Хилари Мантел - Перемена климата

— Да, да, Люси, слышу. Вы не видели моего мужа? От него есть хоть какие-то новости?

— Его видел отец Альфред. Он здоров и в хорошем настроении; велел нам не тревожиться. В миссии тоже все здоровы, никто не бездельничает, счета за месяц закрыты, жалованье выплачено. Не волнуйтесь, у нас все в порядке.

— Пять минут, — объявила надзирательница, на лице которой застыла гримаса отвращения. Вытянула руку, показала на часы, будто думала, что Люси не понимает английского.

Люси окинула женщину суровым взором.

— Вы же христианка, — укорила она, выпуская плечо Анны, и та оперлась о стол, испугавшись, что подломятся ставшие вдруг ватными ноги. Люси раскрыла сумочку. — Они сказали, что разрешат одну книжку, не больше. Я принесла вам вот это. Знаю, книжка вам особенно дорога, раз вы привезли ее из своего дома в Англии. И я запомнила, как вы однажды сказали, что эту книгу вам подарила мама.

Люси вложила в вялую ладонь Анны экземпляр «Выжженного солнцем вельда». Расцеловала заключенную в обе щеки, стряхнула со своего плеча руку надзирательницы и величаво выплыла из помещения; сумочка болталась у нее на запястье. Остался лишь густой аромат ландышей.

Вернувшись в камеру, Анна уселась на койку с книгой на коленях. Словно наяву услышала голос матери: «Анна, это книжка из целой серии «Окно в мир». Перелистала страницы. «Нет плода более освежающего, чем пау-пау, или папайя, с его золотистой мякотью… Туземцы обычно выказывают почтение предкам… Сегодня те, кто разводит страусов, с тоской вспоминают те дни, когда мода благоприятствовала их занятию». Закрыла книгу, уставилась на лилово-синие горы на обложке. Небесные крыжи, подумалось ей. А в углах камеры уже вновь сгущались ночные тени.

Появление Люси Анна восприняла как доброе предвестье, как знак скорого освобождения. «Не питай иллюзий, подруга», — убеждала она себя, но все равно разволновалась настолько, что едва сомкнула глаза.

Утром она даже не попыталась ничего съесть. Теплая, застоялая вода в металлическом кувшине вызывала отвращение, но она влила эту воду в себя — запрокинула голову, сделала над собой усилие, проглотила. Ее постоянно мучила жажда, а нервы были напряжены до предела, и оттого Анну снова начала бить дрожь.

Хотелось отрешиться от собственных неспокойных мыслей, от этой жестокой одержимости размышлениями о свободе. Она внезапно сообразила, что еще ни разу, очутившись в тюрьме, не молилась. Ей попросту не приходило в голову воззвать к Господу. В шестое утро своего заключения она заглянула себе в сердце — и обнаружила пустоту там, где полагалось быть вере.

В десять дверь камеры отворилась и вошел полковник.

— Как себя чувствуете сегодня, миссис Элдред?

— Хочу вымыться в ванне, — ответила она без раздумий. — Хочу узнать, что с моим мужем. Хочу, чтобы вы меня отпустили.

Полковник вскинул руку, как бы призывая к терпению.

— Миссис Элдред, ваш муж здесь. Я пришел проводить вас в свой кабинет, где ожидают мистер Элдред и представитель Верховного комиссара. Что бы вы хотели сделать прямой сейчас?

Ральф вскочил со стула, едва завидев жену. Его лицо выражало сильнейшую тревогу.

— Анна! Господи боже, что случилось?

На мгновение ей почудилось, что она лишится сознания. Лицо Ральфа опухло и было покрыто синяками, губа рассечена. К горлу подкатил ком, тело сотряслось в этаком спазме физического и душевного отвращения, и Анна чуть не закричала. Ощущение было такое, словно с нее заживо содрали кожу. Она этого не выдержит, мысленно простонала она. Она любила своего мужа, любила так, как мать любит дитя, и одной мысли о том, что Ральфа били, что эти свиньи над ним издевались, было достаточно, чтобы впасть в оголтелую ярость… Комната поплыла перед глазами. Вентилятор под потолком продолжал вращаться. Полковник осторожно подхватил Анну под локоть, а незнакомец, притаившийся в углу кабинета, привстал со стула и представился:

— Купер. Из Кейптауна.

Анна поняла, что сидит. Пожала влажную от пота протянутую руку Купера, почти не отдавая себе отчета в том, что делает.

— Она вела себя глупо, — пояснил полковник. — Отказывалась от еды.

— И вы ей позволили? — возмутился Ральф.

— А вы бы как предпочли поступить, мистер Элдред? По-вашему, я должен был кормить ее насильно?

— Мистер Элдред, рекомендую вам присесть, — вмешался Купер из Кейптауна, — и мы обсудим случившееся, как подобает вежливым, цивилизованным людям.

— Вы ошиблись страной, дружище, — проворчал Ральф, однако сел. Взял Анну за руку, на миг прильнул к ее сухим губам своими.

— Позволите начать? — Купер выглядел слишком молодо для своего ранга, безуспешно притворялся прожженным типом, обильно потел в своем деловом костюме. Он откашлялся. — Честно говоря, происходящее превращается в досадную помеху для всех…

Ральф снова не усидел на месте.

— В досадную помеху?! Нас забрали посреди ночи, посадили в тюрьму без всяких обвинений! Мне угрожали насилием, мою жену морили голодом! Сотрудников миссии запугали до полусмерти! По-вашему, это подходит под определение «помеха»?

— Мистер Элдред, криком делу не поможешь, — ответил Купер. — Разумеется, вы огорчены и вправе сердиться, но мой долг, как представителя ее величества, состоит в том, чтобы избавить вас от неприятных последствий ситуации, в которую вы самостоятельно ввязались, и не нанести при этом урон отношениям двух наших государств.

— Что вы пытаетесь сказать? — Анна подалась вперед, балансируя на самом краешке стула. — Что значит «ситуация, в которую мы самостоятельно ввязались»?

— Прошу вас, миссис Элдред, — примирительно проговорил полковник. — Не перебивайте нашего гостя. Он проделал долгий путь, добираясь сюда.

— Спасибо, полковник, — поблагодарил Купер. — Если вкратце, положение представляется следующим: насколько я понимаю, вас готовы освободить практически незамедлительно, но есть ряд условий, которые вы обязаны принять.

Купер достал из кармана платок и вытер потный лоб. Его бесцветные глаза бегали из стороны в сторону.

— Думаю, вам будет проще принять решение, если я оставлю вас наедине с вашими соотечественниками, — сказал полковник.

— Полагаю, именно так следовало поступить с самого начала, — откликнулся Купер.

Полковник усмехнулся.

— Вы не опасаетесь мистера Элдреда? — Купер не ответил. — Что ж, если услышу, как ваш проломленный череп, мистер Купер, ударяется об пол, то сразу же поспешу на выручку. Можете на меня положиться.

Полковник вышел из комнаты и прикрыл за собою дверь. На мгновение установилась тишина.

— Всем будет легче, если вы подадите в отставку, — заметил Купер.

— Никогда! — отрезал Ральф. — Пусть вышвыривают меня, если приспичит, но лично я никому облегчать жизнь не собираюсь.