. Всё так хорошо было. В какой-то момент, мне даже показалось, что я ей интересен. Наверное, мне показалось… а я то, уже вообразил себя рыцарем на белом коне… тюфяк. Увалень. Теперь уже точно всё».

От этих мыслей нахлынула такая горечь, что вместе с воздухом откуда-то изнутри исторгся стон и Толик со злостью пнул ни в чём неповинную урну, проходящая мимо женщина с собачкой шарахнулась в сторону.

«А ведь у меня был реальный шанс. Первый и единственный раз она слушала мои бредни, а я дурак… Она терпела меня, просто терпела, а я… теперь, такого шанса она мне не даст».

Он прикрыл глаза и представил, как после праздников начнутся рабочие будни. Все будут не выспавшиеся, но довольные и усталые от празднований, будут со смехом рассказывать друг другу курьезные истории и только Надя будет стыдливо избегать его.

«Господи, почему ты создал меня таким идиотом. А может, попробовать всё исправить, позвонить ей, как ни в чём не бывало, поинтересоваться её здоровьем? Она решит, что я намекаю на её похмелье, нет».

Толик достал из кармана телефон, посмотрел на него, словно ждал звонка, но экран был тёмен и мёртв.

«Позвонить — это правильно, а что сказать? Скажу: извини, я был идиотом, ну это и так ясно, а если она не возьмёт трубку? Нет, этого я не переживу, это будет означать… может сообщение послать? Напишу, мол, извини, не хотел… как это не хотел, ещё как хотел, нет не подойдёт».

Искушение позвонить было слишком велико, но он понимал, что махать красной тряпкой перед мордой разъяренного быка, по меньшей мере, безрассудно.

«Может написать, что она мне нравится? А так, что не ясно? Нет, не хочу выглядеть последним дебилом в её прекрасных глазах… а как они блестели, просто сверкали, как драгоценные камни, а я кретин».

Руки холода не чувствовали, но слушались плохо. Толик попытался открыть заднюю крышку телефона, пальцы скользили, ничего не получалось. После десятка безуспешных попыток, появилось желание оставить всё как есть, но он прекрасно понимал, что до утра он точно не выдержит и точно совершит какую-нибудь глупость.

«Упустить такую девушку, красивую, умную, эмоциональную и трепетную, просто клад».

В отчаянии Толик исцарапал ключом всю крышку телефона, наконец, она сдвинулась. Он вынул симкарту и сломал её, чтобы избавить себя от искушения позвонить или написать Наде.

«Конечно, до сегодняшнего дня у меня не было никакой надежды… никакой, а теперь, уж точно не будет. Болван».

Быстрая ходьба заставляет сердце напряженно работать, разгоняет кровь и очищает мозги, поэтому парень стремительно двинулся в сторону дома.

Он и не собирался сдаваться, но надо было хорошенько подумать на спокойную голову, что предпринять, чтобы не натворить ещё больших глупостей. Не наломать дров.

Если бы Надежда могла услышать угрызения совести Толика… хотя, она была сильно занята. Она сидела на своей кровати, обхватив колени, и смотрела в окно на серое ночное небо. Внутри неё тоже шла нешуточная борьба, в форме диалога идеалиста и мизантропа:

— Как он мог? Как? Я думала, мы друзья.

— Дура. Где ты видела таких друзей, которые будут нянчится с тобой, когда тебя тошнит?

— Ну, всё равно, мог бы спросить…

— Как ты себе это представляешь? Разрешите, мадемуазель, вас облобызать?

— Может и не так, но он мог бы делать это медленно, чтобы я поняла его намерение…

— Чтобы его оттолкнуть? Ведь ты бы его оттолкнула или отстранила, или, ещё хуже, попыталась отвлечь его разговором на тему есть ли жизнь на Марсе, это точно, уж я то знаю.

— А может нет. Я ведь уже начала думать, что он мне может понравится…

— Ну, да конечно «может», ещё «когда-нибудь». Вот в этом ты вся. Чтобы элементарно поцеловаться с мужчиной тебе нужно сохнуть по нему как минимум месяц. Я права? Ты ведь не подпустила бы его к себе, так как не была в него влюблена, ведь так?

— Я же ведь сегодня собиралась переспать с Максом, как я могла, так быстро перестроиться.