Ольга Рыкова - Я объявляю Джихад…

Что же делать? Надо будет дома жить еще до сентября, коммунальные оплаты, к школе купить кучу всякого барахла, работу опять искать, блин, как же сложно в сорок найти более или менее что-то подходящее, если нет нормальной специальности и опыта.

Я судорожно думала, сколько же потратить на помощь несчастным людям, попавшим в очень тяжелое положение. Больше ста пятидесяти евро не выходило. Это мало, хотелось больше. И вдруг мой взгляд упал на белый пакет с надписью «Саmbon 31». «Эврика!» — чуть было не крикнула я! Надо продать эту сумку! Нахрена она мне? А кому? А как? По интернету это будет не так быстро, что же делать? Вернуть в магазин? Так за нее деньги переведут Гаспару на карту. Перспектива стоять тут около метро с шикарным пакетом и кричать «Налетай» Подешевело!» меня как-то смущала. Я судорожно прикидывала варианты, быстро одеваясь, уже решив, что поеду в центр города, к Аннет, на удачу, может, она мне поможет.

— Даша! Я поеду в центр ненадолго, поешь что-нибудь. Я на связи, если что, звони, — и решительно вышла.

Минут через сорок взъерошенная женщина в черном брючном костюме и кроссовках, с длинными распущенными волосами неслась по площади Конкорд в сторону Риволи.

Туфли надеть я не смогла. Да и в голове промелькнуло: «Пофиг», возможность повстречать по дороге свою судьбу я напрочь отмела.

«Только бы она была на работе», — остановившись перед входом, чтобы отдышаться, подумала я. На входе стоял двухметровый стройный темнокожий парень и великодушно улыбался. Странно, а в прошлый раз он тут был? Я его не видела. Аннет, на мое счастье, работала. Она стояла рядом со сногсшибательной блондинкой, и они о чем-то весело щебетали по-французски, было понятно, что они давние подруги. От вида белокурой богини у меня закружилась голова, вот она, красота в чистом виде, такая, как у Моники Беллуччи, только сейчас передо мной стояла ее полная противоположность. Аннет заметила меня, ее взгляд стал настороженным.

— Что-нибудь случилось? — спросила меня по-русски.

— Я хотела бы с вами поговорить, — промямлила я.

— Подождите, я занята.

Красивые девушки подбегали ко мне с вопросами: «Вам помочь? Вам показать что-то? Что бы вы хотели?»

Я еще раз посмотрела на девушку, стоящую около Аннет, ее возраст определить было невозможно. «Вот она, идеальная стоит, и где быть идеальным людям? В магазине среди идеальных вещей», — сама себе ответила я.

— Что вы хотели? — через некоторое время подошла Аннет, после того, как девушка-блондинка прошествовала в примерочную.

Я коротко изложила суть дела, сказав, что мне очень нужны деньги и не нужна сумка. Она подозрительно посмотрела на меня.

— Ладно, давайте пакет, я сейчас. — Сказав что-то другому консультанту-продавцу, она скрылась в недрах подсобного помещения. Ее не было минут двадцать, может, больше. Я стояла и разглядывала витрины и вешалки с вещами, подойти к ним я так и не решилась.

Показалась Аннет, быстро шепнувшая вышедшей к тому времени из примерочной белокурой нимфе что-то. Они обе посмотрели в мою сторону. Вдруг прекрасное лицо моментально исказила жуткая гримаса ненависти и ярости, я поняла, что женщине уже далеко не двадцать лет, на мгновенье мне показалось, что она старше меня. Она бросила на пол платье и рванула к выходу, предварительно бросив на меня уничижительный взгляд, означающий: «Будь ты проклята! И все последующие твои поколения!» Я в полной растерянности впала в ступор.

— Идите сюда, — сказала Аннет раздраженно, она о чем-то очень сожалела в душе. Мы встали в каком-то уголке, который, наверное, был недосягаем до ока «большого брата», который, как всем известно, всегда следит за нами.

— Вот восемьсот евро.

«Восемьсот! — взбунтовался пролетарий внутри меня. — Пролетарии всех стран, объединяйтесь! Против ненавистных буржуев!» — готова я была встать на броневик и провозгласить всему человечеству, но промолчала. Ехав сюда, я рассчитывала хотя бы на половину стоимости, но знала, что продала бы ее и за пятьсот. Дешевле — никогда, «Шанель» же все-таки, жалко! Я хотела было спросить, что вдруг случилось с ее подругой, но какое мне было до этого дело. Я вышла из магазина.

В квартиру с окнами, смотрящими на Сену, безжалостно ломилась женщина, она стучала, звонила, пинала дверь, в глазах были слезы. В руках она держала телефон и нажимала кнопку автоматического дозвона. Все тщетно. Она, обессилев, в села на холодный пол, облокотившись на проклятую дверь, и заплакала.

Ехав стоя в вагоне метро, я думала о Гаспаре и вчерашнем поцелуе. Он сказал, что позвонит. Но телефон молчал. Выйдя на нашей станции, я купила стакан фиников, договорившись с Азатом на пальцах, где и во сколько завтра встретимся. И пошла к Алие, мы пожевали с ней приторных плодов, она принесла мне кофе.

— Вечером придете? — спросила она.

— Я не знаю, — ответила я, так как надеялась увидеться вечером с Игорем.

С самого первого дня нашего знакомства мы приходили пить кофе и ужинать только в это кафе. Во-первых, очень дешево и вкусно, во-вторых, нам с Дашей очень нравилась Алия — от нее исходило какое-то материнское тепло, которого мне очень не хватало. Когда не было работы, она подходила к Дарье и запускала руки в ее выглаженные волосы средней длины, она заплетала ей невиданные по красоте и изяществу косички. Даша ненавидела, когда кто-то трогает ее по голове, — вдруг волосы опять превратятся в упрямые кудряшки, с которыми мы боролись каждый день. Но даже она сидела смиренно, поддавшись непонятной африканской магии Алии.

Посидев немного и посозерцав дом-«Титаник», я заплатила, попрощалась и пошла в гостиницу, немного задержавшись у кондитерской лавки, решительно достала из вырученных денег стоевровую бумажку и купила небольшую коробочку самых вкусных на планете конфет. Я твердо для себя решила, что заслужила ее! Я продала сумку, которую, непонятно почему, желали приобрести все женщины на Земле, ну, или почти все.

Я сидела в зале-кухне нашего номера за столом перед открытым компьютером. Я опять читала об Алжире. Географическое положение, климат и количество населения так же, как и древняя история, сейчас меня не интересовали. Я читала о возникновении фронта национального освобождения в 1954 году. О праве любого народа на самоопределение. О созданной в 1961 году подпольной организации ОАС, о ее лидерах, военных переворотах, гражданской войне, закончившейся поражением фундаменталистов в восьмидесятые, читала про арабскую весну. Информации было не так уж много, сухие однобокие факты. Я открыла фотографии. Лица, эмоции, улыбки и страх. Чтобы представить, как живут люди в той или иной стране, надо смотреть фотографии. В восьмидесятые, как Азат сказал Даше, его отец приехал тогда во Францию. И тут же об этом забыла.