Хилари Мантел - Перемена климата

Такова уж природа предательства, природа измены, думала она: изменяется не просто настоящее, нет — грязные лапы тянутся в глубину прожитых лет и меняют прошлое.

Спокойно не сиделось. Она побродила по комнатам, затем вернулась на кухню и приготовила себе еще кофе. Села за стол, пытаясь нормализовать учащенное, прерывистое дыхание. Встала, снова подошла к раковине. Судя по кухонным ходикам, минуло всего полчаса с телефонного звонка Ральфа. Нельзя же всю ночь промаяться вот так, укорила она себя, сколько можно мыть несчастную чашку…

Сгустились сумерки. Осень словно нарочно выбрала сегодняшний день, чтобы объявить о своем наступлении, прокралась на мягких лапах, выстудила дом. Ральф утром растопил котел, но Анна в суете забыла подкинуть топливо. А сейчас котлу требовалась крупная спасательная операция. На которую, увы, сил не было, если доверять ощущениям. Анна сходила наверх, достала из шкафа одеяло, закуталась в него на африканский манер, и спустилась обратно. Расположилась на стуле в гостиной. Свет включать не стала. Плотнее завернулась в одеяло, укрылась почти с головой. Со стороны, мелькнула мысль, сделалась похожей на жертву несчастного случая под опекой «Скорой помощи».

Бывали, конечно, бывали и раньше времена, когда ей казалось, что все кончено. Бывало, ей хотелось избавиться от мужа и детей, стереть, так сказать, начисто семейную биографию. За минувшие два десятка лет не было и дня, чтобы она не вспоминала о своем похищенном первенце. Порой по телевизору — они с Ральфом частенько смотрели вместе десятичасовые новости — показывали родителей, чьи дети пропали, жалких, заплаканных, мотающих головами, пытающихся, как принято говорить, разжалобить неведомого похитителя, воззвать к его сердцу. У нее самой такой возможности не было. Все случилось в далекой стране, ребенок сгинул без следа, приговор был окончательным и обжалованию не подлежал. Когда пережито нечто, подобное тому, что выпало пережить им с Ральфом, отношения между супругами уже нельзя называть романтическими. Нельзя рассуждать о браке в тех словах, какие обычно употребляют люди: счастливый брак, брак под угрозой распада. Вы не партнеры, вы — уцелевшие после катастрофы. Каждый день вы видите друг друга — и вспоминаете. Как в таких обстоятельствах жить вместе?

И как не жить?

Анна ощупала атласную кромку одеяла; если не считать этого шевеления пальцев, она продолжала сидеть в полной неподвижности. Когда в комнате стало совсем темно, она выпростала руку из-под покрова и включила лампу, стоявшую поблизости, на круглом столике. Стол был покрыт белой скатертью, на которой Сандра Гласс, вышила узор: цветы с синими и фиолетовыми лепестками, сердцевина черная, как у маков, этакие фантастические растения, букет из параллельного мира. Ральф утверждал, что всякое действие содержит в себе свою противоположность. Мол, ничто не определено однозначно, ничто не творится, просто клетки делают выбор, раз за разом. Если можно перемотать обратно пленку вселенной, снова поставить ту на воспроизведение, мы, не исключено, обнаружим, что стали иными — шестиногими разумными существами, что ползают по морскому дну и щебечут, точно птицы, изъясняясь песнями. Нет, возразила себе Анна, пожалуй, Ральф утверждал не это. Пожалуй, я не поняла толком, он ведь разговаривал с детьми, а я не особо прислушивалась, как оно и бывает. Разве мне не грезилась вселенная, в которой совершался иной выбор? Например, что мы выгнали Фелисию… Чутье меня предостерегло, и той ночью держала сына в своих объятиях. Или что Ральф не проявил жалости к африканцам, застигнутым грозой, не стал отпирать дверь и отодвигать засов… Анна поежилась. Та давняя ночь сделалась ближе, чем была при свете дня, при морском ветре, при дожде, в машине с непослушной чужой девчонкой на заднем сиденье, с Кит, бегавшей по городским улицам — волосы развеваются: струятся — и выкликавшей Мелани.

В соседней комнате зазвонил телефон. Анна не пошевелилась. Вероятно, это Эмма, хочет узнать, что у них происходит. Или Ральф звонит из больницы. Ей по-прежнему было нечего ему сказать, так какой смысл снимать трубку? Анна поглубже спрятала руку в недра одеяла, сулившие тепло и безопасность. Минул час. Телефон зазвонил снова. На улице закапало, в доме сделалось очень холодно. Анна сидела и не думала ни о чем. Мысли в сознании замерли, будто застыли от холода, остуженные сосуды будто перестали нести кровь к сердцу и к мозгу.

Очень поздно — должно быть, ближе к полуночи — в дверь позвонили. Она сидела и слушала, как чей-то палец настойчиво давит на кнопку дверного звонка. У Ральфа есть ключи; значит, кто-то из детей или Эмма. Анна повела плечами под одеялом. Видеть сестру Ральфа совершенно не хотелось. У Эммы тоже были ключи от входной двери, на всякий случай, но каков этот всякий случай, кто знает? А звонивший, похоже, отчаялся — и принялся стучать, громко, назойливо.

Снова полиция? Вполне может быть. Анна поняла, что не в силах игнорировать этот шум. Выбралась из-под одеяла. Ноги словно одеревенели. На ощупь отыскала выключатель в холле.

— Иду, иду, — пробормотала она. — Не надо ломать дверь.

Собственный голос показался ей чужим, каким-то неестественным. Она открыла замок.

— Анна, вы в порядке? Кит позвонила мне от тети.

Дэниел Палмер был последним человеком, которого она ожидала увидеть в столь поздний час.

— Входите, Дэниел. — В распахнутую дверь летел дождь. — Что вам Кит наговорила?

— Рассказала про девушку, которая у вас живет. Про полицию. Про то, что вы уехали с полисменами на поиски Ральфа. Полагаю, вы его нашли.

— То есть Кит знала?

— Догадывалась.

— Вот же проныра! И Джулиан наверняка знал. И Робин, думаю. Теперь знаете и вы. А скоро все графство начнет судачить.

— Анна, поверьте, все не так.

Уловив свое отражение в зеркале на стене холла, Анна принялась поправлять волосы.

— Я привыкла посмеиваться над Ральфом. Он столько лет прожил здесь, не замечая отношений Эммы с вашим отцом. Теперь другие станут смеяться надо мной.

— Уверяю вас, я ничего не знал, — с жаром проговорил Дэниел. — Только сегодня узнал. Когда Кит позвонила и рассказала, мне понадобилось время, чтобы это принять. Ну, для Ральфа такое казалось невозможным…

Юноша уперся взглядом в свои ботинки. Как же он молод, подумала Анна. Совсем еще мальчишка.

— Это Кит попросила вас приехать?

— Она очень хотела вернуться сама, но дала вам обещание приглядеть за Бекки. Кстати, Бекки задает кучу вопросов, но Эмма с нею вроде справляется.

Ребекка в том возрасте, думала Анна, когда вся жизнь состоит из вопросов. А мы, взрослые, вынуждены искать подходящие ответы.

— Да, я заставила Кит пообещать, что она задержится в Фулшеме… Сами понимаете, мне сейчас компания ни к чему. — Анна посмотрела в лицо гостю. — Мне нужно подготовиться, Дэниел. Придумать, что сказать окружающим.