Александр Кириллов - Моцарт

«Это возмутительно, — взрываюсь я, прикрыв глаза от резкого света, — это позор для его близких и родных. У Глюка, умершего чуть раньше, есть и собственная могила, и надгробная плита, и траурным шествием он не был обделен. А тут — нет на земле места , куда бы к нему можно было прийти, даже цветы некуда принести!»

«Придешь ли, дева красоты, — запел дурным голосом наш сценарист, — слезу пустить над ранней урной?» Нет, не придет наша томная дева , — обнял он за плечи Агнешку. — Ей некогда, она продает его рукописи, а с помощью фон Ниссена готовит к изданию биографию незабвенного Моцарта — дело прибыльное. Ещё она посещает памятные спектакли и концерты, которые дают в его честь. Один из самых известных состоялся, кажется, в марте 1795 года в венском театре Бург. В первом отделении шла опера «Милосердие Тита» с Алоизией Ланге в партии Сесто, а во втором — Людвиг ван Бетховен исполнил d-moll концерт Моцарта. Она и сама дает сольные концерты в помещении берлинского оперного театра и королевской капеллы с милостивейшего разрешения Фридриха Вильгельма II. На одном из бенефисных концертов в Праге ею был представлен публике шестилетний сын Вольфганг, то бишь, Франц Ксавер. Хорошенький Франц Ксавер не был похож ни на мать, ни на Моцарта. С его тёзкой Зюсмайром она прекратила всякие отношения, как только тот восстановил Реквием покойного мужа , даже имя сменила малышу на Вольфганга Амадея».

«Фу-фф, — скривилась Агнешка, — прокуроры, Иуды… Приятно злословить, когда вам уже не могут ответить».

«А кто спорит? — потянувшись, поднялся с кресла сценарист. — Только, ей-богу, Констанце было не до мужа и его могилы. Её дела стали поправляться. Она торговала его сочинениями по-стра-нично, вплоть до завалявшихся у мужа опусов всех его современников, — борзел наш борзописец. — По вине Констанцы мир наводнило неимоверное число подделок и фальшивок».

«А у неё был выбор? Имущество мужа описали за долги. Выплачивать их пришлось ей, вдове, с двумя маленькими детьми на руках (семилетним Карлом и четырехмесячным Францем), — напомнила Агния. — И чтобы рассчитаться с долгами, она была вынуждена обратиться к императору за милостивым соизволением: установить ей хоть какую-нибудь пенсию и разрешить ей бенефисные концерты».

«Вполне в её духе, — с готовностью согласился наш пасквилянт, — и поэтому, чтобы разжалобить кредиторов, она весьма талантливо изображала из себя несчастную вдову обанкротившегося гения, в чем, надо сказать, преуспела, заключив с издателями несколько выгодных контрактов. Вам интересно узнать, чтó Констанца, наша „бедная“ Констанца, имела от распродажи рукописей мужа? По разным оценкам она заработала около 5 млн. евро, в пересчете на современную валюту. Не сл́або. Многие, думаю, будут обескуражены. Разумеется, удалось ей это не без помощи других. Особенно отличились аббат Штадлер, близкий к Моцарту бенедиктинский священник, ну и Георг фон Ниссен, датский дипломат, которого Констанца, воспользовавшись маменькиным опытом, пустила к себе квартирантом. Вдовство ей, надо думать, уже надоело. Фон Ниссен — состоятельный чиновник, преданный фанат Моцарта, как-то между делом и службой сделался её мужем». 106 106 В сентябре 1798 года они стали жить вместе, а спустя 10 лет поженились.

«Ниссен достоин всякого уважения, — запротестовал актер, приглашенный на эту роль. — Это он, кстати, привез Констанцу на кладбище, чтобы найти могилу Моцарта. И в Зальцбург они переехали благодаря ему. И с Наннерль он сумел познакомиться, чтобы расспросить о детстве её брата, хотя та и не выносила свою невестку. Если бы не скоропостижная смерть… Он успел еще написать предисловие к биографии Моцарта…»

«А вдова быстренько её опубликовала в Лейпциге еще совсем сырой, проявив незаурядные таланты в организации продажи, — не унимался наш сценарист. — И в переговорах с юристами о наследстве Ниссена, и с банкирами в Вене — вот, где по-настоящему развернулся её талант».

«Честь ей и хвала — заметила Агния, — если её успешный бизнес привел к популярности музыки Моцарта».

«Вы же говорите: „бедная“ Констанца? Между прочим, с помощью этой „неумехи“, „жертвы“ и „неудачницы“, её сёстры — Софи и блистательная Алоизия, оставшись в одиночестве, смогли перебраться вслед за нею в Зальцбург».

«Н у и что ? Еще при её жизни Зальцбург стал местом паломничества. Многие заспешили туда, чтобы успеть познакомиться с вдовой Моцарта и её сестрами. Вместо складирования сплетен, — разнервничался Агния — лучше сказали бы ей спасибо за то, что она спасла многие сочинения мужа, заботясь об их издании. Она 17 лет не выходит замуж, овдовев в 29, и вторым мужем становится как раз человек, преклонявшийся перед музыкой Моцарта».

«Да-да, всё это хорошо! Заметим только, — обернулся к ней сценарист, уже стоя в дверях просмотрового зала, — что она как-то сразу прибрала всё к рукам вплоть до трактовки жизни её «гениального малыша». «Некролог за 1791», изданный Наннерль в качестве первой биографии Моцарта на основании семейного архива, переданного Шлихтегролю, был скуплен Констанцой и попросту уничтожен — весь тираж! Как вы можете догадаться, она осталась недовольна той «неоднозначной ролью в судьбе Моцарта, которая была определена ей автором».

«А есть на это однозначный ответ? Или всё было та́к!

«Тáк было, так! — начал терять самообладание сценарист. — Никакой такой особой головоломки тут нет. Перед нами прежняя Констанца Вебер, плоть от плоти своего семейства, поразившая всех этим якобы «новым» образом. Откуда взяться — «новому» образу? Просто, освободившись наконец от своего «второго я», она вздохнула с облегчением и… Дайте мне сценарий. Послушайте, что она пишет, якобы в ночь смерти мужа, на обороте листа, вырванного из его дневника:

То, что Ты когда-то написал на этом листе своему другу, — точно так же, и я, низко склонившись, пишу Тебе, возлюбленный супруг; для меня и для всей Европы незабвенный Моцарт.

Теперь Ты блажен — прощай навек! — —

В час пополуночи с 4-го на 5-е декабря сего года в свои 36 лет покинул — О! так безвременно! — — сей прекрасный, но неблагодарный мир — о боже! — 8 лет нас связывал нежнейший, в этом мире неразрывный союз —

О! если бы могла вскоре навечно быть связанной с Тобою.

Здесь форма даже важнее пафосного содержания. Все эти переносы, тире, особенно восклицания — «О! — о боже! — О!» Наверное, сомневается, а вдруг не поверят в искренность её горя, и для пущей убедительности подкрепляет свои слова восклицаниями и тире, которые уж очень выпячиваются среди общей пустоты. Судя по этим паузам и тире — в ней умерла первоклассная актриса».