Ольга Рыкова - Я объявляю Джихад…

«Даша, блин!» — подумала я, села на переднее сиденье и пристегнулась.

Начинало темнеть. Я откинулась на сиденье и уставилась в окно впитывать в себя гипнотическую силу и красоту городов, когда уже включили подсветку и иллюминацию.

Гаспар и Даша о чем-то весело переговаривались, я их не слушала, я вспоминала свои любимые книги о Париже, написанные самыми лучшими авторами из когда-либо живших на Земле. Гаспар изредка поглядывал на меня и улыбался, я улыбалась в ответ.

Мы въехали со стороны улицы Ришелье. Долго крутились, чтобы припарковаться. В итоге втиснулись, непонятно для меня где.

— Идти далековато, — сказал Гарик, глядя на мои туфли

— А, фигня, дойду, если что обратно босиком! Мне не впервой.

Мы засмеялись и пошли. Было многолюдно, но все прогуливались, не спеша, как и мы.

— Слушайте, я не очень-то хороший экскурсовод и ничего придумывать не умею, да и времени не было, — оправдывался перед нами Игорь. — Так что универсальный набор туриста — Триумфальная арка и Эйфелева башня.

«Триумфальная арка, — подумала я и сразу начала вспоминать: — Где же Равик встретил Жоан? Как же назывался этот чертов мост? Как?» Я зачем-то начала крутить головой в надежде его увидеть. А где он был? А вдруг это где-то рядом?

Даша и Гаспар шли рядом и обсуждали анимешных героев, ну, как обсуждали, Даша говорила, а ее собеседник кивал и улыбался. Им обоим было все равно, где они и что вокруг.

Перед нами стояло монументальное сооружение, воздвигнутое по приказу маленького человека, который сам себе провозгласил величие своих побед. Ну, этого ему показалось маловато, и он решил оповестить об этом весь мир. Ну что ж, все вполне логично, так сказать, по-нашему, по-человечески.

Да, несомненно, это великое произведение достойно всяческих похвал и восхищений, но меня оно не впечатлило. Видала я архитектуру и покруче.

— Пойдем?

— Куда?

— Поднимемся на нее.

— А что, туда подняться можно? — этого я не знала, а что я вообще знала об этом городе? Мы подходили к подземному переходу.

Люди вокруг нас поворачивали головы и недоуменно улыбались. Я посмотрела на Дашу. Она тащила под мышкой своего Саске. По ней было видно, что она устала, и у нее уже болит рука, что подушка ей ужасно мешает. Люди смотрели на нее, высоко подняв брови вверх. Но она не обращала на них никакого внимания. Рядом с ней был её лучший друг, которого она любила. Когда мы любим, мы не чувствуем боль от тяжести непосильной ноши, не чувствуем боль измен, не замечаем насмешки людей, не видим всей комичности своего положения. Мы просто растворяемся в своей любви, как маленький кусочек соли, в большом океане иллюзий и надежд. И неважно, что вы любите — людей, города, машины или нарисованного героя из мультика, это ваш мир, и вы в нем главные. Важно, что это любовь.

Мы поднялись наверх, и я поняла, что, несмотря на середину июля, здесь довольно свежо. Мы стали смотреть на крыши самого романтичного города на Земле.

Потом Гарик подошел ко мне вплотную с правой стороны и взял меня за руку. У меня внутри будто вспорхнула сотня маленьких птичек и стало тепло и вязко, мое сердце билось быстро, а кровь по венам потекла очень медленно, через теплую и решительную руку Гаспара в меня перетекала патока из иллюзий и надежд.

— У тебя руки ледяные! — неожиданно сказал он.

— Да у меня всегда руки холодные. Знаешь, а у нас в детстве говорили — «если руки холодные, значит, сердце горячее», — зачем-то ляпнула я свою очередную несусветную глупость. — А у тебя в детстве так не говорили? — с улыбкой спросила я.

— Нет, в моем детстве так точно не говорили, — сказал он с таким выражением лица, что мы оба засмеялись.

Он стал быстро рассказывать, что где, показывая нам направление правой рукой.

— Там Дефанс, там Конкорд, там какие-то улицы с именами каких-то французских маршалов.

Даша на фоне ночного города делала селфи, обнимая свою подушку.

Я не слушала его, я, как завороженная, смотрела на мерцающие огни детища Эйфеля и чувствовала колоссальную энергию нерастраченного тепла, проникающую в меня из Гаспара, через его левую руку. Мы разъединились, только когда надо было садиться в машину.

— Поедем через Риволи, там без пробок, — сам себе вслух сказал Игорь. Я смотрела по сторонам, и мне казалось, что я в раю.

Минут через десять мы выехали на мост.

— Что это за мост? — спросила я.

— Альма.

— Альма, — повторила я вслух, чтобы попробовать это слово на вкус. — АЛЬМА! А-А-А!

Гарик вздрогнул и машинально скинул скорость.

— АЛЬМА! — завизжала я. — Мост назывался Альма! — орала я на Гарика, с выпученными глазами и подпрыгивая на месте, если бы у нас был кабриолет, я бы вывалилась из машины.

— Что Альма? — спросил Игорь через несколько минут, когда искал место для парковки.

— Ну, просто там Равик встретил свою Жоан, — сказала я в пустоту, понимая, что сейчас последует вопрос: «Кто это такие?»

— А,«Триумфальная арка», — мне не понравился этот роман.

Я еще больше выпучила глаза, ты что ЧИТАЛ? Типа: «Ты что, читать умеешь? Ты же мужчина-модель», — была готова я выкрикнуть вслух.

— Мне больше книга «На западном фронте без перемен» понравилась, — продолжал он.

— У-у-у, мне тоже она понравилась, — еле выдавила я из себя, мозг не справлялся со штурмовой атакой ломающегося разума, который цеплялся за мои предрассудки, как женщина-кошка.

Вот тебе и на! И меня подмывало устроить ему допрос типа: а ты читал?, и понеслось, — весь список любимых книг. Но я молчала, как рыба. Я пребывала в недоумении и в восхищение одновременно.

Я повернула голову назад, там сидела Даша, прислонившись головой к своей подушке, и тыкала пальцем в телефон

— Может, оставим Саске в машине? — с надеждой спросила я.

— Нет, — неожиданно вставил Игорь. — Я заказал столик на четверых. Так что пойдем все вместе, — и мы все заржали, Саске тоже с нами смеялся.

Чем ближе мы подходили, тем больше захватывало дух. Сердце забилось чаще. На ум пришло «Я памятник себе воздвиг нерукотворный», и хоть это был рукотворный, но постичь это было невозможно, я, конечно, понимала, что она немаленькая, ее было видно практически отовсюду, ну что это так монументально, я не предполагала. Стоя пред ней, я испытывала чувство, что и когда входила в Храм Спаса-на-Крови и в Реймский собор. Я чувствовала то, что верующие люди называют «рука Бога». «Да, это и была рука Бога, через человеческие сердца, руки, судьбы, каторжный труд, титанические усилия воли и торжества человеческого разума проходила невидимая связь человека с непознанным космосом. От Бога, через души избранных творцов нам даровано счастье созерцать плоды рук человеческих», — вот что я думаю в такие моменты.